Мера Любви - Франц Энгел

— О, снизошел до нас, простых смертных! — с наглой ухмылкой приветствовал Джованни Стив Белка. — Терпеть не могу попов. От вашего брата, святош чертовых, одни неприятности. Ну, расскажи нам, сделай милость, чем это ты насолил силфорцам, что они тебя убить порешили, да еще и руками стаффордского шерифа? И к чему это бароны сюда припирались, тоже по твою душу?

— Бароны тут вовсе ни при чем. Моей смерти ищет аббат Бернард, больше никто. У каноников Силфора денег нет шерифов подкупать, а жителям города на меня плевать, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Джованни. — Надеюсь, вы, — Джованни подчеркнул уважительное обращение к Стиву Белке, — не запамятовали, по какой причине мы все здесь оказались под запором? Граф считает, что люди шерифа отступили только для вида. Стоит опустить ворота, хотя бы под предлогом моего возвращения в Силфор, как они смогут напасть. И устроят в замке настоящую резню, найдя вас всех в таком состоянии, — Джованни обвел пьяных рыцарей рукой, словно призывая их самих оценить степень своей боеготовности.

Рыцари зароптали, негодуя, что кто-то посмел усомниться в их воинской доблести.

— Или, — продолжал Джованни, — люди шерифа, захватив меня в заложники, станут требовать выкуп много больше, чем заплатил им за мою жизнь аббат. Они могут потребовать и вас, повернулся Джованни к Стиву, — в обмен на меня.

— Вот еще! — воскликнул Стив Белка. — Складно врешь, святоша, все вы горазды зубы заговаривать. Мы тут из-за тебя сейчас сидим!

— Вы хотите сказать, что шериф Стаффорда пришел под стены Стокепорта из-за меня? — не без иронии спросил Джованни.

— Заткнись лучше, умник! — возмутился Стив.

Пьяные рыцари не слишком понимали, о чем речь, но всецело поддерживали распалявшегося все больше и больше Стива. Джованни хотел было уйти от греха подальше, но Стив преградил ему дорогу.

— Что-то уж больно ты спесивый, мерзкий поник, все наверх торопишься. Не подходит тебе наша компания, или тебе с бабами сподручнее?

Рыцари одобрительно зашумели. Джованни попытался обойти Стива, но тот вновь встал прямо перед ним, не давая пройти.

— Оно и понятно. Все вы, попы, как бабы! Я бы, клянусь потрохами святого Григория, с попом и за один стол не сел, побрезговал!

Джованни оттолкнул Стива и бросился к лестнице. Стив за ним. Рыцари дружно захохотали им вдогонку:

— Напугался! Так его!

На темной крутой лестнице Стив схватил Джованни, развернул к себе лицом и притиснул к стене, зажав ему рот рукой.

— Тихо, не рыпайся! Не рыпайся, тебе говорят, — зашипел Стив в лицо Джованни, обдавая его перегаром, свободной рукой он залез Джованни под одежду, задрав блио и рубашку, наклонился к нему и попытался распустить зубами завязки на его вороте. — Не бойся, ничего я тебе не сделаю, — оторвался Стив от завязок, покрепче вдавливая Джованни в каменную кладку. — Да не рыпайся ты, я ж не хуже остальных, обхождение понимаю и все такое.

Тут Джованни собрался с силами и вывернулся из цепких рук Стива.

— Чего кочевряжишься? Кому ты нужен? Помрет граф твой, кто за тебя заступится? Что… — заорал Стив.

Джованни заехал ему между ног коленом. Стив охнул, выругался и двинул Джованни в зубы. Джованни упал на лестницу, каким-то чудом ничего себе не сломав. На крик прибежали капитан Робер снизу и Арнуль сверху.

— Что за дела тут? — крикнул капитан, схватил Стива за шкирку и потащил вниз.

Джованни поднялся на ноги, Арнуль спустился к нему, покачал головой, осмотрев Джованни при свете факела.

Экая свинья. Пойдемте, мессир, льда приложим, чтобы не сильно опухло.

Ночью уже в конец упившийся Стив полез наверх, на женскую половину.

— А ну пустите, — тарабанил он в двери, — я тоже благородный, мне тоже дамское общество требуется!

— Пошел прочь! — выскочил на лестницу Арнуль и стал пихать Стива вниз.

— Благородный? — не стерпела, отперла свою дверь вдовствующая графиня. — Даты самое подлое отродье! Паршивая овца! Быдло!

Он, вероятно, нашелся бы, что возразить на столь вопиющее оскорбление, но Арнуль так сильно толкнул его, что хмельной Стив запутался в собственных ногах и полетел вниз по лестнице. Никто даже не посмотрел, поднялся ли он внизу, или так и остался валяться, распростертый на полу с прошибленной головой. Все двери закрылись, на лестнице стало темно и тихо. Больше в ту ночь ничто не нарушало покоя обитателей второго этажа донжона замка Стокепорт.

