Бой под Талуканом - Николай Прокудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Разговорчики в строю! – оборвал меня Подорожник.
– Ну, вы же сами меня спросили. Я и ответил, ну нет в роте командира взвода обеспечения, а старшина, сами знаете, товарищ майор, в полку должность сдает.
– Ох, и мальчишки, ох, и зеленые! Сейчас некогда, а позже разберусь и накажу как-нибудь! Поступила команда – выход брони через полчаса. Поэтому быстро собираться и выдвигаться обратно к крепости. Первая рота охраняет тылы полка, взвод Марасканова идет с КП и тылом батальона, вторая рота – охрана полка связи, АГС и разведвзвод сопровождают батарею «Ураганов». Выполнять задачу! Проверить еще раз людей, оружие, подствольники прицепить к автоматам. Главное – никого и ничего не забыть! Если кого забудем или потеряем, сюда можно вернуться только при проведении армейской операции. Не теряйте никого!
Вот так, как на пожар, в экстренном порядке. А говорили еще об одном десантировании. Что-то не получилось.
Взводы уселись по машинам, Сбитнев вызвал меня и отправил вместе с Бодуновым. Тот о чем-то хотел переговорить.
– Ну, что скажешь, Игорек? – спросил я, усаживаясь на башне.
– Такое дело, я полгода пулемет ношу, – начал издалека прапорщик.
– Носишь!
– Веду себя прилично?
– В принципе, нормально.
– А почему все командиры ГПВ – старшие прапорщики, а я – просто прапорщик?
– Игорек, честно скажу, пока нет мыслей на эту тему, – почесал я задумчиво затылок.
– Вот! А я хочу в отпуск поехать с лишней звездочкой. Я на Десне раньше служил, там старшего прапорщика получить – это событие вселенского масштаба, и звание давали только «жополизам».
– На Десне? О, я там в восемьдесят втором году на стажировке был. «Дурдом Ромашка» в лесных дебрях. Комдив был Павловский, да?
– Точно! Кличка – Бандит. Рассказываю анекдот, точнее байку. Но все это – чистая правда. Нашего комсомольца батальона Бугрима я хорошо помню и знаю, он в соседнем полку служил, может подтвердить достоверность этой истории. Так вот. Полковник Павловский был известная, как бы помягче и поточнее сказать… короче, большая сволочь! Просто зверь красномордый. А когда буйствует, злится, то становится красным, как околыш у фуражки пехотинца. В нашем районе снимали какой-то фильм про красных, белых и зеленых, бандитов и чекистов. А у нас ведь глухомань, развлечений никаких, хотя и рядом Киев, восемьдесят километров всего. Офицеров за пределы гарнизона не выпускают, а членов семей могут выпустить только по письменным разрешениям. Автобус приезжает, а на КПП пропуска проверяют. И никуда не денешься, личного транспорта почти ни у кого нет. И на радость нам, страдальцам, лесным сидельцам, приезжает на творческую встречу артист Олялин. Рассказ о жизни, отрывки из фильмов, вопросы зрителей, в завершении – кино. Все шло гладко и хорошо. Актер у микрофона, на сцене в президиуме комдив и начальник политотдела сидят, улыбаются, головами кивают, культурное мероприятие возглавляют!
Начинаются ответы на записки. Вот кто-то и спросил: «Какие творческие планы, где снимаетесь?» Олялин, не задумываясь, отвечает, что, мол, фильм такой-то, играю в нем одну из главных ролей – бандита Павловского. Раздался легкий смех. Зал забит до отказа, все проходы заполнены. Атмосфера становится напряженная, народ ждет, что будет дальше. Артист понял, что допустил ляпсус, и замялся. Командир дивизии краснеет и закипает, начальник политотдела растерялся и не знает, что предпринять. Олялин решил уточнить и внести ясность: «Играю в фильме белогвардейца, бандюгу Павловского». Смех еще более усилился. Ну, он опять поправляется: бандита, полковника Павловского! Зрительный зал грохнул хохотом. Минут десять гомерический смех не смолкал, народ радовался от души. Павловский резко встал, багровый как закат солнца. Стул упал, стол отлетел далеко вперед. Он громко выругался, не глядя ни на кого, вышел из Дома офицеров. Тут же объявил построение дивизии, рвал и метал, а как орал, как орал! А вся дивизия – счастлива! В общем, фильм после выступления артиста смотрели только жены и дети, а мы топтались на плацу. Но после этого самый последний солдат в гарнизоне знал кличку комдива – Белобандит.
Я смеялся долго и от души, до боли в животе. Комдив был и правда отменный хам и грубиян. Нашу группу курсантов-стажеров встретил с ходу матами и угрозами разогнать всех к чертовой матери. Народ в дивизии старался обходить его стороной, и если где-то территория обезлюдела, значит, там идет Павловский.
– Хорошо, Игорь, что-нибудь придумаем, будешь старшим прапором! – пообещал я.
