Ким Филби. Неизвестная история супершпиона КГБ. Откровения близкого друга и коллеги по МИ-6 - Тим Милн

Наша жизнь была не такой уж суровой. Контршпионаж имеет преимущество над большей частью другой работы в разведке: его предмет — люди, причем их состав весьма пестрый. Шутки, непристойности, все мало-мальски интересное сразу же становилось всеобщим достоянием, поскольку все мы, по сути, находились под одной крышей, а зачастую даже — в одном помещении. Ким был неотъемлемой и важной частью всего происходящего. И все же я снова был очарован произошедшими в нем переменами. У Секции V хватало врагов, но Ким, казалось, уживался со всеми. В общении с другими он являл собой полную противоположность своему бескомпромиссному и часто придирчивому отцу и к тому же весьма отличался от себя самого — в недавнем прошлом. Однако когда дело касалось тех вещей, которые Ким считал важными, он тоже мог стать бескомпромиссным. Так или иначе, но он обычно добивался своего, не вызывая к себе вражды, зачастую даже не позволяя оппоненту понять, что между ними произошел конфликт. Одним из его козырей была хорошая осведомленность о предмете разговора; надо сказать, что у многих офицеров в СИС, да и в других ведомствах, наблюдалось заметное равнодушие и даже отвращение к внимательному и скрупулезному анализу документов.

Многие дела, хранящиеся в центральном реестре СИС (который территориально находился в Сент-Олбансе — в двух кварталах от Гленалмонда), были датированы еще началом 1920-х годов. С большей частью этих дел мы ознакомились, потому что каждое новое имя автоматически «отслеживалось» в реестре: каждый постоянно получал кучу папок с вероятными — или маловероятными — признаками совпадения. Не могу сказать, что эти довоенные отчеты действительно оправдывали для нас ту репутацию, которой СИС добилась в мире. Что касается участка работы Секции V, то чрезмерное внимание к коммунистам привело к тому, что к началу войны слишком мало было сделано в области противодействия немецкой разведке: даже очевидная работа, например сбор материалов из открытых источников — немецких телефонных книг и других справочных публикаций, когда все это можно было относительно легко раздобыть, велась крайне плохо. Судя по историям наших коллег, которые поступили на службу еще в мирное время, секретность СИС считала для себя самоцелью. В вопросах безопасности здесь явно наблюдался перебор. К примеру: два самых тяжких преступления, которые вы могли совершить, — это рассказать жене, в чем заключается ваша настоящая работа, и поделиться с любым из коллег, какая у вас на самом деле зарплата. Война, конечно, избавила нас от множества подобной ерунды, но нам все еще платили жалованье хрустящими белыми пятерками. Эффект от принятых мер безопасности был прямой противоположностью ожидаемому; вас могли счесть либо спекулянтом, либо агентом Секретной службы. Однажды, когда мне нужно было снять в банке немного денег сверх лимита своего и без того весьма скромного счета, я отправился к управляющему и объяснил, что моим единственным источником дохода является небольшая стопка пятифунтовых банкнотов, часть которых я ежемесячно вносил на счет. «Ах да, — с понимающей усмешкой ответил тот, — у нас несколько клиентов, таких как вы». Не думаю, что он имел в виду, будто я спекулянт.

Все, кто работал в Vd, были всегда чрезвычайно заняты. Одной только моей работы хватило бы для нескольких сотрудников. Двадцать из нас, возможно, могли бы запросто отслеживать все наводки и всех субъектов, сведения на которых мы получали из ISOS по нашей территории; но даже если военные задачи оправдывали значительное увеличение штата, не было бы особого смысла в формировании большего числа запросов, чем может быть обработано нашими резидентурами за границей. Каждый день приносил свои заботы и новые проблемы. Я настаивал на том, чтобы иметь как минимум один выходной. Однако, за редким исключением, всегда по возвращении на работу узнавал от Кима, что в мое отсутствие, как обычно, все снова встало с ног на голову и ситуация близка к критической. Я отвечал, что подобный кризис у нас чуть ли не каждый день, но он меня не слушал.

Почти каждый вечер мы с ним брали часть работы на дом. В Гленалмонде мы сидели приблизительно до семи часов, затем набивали портфели папками и отправлялись домой. Автобус довозил нас почти от двери к двери, причем на обоих концах маршрута имелся паб. Все, что нам доводилось выпить в Сент-Олбансе, — причем, сразу отмечу, в этом не было ничего особенного, — мы пили главным образом в одном из этих двух пабов. Дома, в Спиннее, мы тоже иногда пропускали по стаканчику, а в Гленалмонде никакого бара или столовой вообще не было. Зимой 1941/42 года Ким и еще парочка офицеров от подсекции обедали в «Белом олене» в Сент-Олбансе, и обычно дело не обходилось без алкоголя, однако в конце концов заказывать алкоголь они перестали — вероятно, по причине экономии. Патрик Сил утверждает, что на протяжении всей войны Киму удавалось доставать на черном рынке виски по цене четыре фунта за бутылку3. Здесь, по-видимому, кроется недоразумение как по поводу ситуации с алкоголем в военное время, так и в отношении собственного образа жизни Кима Филби. Насколько я сам помню, к концу войны виски от производителей, кроме Scotch Whisky Association, можно было купить в магазинах по четыре фунта пятнадцать центов за бутылку, если, конечно, вы могли себе это позволить. Но обычно все старались выбрать себе какого-нибудь постоянного розничного продавца и покупали у него по неофициальной цене где-то чуть больше фунта за бутылку. Ким никогда не позволил бы себе регулярно из собственного кармана выкладывать за виски по четыре фунта за бутылку — то есть по двадцать или тридцать фунтов в нынешнем ценовом выражении[29] — и, уж конечно, было бы слишком опасно занимать на это деньги у русских. Мы в Сент-Олбансе обычно пили бочковое пиво, смешанное с небольшим количеством джина, чтобы продлить действие алкоголя. Только с прибытием американцев в 1943 году ситуация с алкоголем значительно улучшилась.

Я до сих пор с ужасом вспоминаю, как мы рисковали, когда садились в автобус или заходили в паб с кипами секретных документов под мышкой. Не думаю, что относительно этого существовали какие-нибудь определенные правила, и тогда о взысканиях за потерю материалов едва ли кто-то задумывался. У меня с собой иногда было, помимо прочего, с десяток или больше папок с ISOS, в то время как груз Кима включал в себя, к примеру, толстую пачку BJ4 — тоже очень важных перехваченных дипломатических документов противника. Нужно было непременно успеть все это внимательно просмотреть. Иногда я задавался вопросом, почему Ким так беспокоится по поводу BJ, ведь за редким исключением они почти не представляли интереса в нашем весьма специфическом мире. Но позднее я заключил, что кто-нибудь все равно должен их просматривать, а лучшей кандидатуры, чем Ким Филби, не найти. Теперь мне кажется, что он был также заинтересован в том, чтобы кое-что из BJ предъявить русским, возможно даже резюмируя или «заимствуя» самые полезные. Надо сказать, что особого контроля за такого рода документами не было и многие папки просто ходили по рукам.