ГЛАВА XXIII. О том, как был переписан договор на пользование землями силфорской епархии

На утро де Бельвар наконец пришел в себя. Арнуль заплакал от радости. Джованни при этом не было, Арнуль заставил его пойти отдохнуть, прибитый Джованни думал немного полежать, осторожно опустился на кровать на правый бок, так как левый отшиб на лестнице, устроился как мог удобнее и крепко уснул вопреки своей воле и намерению. Арнуль, обычно стеснявшийся присутствия Джованни, воспользовался тем, что его нет рядом, и распустил язык.

— Ох, мессир граф, и натерпелись же мы страху. Женщины всю ночь глаз не смыкали, за вас молились, за ваше выздоровление. Один вы у нас защитник, опора наша, — запричитал Арнуль. — Шуточное ли дело? Вы разболелись, так дядя ваш совсем стыд и совесть потерял, начал крестьян стокепортских баламутить, капитан их разогнал, слава Создателю, так дядя ваш за рыцарей принялся, а они тоже хороши, с тех пор как вам приплохело, они ни единого часа трезвыми не ходили. Целыми днями внизу в зале пьянствуют, в кости играют, божатся да ругаются, подлецы, — Арнуль рассказывая, закатывал глаза, воздевал руки горе и сокрушенно качал головой. — А дядя ваш спьяну обезумел совсем, всякий стыд потерял, покусился на святого человека, на епископа нашего, чуть не учинил над ним насилие, руку на него поднял, это на духовное-то лицо! Но Господь не допустил свершиться мерзкому делу, мы с капитаном вовремя подоспели. Потом дядя ваш еще в женские комнаты лез, буянил, я его с лестницы спустил!

Арнуль выдохнул с чувством выполненного долга. Теперь, после такого рассказа, как он рассчитывал, граф не станет сильно сердиться, если вдруг окажется, что Стив Белка убился вчера на лестнице.

— Поболеть нельзя, — пробурчал в ответ де Бельвар.

— Никак нельзя, ваша правда, все разладилось, все пришло прямо-таки в отчаянное положение, — с готовностью согласился Арнуль.

— Есть хочется, — сказал граф. Арнуль чуть не подпрыгнул от восторга.

— На поправку, значит, дело пошло, ей-ей, душа вы наша, сейчас, все сделаю! — Арнуль засуетился, бросился звать свою жену, отдавать распоряжения, чем накормить ослабевшего графа.

Джованни проснулся оттого, что в графской спальне засуетились люди. В первый момент он ужасно перепугался, подумал, уж не случилось ли самое страшное несчастье, какое только могло ждать его в этой жизни — де Бельвар умер. Джованни подскочил в ужасе на кровати, забыл даже про свои ушибы, прислушался. Никаких воплей и причитаний слышно не было. Он подошел к перегородке, отделявший его спальню от графской, постоял в нерешительности, стискивая руки, несколько раз глубоко вздохнул, решил, что готов принять на себя любой удар судьбы, и вышел в комнату де Бельвара.

Графа усадили в кровати, обложив множеством подушек и пуфиков, Арнуль кормил его с ложки каким-то отваром и вытирал салфеткой губы, де Бельвар ворчал:

— Только с голодухи можно такое есть, ничего лучше нет что ли?

— Вам нельзя сейчас тяжелую пищу принимать, мессир, потерпите малость, — уговаривал его Арнуль.

У Джованни на мгновение потемнело в глазах, он покачнулся, но тут же взял себя в руки. Никогда не слышал он, чтобы от радости падали замертво.

— А, мессир епископ, — обратился к нему Арнуль, — поспали немножко? У нас тут, как видите, все образуется, слава Создателю.

Джованни подошел к кровати.

— Доброе угро, — сказал граф. При этом Арнуль вытирал ему бороду, поэтому вышло довольно умилительно и забавно.

Джованни улыбнулся. Ему очень хотелось броситься де Бельвару на шею, но это, конечно же, было совершенно невозможно. Он уселся в изножий графской кровати, позади Арнуля.

Покончив с едой, граф потребовал к себе Стива Белку. Ждать пришлось долго. Наконец тот явился, сильно хромая, с перебинтованной головой и подвязанной челюстью, все лицо Стива распухло от ушибов, так что он представлял собой весьма плачевное зрелище.

— Бог в помощь, — промямлил он, трогая свою свернутую челюсть.

— Наслышан о твоих подвигах, — сказал граф, и тон его заставил Стива Белку сжаться и потупиться, словно провинившегося ученика, пытающегося избежать неминуемого наказания строгого воспитателя.

— За подстрекательство людей к бунту следовало бы тебя вздернуть немедля, — продолжал граф, — но ладно, какой в том прок? У тебя толку не хватит мне навредить. Еще раз узнаю, что ты чего-нибудь подобное вытворяешь, будешь болтаться на стене, ясно тебе?