Теория несоответствия (СИ) - Еленина Юлия

И я был согласен с Кариной... Иногда надо поддаться. Но иногда не синоним всегда. Поэтому я снова перехватил руку, уже добравшуюся до моего ремня.

- Карина, не надо, - твердо произнес, стараясь дышать ровнее.

И снова был согласен с ней. Сам хотел. Я хотел ее, но поставил блокаду. Несносная блондинка, разбудившая во мне зверя. Правильно Дина мне сказала, что не родился еще тот человек, который выведет из равновесия самого спокойного человека, по ее мнению.

Этим спокойным человеком был я, а моим катализатором - Карина. Полное дерьмо, не поддающееся анализу. Я хотел ее, но сопротивлялся этому желанию.

- Я уже поняла, что чувствам среди нас не место, - усмехнулась она.

Да, девочка, ты чертовски права... Я сам как раз об этом и думал, но оставил мнение при себе.

Никаких чувств!

Ноль эмоций!

Но рука с моего ремня не убрана. Что же делать, когда девочка, которая младше тебя на двадцать лет, так действует? Поддаться? Или воспротивиться?

Да, наверное, к черту все!

Я оттянул ее волосы назад и нашел губы. Карина растерялась, оставив в покое мой ремень, но тут же обхватила мою шею руками, при этом обвив ногами, когда я прижал ее к стене.

Опять не могу свой член удержать в штанах.

Остановила бы ты меня, девочка... Сдержала бы нас обоих...

А мне хотелось любить ее, забыв о правилах, упасть с ней на постель, оставив все предрассудки... Я, наверное, хренов извращенец.

Мои пальцы в ее волосах, слитые воедино губы, руки на спинах...

Я ненавидел то, что она со мной делала, но при этом ловил дурацкий кайф, когда она прикасалась ко мне.

Как будто мне снова двадцать - и жизнь сделала свою ставку.

Я прижимал Карину к стене, чувствуя, как член почти вырывается из брюк. Чертова девчонка вьет из меня веревки!

И можно было бы сейчас забыться и забыть обо всем, что творилось вокруг нас, но когда провидение снова намекает тебе, что это все неправильно, стоит задуматься.

Нас опять прервал звонок телефона, на этот раз моего. И проигнорировать бы его к черту, но я сделал шаг назад, достал смартфон из кармана и усмехнулся, посмотрев на экран. Может, все-таки не зря Алик на врача учился? Кто еще, кроме психиатра, должен был остановить это безумие?

- Да! - ответил я, прижав телефон плечом к щеке и начав застегивать рубашку.

- Андрей Григорьевич, здравствуйте.

- Привет. Что случилось?

- Волгин приезжал. Полчаса просидел у меня, спрашивая о делах клиники, а о состоянии Петра Васильевича разговаривал с его врачом.

- Алик, и зачем ты мне звонишь? Дать тебе номер внучки Петра Васильевича?

Карина на это мне только в спину шепотом сказала:

- Я вообще-то рядом с тобой.

- Андрей Григорьевич, - спокойно продолжил мой бывший студент, - если вы с девушкой поссорились, то не надо срываться на мне.

Блядь, мать их, сколько психоаналитиков вокруг развелось! И каждый норовит покопаться в моих мозгах и чувствах.

- Алик, дорогой, завязывай. Тебе не идет роль добродушного психотерапевта.

- Ладно, Андрей Григорьевич. Знаете, что я тут подумал?

- Секунду подожди, - ответил я, повернувшись к Карине. - Я включу громкую связь.

Я сомневался, стоит ли это делать, учитывая, какие иногда бредовые идеи посещали голову Алика во время учебы. А Карина как раз готова броситься в омут с головой, не думая ни черта, что это может быть травмоопасно. Но, надеюсь, Алик уже вышел из того прекрасного возраста - все-таки главврач. Как же я ошибался...

- Значит, поступим так. Вы приезжайте в часа три ночи в деревню Глубокое, а оттуда идете пешком через лес, километра два будет по прямой дороге. Когда останется до лесной дороги метров двести, созвонимся, там и встретимся. Я пока выведаю у лечащего врача, чем интересовался Волгин.

Карина посмотрела на меня, нахмурившись. Я тоже не понял, если честно.

