Хрустальная туфелька - Рут Валентайн

– Вам, очевидно, пришлось нелегко, – заметила Джоан, чтобы сказать что-то.

Она не хотела вступать в откровенные разговоры с Эллис, но, по мере того как мачеха Андерса излагала свою историю, Джоан чувствовала, что с каждой минутой ее расположение к. этой немолодой женщине возрастает.

– Да, я совсем не ожидала этого, – согласилась Эллис. – Ты не подумай, что я жалуюсь. Джеральд был очень добр и внимателен ко мне. А когда Брэндон уехал учиться… – Она замолчала и пожала плечами.

– Почему вы отправили его в пансион? – спросила Джоан, воспользовавшись случаем.

Это прозвучало как обвинение, но Джоан намеренно не извинилась, решив выслушать Эллис до конца, чтобы сопоставить ее версию с тем, что говорил Андерс. Джоан внимательно следила за выражением ее лица.

– Брэндон был неуправляемым, – просто ответила Эллис. – Сандра, их мать, предоставляла их самим себе. Она ведь работала. – Заметив напряжение в лице Джоан, Эллис быстро добавила: – Я не против того, чтобы женщины, имеющие детей, работали. Но Сандра проводила все время в офисе и компенсировала детям свое отсутствие чековой книжкой. Мальчики имели все, что хотели, – кроме мамы. Андерс был замкнутым, до него было не достучаться. Он был уже взрослым, когда мы с Джеральдом поженились. Я, конечно, пыталась сблизиться с ним, но… Думаю, мне не надо объяснять тебе, насколько он сдержан и категоричен.

Да, Джоан знала это. Эллис дала пасынку верную характеристику. Она попыталась представить Андерса мальчиком, подростком, юношей – и не смогла. Андерс, казалось, уже родился зрелым мужчиной.

– Что касается Брэндона, то с ним было еще труднее. Он вырос таким, каким и должен был вырасти. В семье не было авторитетной личности, которая могла бы направлять его. Сандра была сильной женщиной, но ее никогда не было дома, а Джеральд, обожавший младшего сына, не мог ни в чем отказать ему. Я и подумала, что в пансионе его приучат к порядку и дисциплине.

Эллис всхлипнула и достала из кармана носовой платок. Джоан стало вдруг жаль ее, и она подумала, что у каждой медали действительно есть две стороны.

– Возможно, я совершила ошибку и мне следовало попытаться подобрать к нему какой-то ключик, но в то время мне казалось, что я ничего не смогу сделать. – Эллис взяла в руки фотографию, смотрела на нее с минуту и осторожно поставила на место. – Я надеялась, что у меня лучше получится хотя бы с Джойс. Мне хотелось показать Джеральду и Андерсу, что я могу быть доброй, заботливой матерью и этим как-то компенсировать то, что я не сумела дать Брэндону. Я знаю, что Андерсу не понравится, что ты разрешила нам повидаться с Джойс, но я так благодарна тебе, Джоан, что ты позволила нам провести с ней какое-то время!..

– Не надо благодарить меня, – сказала Джоан, – она все-таки ваша…

Она не договорила. Ей вдруг показалось, что пол под ногами качнулся. Эллис испуганно посмотрела на нее. Джоан ухватилась за край детской кроватки, почувствовав приступ тошноты.

– Что с тобой, дорогая? – спросила Эллис, усаживая ее на стул. – Ты бледная как полотно.

– Ничего страшного, – с трудом проговорила Джоан, борясь с тошнотой. – Голова закружилась. Просто я немного устала.

– Это больше, чем усталость, ты, видимо, вымоталась вконец. Я пойду, а ты посиди несколько минут, потом выпей горячего сладкого чая.

– Да все уже прошло, – сказала Джоан, почувствовав неловкость.

– Ты явно переутомилась. – Эллис материнским жестом похлопала ее по плечу. – Сколько забот свалилось на тебя сразу.

Это еще мягко сказано, подумала Джоан.

Оставшись одна, она задумалась. В ее голове заработал калькулятор, которым пользуются все женщины, когда у них возникает определенное подозрение. Считая дни, Джоан молила Бога, чтобы ее опасения не оправдались.

Она не знала, сколько времени просидела так. Джоан дрожала всем телом, но не от холода. Наконец она заставила себя встать, добрела до супружеской спальни, которая была таковой лишь по названию, и легла на кровать. Глядя в потолок, Джоан попробовала представить реакцию Андерса, когда она сообщит ему эту новость.

Она думала и о том, что ее ждет, если ее подозрение подтвердится.

О разводе тогда и речи не может быть.

Андерс резко раздвинул шторы и бросил на Джоан сердитый взгляд. Джоан смотрела на него не мигая, пока он передвигался по комнате. Он распахнул дверцы шкафа и вытащил оттуда одно из многочисленных дорогих платьев, которые оказались там неведомым Джоан путем.

– Только не говори, что ты опять чувствуешь себя плохо! – раздраженно рявкнул Андерс.

Его можно было понять. Как Джоан ни хотелось это признавать, но он имел полное право злиться. С того дня, как во время визита Эллис и Джеральда Джоан почувствовала себя плохо, она почти все время проводила в постели. Ее голова была занята в основном тем, какую линию поведения ей выработать и как найти в себе мужество сказать Андерсу, что на самом деле ее беспокоит не беременность, а их дальнейшие отношения. Джоан не столько пугало, что ей ответит Андерс, сколько ее собственное восприятие изменившейся ситуации. Как можно думать о ребенке, когда она еще не приспособилась к Джойс? Как ее сердце, уже наполненное любовью к племяннице, сможет любить еще одно существо?

– Мне надоело сидеть без дела, – пожаловалась Джоан.

Она боялась встретиться с Андерсом взглядом. Вид у нее был не из лучших, а на фоне Андерса она выглядела особенно удручающе и неряшливо. Волосы спутаны, под глазами мешки, лицо неухоженное…

– Сходи с Джойс в парк, – посоветовал Андерс. – На улице великолепная погода.

– Она прекрасная с восьми утра, – сказала Джоан, начиная раздражаться. – И я уже два раза была там. Еще по твоему совету зашла в кондитерскую выпить кофе. Мы с Маргарет прослушали даже лекцию в местной библиотеке о воспитании детей и чуть не умерли от скуки. Я хочу вернуться на работу.

– Об этом не может быть и речи.

– Я просто сойду с ума здесь! – в отчаянии взвыла Джоан.

Она провела рукой по всклоченным волосам, и ее пальцы застряли в образовавшемся узелке. Она покраснела, перехватив презрительный взгляд Андерса.

– Вместо того чтобы думать о работе, сходи лучше в парикмахерскую, – насмешливо посоветовал он. – Приведи себя в порядок, а то, наверное, самой противно на себя смотреть.

Его слова задели Джоан за живое. Она, конечно, понимала, что запустила себя за последние две недели, но Андерс уезжал из дому чуть ли не на рассвете, а возвращался поздно вечером. Вернувшись, Андерс начинал заниматься с Джойс. Поиграв с ней, он уходил в свой кабинет. Джоан подумала, что, надень она мешок из рогожи, Андерс не заметил бы этого, поскольку все его внимание поглощали работа и Джойс. А сейчас он имеет наглость явиться неожиданно в пять часов и требовать, чтобы его с нетерпением ждала нежная, холеная кошечка. Пусть ждет, пока рак на горе свистнет.