Унесенные войной - Кристиан Синьол

На вокзале Шарль помог родителям сесть в поезд, подождал его отправления и только потом покинул вокзал. Отец подбадривающе улыбнулся ему, прежде чем исчезнуть в вагоне, и эта улыбка стояла у Шарля перед глазами всю дорогу обратно в Ла-Рош, вселяя уверенность, что этот день принес всем много счастливых моментов.

Радости стало еще больше, когда перед сном, поздно вечером, Матильда сообщила ему, что ждет второго ребенка.

— Ты уверена? — спросил Шарль с легким удивлением.

— Ну конечно, я ждала полной уверенности, чтобы рассказать тебе эту новость.

— Это будет девочка?

— Возможно.

Но она тут же добавила:

— А может быть, и мальчик.

Шарль взял жену за руки, исполнил несколько танцевальных па, остановился, все еще прижимая ее к себе, глядя на снег за окном. Ему казалось, что снег падал, чтобы еще больше оградить их счастье, в котором они остались сейчас наедине, на долгие дни до начала занятий.

8

В начале мая 1951 года Элиза поручила Люси подыскать новых жильцов для замка Буассьер, поскольку люди, жившие в нем ранее и поддерживавшие там порядок, недавно скончались. Люси отнеслась к выполнению задачи с большим усердием, поскольку в замок она не возвращалась со времени своего недолгого брака с Норбером де Буассьером, оборвавшегося трагически тридцать лет тому. Женщина испытывала странную смесь желания помочь и любопытства: найдет ли она там вновь все то, что очаровало когда-то ту молоденькую девочку, которой она была, ничего не знающую о порядке в замке, о его нравах и обитателях? Люси жаждала узнать, остались ли в этих местах пережитки той прошлой жизни, и особенно ей хотелось увидеть тени тех, кто населял этот замок раньше, вернуться в прошлое в воспоминаниях, где еще теплились былые впечатления и были живы прежние волнения.

Люси отправилась в путь ночью, прибыла в Пюльубьер в девять часов утра, там провела все утро в компании Алоизы, позавтракала в ее доме, несмотря на свое нетерпение. За завтраком семья была почти в полном составе: Франсуа и Алоиза, конечно же, но также Эдмон и Одилия с сыном. Как и всегда, Люси было приятно находиться в родительском доме, куда она так часто убегала от парижских хлопот, от одолевающих ее и дочь трудностей послевоенного времени.

Во второй половине дня Франсуа отвез сестру в Борт, к нотариусу, у которого хранились ключи от замка. Господин Клавир вернул ключи, заметив, что здание сильно обветшало, его запустили предыдущие хозяева, поскольку, старея и слабея, они вынуждены были понемногу отказываться от возложенных на них обязанностей по причине ухудшающегося здоровья.

— Я не ставил вопрос о смене обитателей замка, — заметил нотариус. — Однажды я направил вашей дочери письмо с пояснением ситуации, но ответа так и не получил.

— Вы все сделали правильно, — заметила Люси.

Они с Франсуа направились в замок, не подозревая даже, насколько слова нотариуса о запустении окажутся недалеки от истины. Это стало ясно, как только они отодвинули решетку: в огромном, совершенно заброшенном парке ничего не осталось от огромных цветочных клумб прежних времен. Вместо них во дворе буйствовали ежевика и сорные травы, простираясь до самого крыльца. На заднем дворе дела обстояли еще хуже: с содроганием сердца Люси заметила, что из огромных величественных деревьев времен ее молодости выжить удалось только нескольким дубам, опоясанным плющом, и некоторые их ветви жалко свисали, поломанные многочисленными ураганами, выпавшими на их долю. Бассейн в форме огромной ванной был наполовину разрушен, аллеи испещрены выбоинами, их бордюрные камни округлой формы были перекинуты набок каким-то недоброжелателем.

На самом здании, там, где на ставнях облупилась краска, образовались разъедающие древесину наросты плесени, а на крыше обвалились оба дымохода. Угловые камни крыши обломились, никем не подобранная черепица валялась на земле. Все решетки и кованые ограды покрывала ржавчина, свидетельствующая о длительном запустении.

Однако сердце Луизы трепетно забилось, когда она поднималась по ступеням крыльца и открывала огромную входную дверь. Пока Франсуа оглядывал нижние комнаты, она поднялась наверх, в спальню, когда-то занимаемую Норбером, ту, в которой он впервые заключил ее в свои объятия. Она вдруг вновь почувствовала себя шестнадцатилетней девушкой: ее захлестнула, выбила из равновесия сильнейшая волна смешанного ощущения счастья и отчаяния. Все осталось нетронутым: кровать из орехового дерева, ночные столики в стиле ампир, покрытые золотыми звездами, секретер, обитый красным деревом, венецианское зеркало, красно-бордовый ковер, стеклянная люстра, двухстворчатое окно, выходящее в парк. Женщина закрыла глаза и услышала знакомый шепот:

«Скажите, как вас зовут?»

— Люси, — ответила она шепотом.

«Вы давно здесь?»

— Почти пять месяцев.

Ей казалось, что Норбер кладет свои руки ей на плечи, и стало ясно, что она жила все это время только ради него, для того, чтобы найти его однажды, так или иначе воссоединиться с ним, вопреки пространству и времени. С этого момента Люси решила, что будет отныне приезжать сюда на несколько месяцев каждый год, чтобы оживлять в себе эти яркие чувства, оставшиеся для нее в прошлом.

Ее окликнули с крыльца: Франсуа переживал, почему ее нигде не слышно. Люси спустилась к брату. Они вновь вдвоем обошли парк, и, глядя на эти удручающие виды, Люси вдруг очень захотелось уехать прочь. В машине они пришли к общему выводу: нужно срочно что-то предпринять, иначе имение и замок будут бесповоротно разрушены. Они снова нанесли визит нотариусу, и тот, стараясь не делать намеков на длительное пренебрежение замком как его хозяев, так и обитателей, объявил, что он взял инициативу в свои руки и отыскал одну чету из городишка, у которой не осталось больше средств к существованию, согласившуюся взять на себя обязанности по сохранению и восстановлению замка при условии бесплатного проживания в нем. Их звали Жорж и Ноэми Жоншер, и они могли переехать немедленно. Люси договорилась встретиться с ними во дворце на следующий же день.

Она прибыла на встречу в компании нотариуса, — Франсуа в этот раз был занят делами, — и сама встретила чету, которая сразу же расположила ее к себе. Жена была маленькой и крепко сбитой, с белоснежными волосами, но темным, полным энергии взглядом; муж — намного крупнее ее, крепкого телосложения, курносый; он создавал впечатление очень решительного человека. Сложность поставленной задачи не пугала их. Таким образом, Люси и супруги Жоншер условились, что они могут переезжать, как только пожелают, и чем раньше, тем лучше. Будущие жильцы уехали в машине адвоката, и Люси осталась одна в замке, ожидая Франсуа. Он обещал заехать за ней ближе к вечеру.

Она не чувствовала одиночества. Женщина даже запланировала эти час или два, чтобы побыть одной, вернуться мыслями в прошлое, вероятно, в самую лучшую часть своей жизни. Люси села у крыльца, где когда-то по большим августовским праздникам лицедействовали скрипачи, и, закрыв глаза, увидела перед собой женщин в самых нарядных туалетах, мужчин в сюртуках и фраках, припаркованные в конце аллеи машины. Она ощутила запах сигарет и пачули, услышала звуки музыки, еще едва знакомой ей, и, как тогда казалось, перед ней неожиданно стали открываться двери в фантастические миры. Люси долго сидела, глядя в одну точку, а затем обошла замок, остановилась у бассейна, в тени величественных, но запущенных и страдающих деревьев; пробралась в конюшню, где все еще был слышен запах конского навоза и соломенных подстилок; вспомнила день, когда на нее здесь набросился кучер, и поспешила выйти, как будто тени в углах могли таить в себе новую опасность.

Думая об ушедшем времени, Люси вновь обошла парк, а затем вошла в замок. Со вчерашнего дня она поняла, чего ей недоставало. И сейчас вновь обдумывала решение, принятое накануне. Она поднялась на второй этаж, зашла в комнату Норбера, стала осматривать предметы, мебель, принадлежавшую ему когда-то, затем растянулась на кровати, куда он бережно уложил ее тогда, в первый раз, так нежно и властно одновременно. Она почувствовала его присутствие, как в тот день; его руки касались ее тела; и в этот миг утратило значение все, кроме мыслей об усопшем мужчине, чей запах, тепло рук, дыхание возле ее лица, его власть над ней вновь ощущались ею здесь так отчетливо и живо, что сознание оставило ее.

Придя в себя, Люси поняла, что из глаз ее льются слезы. Она не знала, было ли это от вновь обретенного мимолетного счастья или от осознания своей потери. Обе причины, без сомнения, были верны. Но мысль о том, что она могла бы спать на этой кровати каждый раз, приезжая в замок, будила в ней странное чувство, очень схожее со счастьем.

Однажды июльским утром, когда Шарль с Матильдой готовились закрыть школу и направиться в Пюльубьер, их сын Пьер не смог подняться с кровати. У него очень болело горло, он с трудом глотал и жаловался на головные боли. Шарль отправился за доктором, но того не было на месте — он уехал по вызову на окрестные фермы. Вернулся он только к полудню. Ожидая его, Матильда все утро оставалась подле Пьера, охваченная сильной тревогой, думая, что, если его болезнь окажется заразной, ей нужно бы поберечь второго сына, Жака, родившегося два года назад. Она никак не могла решиться и ожидала только врача, немного успокоенная словами Шарля, что это обыкновенная ангина.