* * *После прохождения техники мимо Алихейля я вновь перебрался на машину к Марасканову. БМП была плотно облеплена пропыленными солдатами. Мое любимое место на башне свободно, и я улегся, положив ноги на пушку и накрыв лицо капюшоном.
Клубящаяся пыль окутала ущелье, местные племена стояли вдоль дороги и напряженно вглядывались в наш гремящий и рычащий караван. Бронемашина, будто маленький корабль, медленно плыла в пыльной дымке, словно в тумане.
Ногами на «ребристом» листе лежал и перекатывался с боку на бок Якубов-большой. Дубино дремал позади механика, в башне храпели Савченко и сержант Фадеев. По бортам, держась за автоматы, дремали с одной стороны Тетрадзе и Уразбаев, а с другой – Якубов-маленький и Свекольников. Марасканов ругался о чем-то с комбатом, но доказать свою правоту никак не мог.
– Что он хочет? – спросил я, наклоняясь к Игорю.
– Возмущается, что я его бросил и не охраняю.
– Как бросил, его в этом потоке искать все равно что иголку в стоге сена. Он где-то впереди «Градов» и «Ураганов», а мы сзади, попробуй их обгони, если эти «монстры» всю дорогу занимают.
– Подорожник вперед рванул, а я его ждал, не двигался, думал, он где-то рядом стоит.
– А зачем ему охрана? Там с ним две БМП связистов, да и он же не один как перст, а рядом идет целая армия, – удивился я.
– Вот придрался, и все тут. Он давно меня невзлюбил. Помнишь, еще на стрельбище я его перестрелял на двенадцать очков, а он себя первым снайпером считает в полку, – ответил старший лейтенант.
– Это когда на усы стреляли?
– Ну да.
– Помню, с тех пор уже я месяц усы не имею право носить. Комбату надоели жидкие и жалкие усики отдельных командиров.
Мои также попали в этот список. Василий Иванович объявил, что только тот, кто отстреляет из АК-74, как он или лучше, может красоваться с этим предметом мужской гордости.
Я и Афоня набрали на двенадцать очков меньше, Ветишин бил еще хуже, Острогину, как безусому, было наплевать, но он показал одинаковый результат с Иванычем. Грымов на два очка меньше, а Арамов и Пыж – на одно. Мелещенко, Луковкин выбили меньше пятидесяти… В итоге с усами остались Марасканов, Чичин и не стрелявший заменщик Айзенберг. Сбрили свои густые усы даже Артюхин и начштаба Шонин, на радость комбату.
– Откуда «комсомол» так хорошо стреляет? – поинтересовался тогда у Игоря майор Подорожник.
– Разрядник по полевой стрельбе в упражнении «бегущий кабан», – ответил Игорь.
– Ну! То есть если запустить в поле Соловья или Берендея, результат будет еще выше? Все пули попадут в цель? – хмыкнул комбат.
– Так точно! В нашем училище огневая подготовка была на высоком уровне. Правда, Семен Николаевич? – обратился Марасканов за поддержкой к Лонгинову.
– Ты прав, Игорь, самое лучшее училище по стрельбе среди общевойсковых.
– Но-но, ленинградцы, не забывайтесь! Вы говорите с выпускником Ташкентского училища, можем поспорить, правда, Арамов?
– Так точно! – ответил Бохадыр, преданно глядя в глаза шефу.
– Вот так-то, наше училище выпускает только орлов! Даже не пытайтесь убедить меня в превосходстве вашей болотной столицы над нами, нарветесь на неприятность, товарищ Марасканов.
С той поры Подорожник и заимел большой зуб на Игорешу, от зависти, наверное.
* * *– Ну что вы ругаетесь? Что ему надо? Никак не успокоится! – возмутился я непрекращающейся перепалке.
– Ник, комбат пытается определить наше местонахождение, где и за кем идем. Говорю, впереди – два наливняка, бензовоз, сзади – два «кунга». Черт его знает, чья это техника.
– Орешь, совсем не даешь уснуть. Пойду-ка я в десант кемарить, может, удастся задремать.
– Не боишься подрыва? – задумчиво посмотрел на меня Игорь.
– Ну какой подрыв, если впереди ползут, как стадо слонов, и «Ураганы», и танки, и тягачи. Все будет нормально.
– А выстрел из гранатомета в борт?
– Нет, мне нагадали долгую жизнь. Не будет никакого выстрела. Радуйся, Игорь, что едешь со мной. Это значит, я помощник твоего ангела-хранителя. Довезу до самого Союза.
– Ох, сумасшедший! Псих! Если что-то случится, я за тебя отвечай потом, – возмутился Марасканов.
– Чего? Это ты за меня несешь ответственность? Я работаю на боевых за замполита батальона! Следовательно, за меня отвечает майор Подорожник. Так-то вот.
– Если Подорожник, то иди спи. Одна радость будет: от твоего ранения вздуют комбата, а не меня.