- Алик, ты идиот или пересмотрел шпионских фильмов? Там, конечно, любой может стать героем и получить в конце красивую девушку, но в жизни так редко бывает. Хотя есть еще вариант, что ты мстишь мне за студенческие годы. Ты можешь узнать все у врача и просто мне перезвонить. А лучше с Петром Васильевичем. Волгин с ним виделся?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Не знаю, - ответил Алик немного растерянно. - Но я подумал, что смогу вас провести внутрь. Насколько я понял, в прошлый раз разговора не получилось, поскольку Ковцевич вообще закрылся и целый день молчал. Естественно, мне об этом доложили сразу, все-таки не простой пациент.

Карина схватила меня за запястье и закивала, просто умоляя взглядом.

- Алик, перезвоню через час, - сказал я и нажал на кнопку сброса вызова.

Хотя зачем? Я и так знал, что поеду с ней, хотя не понимал, на кой черт мне это надо.

Налицо какой-нибудь синдром, правда, я еще не придумал или не вспомнил название. Может, обозвать его отцовским инстинктом? Но ведь нормальные отцы не спят со своими детьми. Нет, это и не любовь, даже далеко не влюбленность, но я не мог бросить ее.

Утром понимал, что мы расставили все точки, а потом, когда позвонила Дина... Да, я мог позвонить, но я приехал. Чертовы двести пятьдесят километров каждую минуту меня посещала мысль, что Карина не в том месте. А увидев ее, я снова стал бесчувственным, потому что понимал, что сейчас манипулировать может только она. Больше нельзя...

Мне хватило уже с головой. Я не знаю, когда забуду эту резкую, острую и невыносимую девочку, но привыкать к ней не стоит. Тем более к сексу с ней.

Идиот ты, Андрей, причем полный.

Жесткая дилемма в голове не давала мыслить здраво.

Я сам приехал - сам отрицаю.

Я хочу, она хочет - я отрицаю.

Я готов с ней ехать - отрицаю.

Докатился на старости лет! Оказывается, я всего-то постоянно включаю защитный механизм.

Глава 11 Карина

Я наблюдала сбоку, как он застегивал пуговицы, разговаривая по телефону. И даже это казалось чертовски сексуальным!

Я точно идиотка, если запала на этого несносного старого преподавателя. Возможно, он и прав - просто гормоны. Девочки чувствуют что-то сродни влюбленности, а мужчины просто хотят секса. Кажется, об этом я читала в каком-то журнале. Точно не психологическом, но вроде «Космо».

Но то, как Калинин себя повел, было неожиданно. Он так меня целовал, так вжимал в стену, что... Это, черт возьми, даже не поддается описанию. Жестко, сильно, властно, без права капитуляции. И от этого внутри даже не было чертовых бабочек - были жуткие спазмы, почти болезненные, но такие приятные. Низ живота ныл, звал, а я не могла думать ни о чем в условиях этой какофонии ощущений.

Но снова чертов телефон, когда его губы уже были на моих, когда наши языки переплетались так, что в этой безумной страсти оставалось только сбросить одежду. И эти пуговицы... Они так меня привлекли, что я их расстегивала медленно, хоть и пыталась быстрее нас избавить от одежды.

Как бы сказал Калинин? Не судьба?

Видимо, да.

Но после разговора с главврачом я загорелась. Мне хотелось найти ответы на все вопросы. И пусть я считала теперь Андрея...

Нет, это не столь важно.

Мы всего лишь взяли друг от друга худшее. Я - его склонность к анализу и синтезу. Он - мою импульсивность и опрометчивость.

Думай о человеке плохо - никогда не ошибешься. Найди в нем недостатки - подтвердишь их. Не знаю, откуда это убеждение во мне взялось, но с Калининым я так при первой встрече и поступила. И упорно отталкивала мысль, что он хороший, добрый, отзывчивый. Он сделал для меня больше, чем все люди, встреченные мною за всю жизнь.

И сейчас я понимала, видела, что он не откажет.

- Андрей, ты поедешь со мной?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он не ответил сразу. Сначала убрал телефон в карман, потом - мою руку с его запястья. Снова отгородился. Нет, определенно временами он меня раздражает.

- Поеду, - сказал он. - Мне интересно.

Ему просто интересно, и этот интерес явно заключается не во мне.

До каких пор я буду жить, оглядываясь на Диму? Я устала от этого. Просто устала. И сейчас хотелось упасть на чье-нибудь сильное плечо и заплакать.