Прилив - Силла Бёрлинд

Йелле отломил ветку с ближайшего куста, оборвал все листья, опустил вниз и, глубоко погрузив в воду, стал шевелить ею в коричневой воде.

Он был поражен. Не тем, что его узнали, с этим он мог смириться. Его на самом деле звали Том Йеспер Стилтон, и менять имя он не собирался. Но тем, что сказала она, девушка с застывшим на лице удивлением, преградившая ему путь. Оливия Рённинг. Имя ему хорошо знакомо. Очень хорошо.

«Я хочу поговорить с вами. О береговом деле. О том, что случилось на Нордкостере».

Есть миллионы лет и есть миллиарды лет. А еще есть эоны. Бесконечное число лет. Вот примерно настолько далеким казалось Стилтону его прошлое. И все-таки хватило всего лишь пары слов, чтобы эон сжался до размеров зернышка и начал упрямо прорастать в голове Стилтона.

Береговое дело. Так пустяково звучит. Простое словосочетание. Берег и дело. Сам Стилтон никогда не использовал это сочетание. Ему казалось, что оно упрощает одно из самых жутких убийств в его карьере. Банальное название. Он всегда называл дело «Нордкостер». Четкое профессиональное имя. И нераскрытое преступление.

Стилтона не интересовало, почему Оливия проявляет интерес к Нордкостеру. Она принадлежала к другому миру. Но эта девушка посадила зерно в его ментальное тело. Порвала настоящее и впустила прошлое, что тревожило Стилтона. А он не хотел тревожиться. Ни прошлым, ни тем более тем, что мучило его почти восемнадцать лет.

Йелле выдернул ветку из воды.

Собравшиеся на тротуаре Свеавэген напротив главного офиса «МВМ» демонстранты мокли под летним дождем. Лозунги на плакатах гласили: «ПРОЧЬ ИЗ КОНГО!», «БАНДИТЫ!», «ДОЛОЙ ДЕТСКИЙ ТРУД!». Небольшая группа полицейских дежурила поодаль.

Еще дальше, на улице Улофа Пальме, стоял, прислонившись к фасаду дома, пожилой мужчина. Он наблюдал за демонстрантами, отметив все лозунги и прочитав листовки.

«При добыче ископаемых „МВМ“ уничтожает невосстановимые природные территории! Алчность ставит под угрозу выживание горилл, так как исчезают их источники пропитания! Помимо этого горилл убивают из-за мяса и продают под видом дичи! Остановите безнаказанное насилие „МВМ“ над природой!»

Листовка была снабжена леденящими кровь фотографиями мертвых горилл, которые висели, словно распятые, на деревянных шестах.

Мужчина опустил листовку. Он обвел глазами фасад напротив и посмотрел на окна последнего этажа, где находился главный офис. Туда, где у исполнительного директора Бертиля Магнуссона был собственный кабинет. Мужчина задержал на нем взгляд. Он знал, что Бертиль — у себя. Он видел, как тот подъехал на отполированном до блеска сером «ягуаре» и проскользнул вовнутрь.

«Ты состарился, Бертиль, — подумал Нильс Вент, проведя рукой по карману с аудиокассетой. — И состаришься еще больше, совсем скоро».

До конца рабочего дня в городе еще оставалось время, хотя он и приближался к концу. Для Оветте Андерссон день только начинался. Ее рабочее место, отрезок от банка до Академии художеств, в принципе никогда не пустовало. Уже начали появляться машины в поисках тех, кого согласно закону о проституции называют продавцами секса. В противовес покупателям. Как будто речь шла о сделке по продаже каких-нибудь интимных товаров.

Спустя короткое время перед Оветте выплыла машина, стекло опустилось. После завершения всех формальностей женщина забралась в машину и отогнала от себя последнюю мысль об Аке. Он на тренировке. У него все хорошо. Скоро он получит новые кроссовки.

Оветте захлопнула дверцу.

Было почти семь вечера, когда Оливия вернулась домой. Элвис развалился на коврике в прихожей, как модель «Плейбоя», с лапами в разные стороны: он требовал ласки. Оливия подняла его и уткнулась носом в мягкую шерсть любимого кота. Шерсть немного пахла едой, которую Оливия оставила ему утром. Теперь он улегся у нее на плече, своем излюбленном месте, и начал пожевывать ее волосы.

С котом на плече Оливия достала сок из холодильника и уселась за кухонным столом. По пути из местечка Нака домой она систематизировала впечатления от встречи со Стилтоном. Она нашла его на-конец-таки, он был бездомным. Что ж, наверное, на то есть причина, ее не касающаяся. Но этот человек по-прежнему оставался важным источником информации о береговом деле. Совершенно незаинтересованный источник, очевидно, но… Можно, конечно, бросить дело, задание ведь необязательно, но Рённинг совсем не любила сдаваться.

