Ночь со звездой гламура - Светлана Демидова

– Ничего! На твоем шикарном теле натренируется!

Жанна вышла из-за стола, приблизилась к Руслану и прошипела:

– Да за кого же ты меня принимаешь?

Доренских яростно вдавил окурок в пепельницу, вскочил с кресла, встал перед главным редактором «Ягуара» и ответил, глядя ей прямо в глаза, опушенные длинными белыми ресницами:

– Все кончено, Жанна. Ты получила то, что хотела. Доступ к телу Альберта Сергеича Соколовского опять открыт. Поспеши, пока другие не набежали и… прощай… в общем…

– Нет-нет, Альберт Сергеевич! Сейчас дело не в вас, а в дочери… – крикнула в телефонную трубку Инна.

– Чьей дочери? – несколько нервно спросил Соколовский.

– Как это чьей? Моей, разумеется! Даши! Понимаете, мне обязательно надо попасть в ваш дом!

– Зачем?!

– Альберт! Умоляю! Разрешите мне приехать! Я все объясню на месте! Клянусь, ни слова не скажу о своих чувствах к вам, тем более что…

– Что?

– У меня сейчас совершенно другим занята голова!

– Ну хорошо… приезжайте, раз такое дело, – согласился Берт.

Соколовский поразился тому, как спала с лица Инна с момента той встречи, когда она так забавно рассказывала про духи и колготки. Сейчас она была очень бледна и совершенно не накрашена. Как ни странно, это очень шло ей. Она казалась совсем юной испуганной девушкой.

– Да что случилось-то, Инна?! – встревоженно спросил Альберт, глядя в ее расширившиеся глаза.

– Понимаете… моя дочка… Дашенька… она у этого… Кудеярова… который в вашем доме живет… Евгений… мой муж, он сказал, что найдет его и убьет… Боюсь, что он так и сделает, если найдет. Он даже не предполагает, что я знаю, где живет Кудеяров… Понимаете, я хотела сначала сама поговорить с этим Вадимом… Может быть, у него серьезные намерения, но он не знает, что Даша еще совсем ребенок… Нынешние девочки… они так взросло выглядят…

– Погодите, Инна… – растерялся Альберт. – Вы вывалили на меня столько информации разом, что я запутался. Давайте-ка присядем, и вы расскажете все снова и по порядку.

Он снял с Инны куртку и провел к дивану. Она присела на самый кончик и, с трудом удерживая слезы, начала снова:

– Дело в том, что моя дочь Даша, которой нет еще и шестнадцати, видела, как вы несли меня на руках от вашего подъезда к машине.

– Не может быть… – ужаснулся Берт. – Она что, следила за вами?

Инна покачала головой:

– Нет, что вы… Она, оказывается, как раз в это время была среди тех девушек, фанаток Вадима Кудеярова. Помните их?

– Ну!

– Вот… ей тоже очень нравится этот Вадим. У нее все стены в комнате его фотографиями заклеены. Подружки обещали показать Даше, где живет Кудеяров, говорили, что можно будет получить автограф… Ну… она и пошла, а тут мы с вами…

– И?

– И она назло, понимаете, назло… – Инна закрыла лицо руками и разрыдалась, но тут же постаралась взять себя в руки. – Словом, каким-то образом она мне в пику осталась ночевать у этого Вадика… Понимаете, ей только пятнадцать… Она потом явилась домой и демонстративно объявила, что… стала женщиной. А Евгений, он вспылил… ну и… В общем, Даша сейчас у Вадима. Даже в школу не ходит…

– Ясно, пошли! – скомандовал Альберт и поднялся с дивана.

Инна, вытирая на ходу слезы, поспешила за ним.

Вадим Кудеяров, восходящая звезда современной попсы, проживал в соседнем подъезде. Даже его дверь говорила о том, что за ней находится жилище очень непростого человека. Она была покрыта пластиком под черный мрамор и имела оклад из желтого металла, чем напоминала огромную икону, с которой временно, по каким-то своим неотложным делам отлучился изображенный на ней святой. На звонок Альберта некоторое время никто не открывал, потом тяжелая створка все-таки распахнулась, и на пороге квартиры появился Вадим Кудеяров собственной персоной с пивной жестянкой в руках, в трусах до колен, сшитых будто из полотнища американского флага, и с огромным золотым крестом на голой груди.

– О! Альбер…д…т… С-сергеич! – осклабился Вадим, и сразу стало ясно, что он жутко пьян. – К-какими, так сказать, с-судьбами? Неужели Ж-жанна Олеговна все-т-таки согласилась нап-печатать м-мои фот-тки? К-какая х-хорош-шая ж-женщина…

Альберт одним движением откинул пьяную звезду в сторону и прошел в квартиру. Инна поспешила за ним следом. Из прихожей, все стены которой были увешаны постерами и афишами с ликами Кудеярова, они прошли в огромную и страшно захламленную комнату. На всех горизонтальных плоскостях обстановки, а также на полу, креслах и диванах валялась одежда вперемешку с пустыми бутылками, дисками, мятыми пачками сигарет, какими-то объедками и гадко давленными фруктами.

– Где девочка?! – рявкнул Соколовский.

– Девочек у меня… эт-та… навалом… – мерзко хихикнул Кудеяров. – Вам ку… ку… в смысле… какую?

Альберт подошел к шатающемуся Вадику, выбил у него из рук пивную банку и грозно спросил:

– Где Даша, пьяная ты сволочь?!

– Ах… Д-даша… – опять хохотнул Кудеяров и плюхнулся на колени перед Альбертом. – Умоляю… эт-та… заберите от меня эт-ту дуру… У-у-у!! Ну и д-дура же… навязалась… Она… т-там… – Он махнул рукой в сторону шторы из разноцветных блестящих стекляшек.

Альберт опять отбросил от себя Вадима, который тут же свернулся калачиком у стены и, похоже, мгновенно заснул. Соколовский с Инной бросились за штору, скрывающую дверь в следующую комнату. Почти все ее пространство занимала невероятных размеров кровать. Скорчившаяся среди шелкового цветастого белья девочка казалась маленькой и жалкой.

– Даша! Дашенька! – бросилась к дочери Инна.

Даша не отозвалась. Слегка откинув одеяло, Инна принялась трясти девочку за голое плечо, которое показалось ей излишне вялым. Даша упала на спину. Глаза ее оставались закрытыми. Сквозь неплотно прикрытые веки сверкали узкие полоски белков.

– Даша… девочка… да что же это… ты жива ли? Альберт Сергеевич, да что же он с ней сделал?

Инна сидела среди яркого постельного белья, без остановки трясла Дашу за плечо и боялась даже плакать, потому что плакать – это уже когда конец: это уже когда надо оплакивать, а с ее девочкой все должно быть хорошо. Непременно хорошо… А уж свои грехи она, Инна, замолит… В церковь пойдет, свечу поставит, а если надо, может, и в монастырь… Все равно уж… только бы с Дашей все было хорошо… Она в большой надежде перевела глаза на Альберта. Он ее надежду оправдал.

– Сейчас будет врач, – сказал он, пряча в карман мобильник. – Пойду встречу.

– Девочка проспит примерно сутки, – выйдя из-за шторы со стекляшками, сказал симпатичный усатый врач.

Будто в насмешку над больными, которых приходилось пользовать, у него было неприлично розовое и здоровое лицо. Инна, еле шевеля непослушными губами, спросила: