Приношение Гермесу - Глеб Бутузов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исайя Берлин (чудное имя, если вдуматься), светило из Оксфорда, а также философ, поделивший свободу на «от» и «для» (и почему в оксфордских классах нет мехицы?), ничем не отличается от всякого иного раввина в своей боязни свободы безо всяких «от», «для» или других испанских сапожек – то есть просто босоногой свободы. «Свобода от» – это возможность гулять не в камере, а в кругу таких же свободных на просторном тюремном дворе. «Свобода для» – это свобода трудиться на советском (или любом другом передовом) предприятии после того, как тебя освободили из немецкого концлагеря. Даже если ты не еврей, и концлагерем для тебя была немецкая философия.
За пределами этого научного цирка, однако, всё же остаются вопросы. Может ли быть свободным я и одновременно другое «я»? Отвечать в принципе – противоречить логике. Всё, что не «я» – иное (на этом, кстати, построена метафизика Эволы – прочное здание, надо заметить), а значит, составляет границу моей свободы. Средний род здесь знаменателен. Абсолютно свободным – что бы вы ни понимали под свободой, даже состояние после второго Пришествия – может быть только один индивидуум. Абсолютный. Потому что он порождает свободу и несвободу как пространство возможностей, в котором творение обретает форму. Без такого порождения манифестация невозможна, и невозможны всякие рассуждения о феноменах этого порождения.
Необходимость рассуждать о свободе является признаком наличия цепей. Вы несвободны до тех пор, пока испытываете любую необходимость. Необходимость стремления к Богу, например. Необходимость достойно перейти порог смерти. Необходимость понять, как устроен мир, что есть Бог, что есть дьявол, кто будет жить, кто погибнет, кто достоин Царствия Небесного, а кто Геенны (хотя и ваше мнение на сей счёт, и «Царствие», и «Геенна» не более реальны, чем неполученный вами штраф, когда вы превысили скорость в совершенно безлюдном месте). Когда же у вас не останется никакой необходимости ни в чём, что не было бы «я», когда вы перестанете испытывать недостаток, лишённость, заброшенность, инаковость, вы, к сожалению, всё равно не сможете сказать «я свободен», потому что в это мгновение «свободен» утратит функцию предиката; «я» и «свобода» станут одним Я. А всё остальное – чем бы и кем бы оно ни было – станет небытием, каковым и является от века. В том числе, и этот текст.
Свобода и господство
Стремление быть востребованным лежит в основе рабской психологии.
Эвола
Механизм распада человеческого общества при незаинтересованном взгляде и отсутствии разного рода оптических устройств (навязанных в раннем возрасте идей, сословных, этнических и религиозных предрассудков) весьма прост: сначала расслоение по вертикали – на высшие и низшие касты, «элиту» и «народ», слуг и господ, свободных и рабов, – затем второй этап, утрата высшим слоем определяющих его качеств и постепенное растворение в низшем (сначала ощущение «родства», сочувствие, идеи равенства, а затем их идеологическое и политическое закрепление), после чего наступает третий этап, выделение этой смесью новой элиты, качества которой могут быть названы «высокими» только в рамках нового цикла (а их оценка по абсолютной шкале требует настолько удалённой точки перспективы, что по дороге к ней можно забыть и о содержании данной заметки, и о смысле письма вообще, поэтому я предпочитаю от подобного воздержаться). Так, состояние единства человечества в начале махаюги сменяется расколом на две половины – на высших, то есть сохранивших изначальную свободу, и низших, или тех, кто впал в зависимость (без дополнения; это состояние утраты свободы как таковое). Дальнейшее разделение второй половины на три части привело к возникновению варны, и для человечества наступила эпоха четырёх «каст» ведической традиции.
Одним из sine qua non свободы является самодостаточность. Этимология этого слова уже есть исчераывающее объяснение: тот, кто свободен, не нуждается в ином. Мифологический акт «падения ангелов» может служить ярким примером того, что такое зависимость и почему она – падение (а также в-падение и от-падение). Желание иного («земной женщины», материальной воплощённости, индивидуального отчуждения) приводит к понижению статуса и утрате свободы; последнюю заменяет привязанность, то есть желание иметь (и боязнь потерять) то, что изначально не является – и не может являться – сущностной частью субъекта, каковой в этом случае вместе со своей привязанностью и лишённостью становится ложным субъектом, а значит, субъектом, подверженным страданию. Вторая Благородная Истина буддисткой традиции, дукха-самудая-сатья, постулирует коренную причину страдания как невежество, отсутствие единого знания природы «я» и природы мира. Вместе с невежеством исчезает лишённость и привязанность к не-сущему, нужда в ином, желание пребывать в чём-то, среди кого-то, как-то (не иначе) и боязнь утраты этого состояния как невосполнимой потери, известная под именами «экзистенциальной тревоги» и «страха смерти».
Кали-юга, хотя и не лучший эон для воплощения, вследствие свой краткости, динамичности и перенасыщенности крайностями позволяет увидеть многие вещи как в перевёрнутом бинокле или в камере-обскуре; мы живём в маленьком мире и мультипликационном времени, мы – персонажи гротеска, и этот факт сам по себе способен помочь излечению от неведения. Калейдоскопическая смена общественных систем, идеологий и культурных ориентиров, которая приводит некоторые незрелые души к полнейшей интеллектуальной сумятице (нередко выдаваемой ими за «многогранность» или «широту взгляда»), очень ярко демонстрирует призрачность ценностей и идеалов, не обладающих трансцендентной перспективой, а также позволяет наблюдать смену вышеупомянутых фаз деградации человеческого общества в течение очень коротких промежутков времени. Эта циклическая смена, по сути, является одним из отражений алхимического процесса циркуляции, и цель его в строгом смысле заключается в очистке через разложение. Иными словами, когда волны окончательно улягутся, различие «низов» и «верхов» перестанет быть даже количественным, и все будут одинаково бедны (или одинаково богаты), одинаково (без)духовны и одинаково (а)моральны, большой цикл завершится, и тогда в данной человеческой массе (в самом точном значении этого слова) сможет проклюнуться росток нового эона.
Когда кто-то говорит с сожалением: «Раньше (при царе Горохе, Сталине или Никсоне) я был тем-то, а теперь я кто?», ему следует напомнить, что ни раньше, ни сейчас он не является тем, что он о себе думает, и что он никогда не переставал и не перестанет быть тем, кто он на самом деле. Ему следует понять, что, желая получить одобрение государственной системы,