Напротив, встреча со Стилтоном придала делу новое измерение в глазах Оливии с ее живой фантазией. Мог путь Стилтона от уважаемого офицера полиции до развалины каким-то образом быть связан с береговым делом? Или он шесть лет назад докопался до чего-то, что заставило его завершить карьеру? Хотя он же уволился из-за личных обстоятельств?

— Не только, — признался Оке Густафссон, когда Рённинг ему снова позвонила и немного надавила.

— А из-за чего еще?

— Вокруг расследования возник конфликт.

— Береговое дело?

— Этого я не знаю, я тогда только поступил в университет, и до меня дошли слухи.

— Так, значит, конфликт — одна из причин увольнения?

— Возможно.

Большего для фантазии Оливии не требовалось. «Возможно». Что он ушел из-за конфликта вокруг чего-то, что могло быть связано с береговым делом. Или какое-то другое дело стало толчком для разногласий. Чем занимался Стилтон, когда завершил карьеру? Может ли она это выяснить?

Оливия приняла решение. Она не оставит Стилтона в покое. Будет за ним охотиться. А именно: она найдет редакцию «Ситуашун Стокгольм» и узнает все, что удастся, о Стилтоне. А потом снова с ним свяжется. Чуть лучше подготовившись.

Во второй раз они встретились на лестнице Харальда Линдберга. Поздно, после часа ночи, чисто случайно. Стилтон спускался в четвертый раз, а Хорек поднимался. Они столкнулись на втором пролете.

— Здорово!

— Зубы болят?

— Садись.

Стилтон указал на ступеньку. Хорек тут же насторожился. Он отметил как строгий тон, так и тот факт, что Стилтон просто не прошел мимо. Хотел поговорить о чем-то? Хорек посмотрел на предложенную ступеньку и задумался, а давно ли на ней в последний раз оказывалось собачье дерьмо. Он сел. Стилтон сел рядом. Так близко, что Хорек почувствовал не самый приятный запах мусора и аммиака. С немалой долей пота.

— Как дела, Том? — спросил он своим писклявым голосом.

— Они убили Веру.

— Это она была в фургоне?

— Да.

— Ты ее знал?

— Да.

— А знаешь, кто это сделал?

— Нет. А ты?

— А откуда мне знать?

— Когда-то ты знал раньше всех, если в окрестностях что-то затевали. Ты что, сдулся?

За такой комментарий любой бы получил в переносицу. Но Стилтон был неприкасаем. Поэтому Хорек промолчал и стал смотреть на сидящего рядом высокого, дурно пахнущего бездомного. В свое время их роли зеркально различались. Тогда на социальной лестнице Хорек занимал место на несколько ступеней ниже, а Стилтон, наоборот, находился значительно выше. Сегодня дела обстояли по-другому. Хорек потрогал убранные в хвост волосы.

— Нужна помощь?

— Да, — отозвался Стилтон.

— Оʼкей. Что ты собираешься делать? Если поймаешь их?

— Собираюсь передать привет от Веры.

Стилтон встал. Спустившись на две ступеньки, он обернулся:

— Я бываю здесь по ночам, в это же время. Дай о себе знать.

Он продолжил спускаться. Хорек сидел на месте, слегка ошарашенный. Стилтон вел себя необычно, что-то изменилось в его движениях и взгляде. Вернулся фокус. Он снова был на месте. Все последние годы взгляд ускользал, как только его пытались поймать. Сейчас он был точно направлен на Хорька и не сдвинулся ни на миллиметр. Йелле обрел взгляд Тома Стилтона.

Что случилось?

Сам Стилтон был доволен встречей на ступеньках. Он знал Хорька и его способности. Один из его немногих талантов заключался в умении подслушивать. Комментарий в одном месте, разговор — в другом… Постоянно вращаясь в разнообразных кругах, он умел собирать обрывки в единый узор. Какое-нибудь имя. Событие. Блестящим общественным аналитиком Хорек стал при странных обстоятельствах. Весьма странных. Но он извлекал выгоду из своего дара. Что продолжил делать и после знакомства с тогдашним полицейским Томом Стилтоном. Стилтон быстро сообразил, как можно использовать способность Хорька впитывать информацию и его беззастенчивые доносы.

— Я не стучу!

— Извини.

— Я что тебе, какой-нибудь чертов стукач?

Стилтон все еще помнил разговор. Хорек тогда жутко разозлился.

— Для меня ты информатор. Кем ты сам себя считаешь? — спросил Стилтон.

— «Информатор» меня устраивает. Но «два профессионала, обменивающиеся опытом» звучит лучше.

— И как называется твоя профессия?