Черный Проводник - Александр Конторович

— И стал я тогда, Олег Владимирович, думать… Майор настоящий, и убит без дураков. Зачем? И кто его грохнул? Версию Кожина, как наиболее очевидную, я напоследок отодвинул — она-то никуда не убежит.

— Ну ты у нас известный любитель загадок!

— Служба такая!

— Ладно, это я так… рассказывай дальше.

— Допустим, Огано убили ещё где-то и к нам труп подкинули, чтобы веры больше было тому, кто его притащит. Вопрос — кому? Лейтенанту? Не та фигура — он тут без году неделя, да и смысл такую круговерть заворачивать вокруг него? При самом благоприятном раскладе — что он т а м сделать может? Ради чего ему такую легенду сложную громоздить? Тут же минусов куда больше, чем плюсов. Как ни поверни, a с заставы его теперь уберут. И куда передвинут — неизвестно. Окончательно меня убедила одна деталь — девушка эта. Вот не будь её — всё можно было бы предположить. А Маша всю картину ломает. То, что Ляпунова не агент — абсолютно очевидно. И доказательств этому — вагон. Раз так, предусмотреть, что и кому она расскажет о происшедшем — невозможно. И всей легенде — каюк. Отпал данный вариант…

— А жаль! Красивое дело бы вышло!

— Может быть… а может — и нет. Вариант того, что японцы хотят на нас труп майора повесить — отмёл сразу же. Не та фигура Огано, чтобы его для подобных выкрутасов использовать — там у них и без нас такие проблемы повылазят — мама не горюй!

— С этим согласен. Уже повылазили. Родня у него серьёзная и сидит высоко. Просто так они его смерть не оставят — чья-то башка полетит.

— Третий вариант — прикрытие.

— Чего же?

— Вот тут я совсем было притормозил… Ничего такого, что стоило бы прикрывать подобным образом — нигде в округе не было! Отставил я этот вопрос в сторону и стал вдумчиво лопатить показания и документы. Тут и разведсводка подоспела…

— Читал я её. Но по данному вопросу там не так уж и много есть.

— Зато, по другим полно! Аккурат в тот самый день был убит Ляо!

— Был, я даже удивился этому. У него охрана — сущие головорезы! Кто ж это так к нему подобрался?

— Его собственный помощник. Вэнь И.

— Он что — умом тронулся? И как его в клочки не разорвали?

— Более того — он теперь и возглавляет эту банду!

— Это как? Нет, понимаю, если бы Ляо в бою грохнули — тогда, пожалуй что и светило помощнику что-нибудь. Но, вот так…

— Он не просто так его убил. А по приказу господина У.

— Вэй Янь У?

— Его самого.

— Интересно…

— Приказ об этом передал личный посланник и друг господина У.

— Кто такой?

— Не знаю. Но, есть ещё кое-что…

— Давай, Павел Николаевич, не тяни!

— В блокноте лейтенанта Ода есть последняя заметка. Вот, — капитан вытащил из кармана записную книжку. — Где это… ага! «Странное дело, но никто из нас никогда и не слышал про подполковника Веллера. Офицер такого ранга в этой дыре? Что он здесь делает? Да ещё столько лет? Майор приказал выяснить это немедленно».

— Всё?

— Всё.

— Негусто…

— Это как посмотреть, Олег Владимирович… Смотрите сами, — капитан стал загибать пальцы на руке. — Кожин видел Ляо ещё живым — он хорошо его описал. Лейтенант уехал вместе с пленными, стало быть, Веллера видел до отъезда. Значит, убийство произошло в тот момент, когда Кожина охраняли хунхузы — никак не раньше.

— Логично.

— Далее. Характер ранений на телах японцев в целом совпадает с рассказом лейтенанта. Даже количество выстрелов соответствует! А так — не бывает! Или у него память феноменальная…

— Или?

— Или его хорошо проинструктировали.

— Кто?

— Чуть позже. Мне показалась странной такая меткая стрельба Кожина. В хунхузов из нагана он стрелял три раза — попал два. Правда, почти в упор. Из браунинга Огано — трижды, и все три раза попал. Из «Намбу» Ода — семь раз — четыре попадания. Это в бою-то? Из трофейных пистолетов? Не знал я, что у нас в погранучилище таких снайперов готовят…

— Сведения точные?

— Проверено. Я не поленился на стрельбище со старшиной Храмовым сходить — по слухам он лейтенанта учил.

— И как?

— Неплохо. Даже хорошо. Но до такой меткости — не дотягивает. А из «ТТ» вообще — с восьми выстрелов — три попадания. Не стрелял он раньше из пистолета и Кожина этому научить просто не мог.

— А кто мог?

— Вот… — положил на стол тонкую папку капитан. — Этот — мог.

— Шведов Александр Иванович, бывший штабс-капитан отдельного корпуса пограничной стражи… так… родился, учился… ого! Берлинский университет? Неслабо… демобилизован по ранению в 1917… выписка из приказа… Благодарность ВЧК? Ага, ликвидация особо опасной банды… Не женат, проживает… С двадцать первого года, проживает, между прочим! Проверялся пять раз — результаты отрицательные. Чист, стало быть, перед Советским государством… И что?

— Шведов учил стрелять многих, это подтверждено. Сам стрелял исключительно точно — тоже многие видели. На охоту ходил с пятком патронов — мол, более не надо. Часто уходил на промысел далеко в тайгу. На три-четыре месяца. А уж какие шкурки приносил… Тут многие подобных и не видывали! Даже выделывал качественно и правильно — когда только успевал?

— А что ты его в прошедшем времени поминаешь-то?

— Да то, Олег Владимирович, что нет его. По всему судя — в лес ушёл. Сейчас сезон начинается, за шкурами народ пойдёт. С одной стороны, для подготовки к долгому выходу — самое время. А с другой…

— Не тяни.

— Побывал я у него дома. Хороший дом, правильный — ничего не скажу. Всякая вещь на свое место прилажена. Газет у него много, даже журналы есть. Разложено всё аккуратно, по полочкам. Видно, что читал он это вдумчиво и внимательно. Целая комната под это отведена!

— Ну и что ж тут удивительного?

— Он ведь шкурки сдаёт? Тем, стало быть, и живет?

— Ну ты же сам это сказал?

— Я сказал то, что с первого взгляду видно. А вот ничего нужного для выделки шкур — в доме нет. И в пристройках тоже. Вот оружия в доме много отыскалось. Штуцера мы не нашли, надо думать — с собою забрал. Двустволка отыскалась, монтекристо на стене висит. На чердаке — так аж две трехлинейки сразу запрятаны были! Одних патронов чуть не полтыщи штук. Нагановских — сотни полторы, а самого револьвера не нашлось. Гранат пять штук — это уж явно не охотничий припас.

— Так ты там что — полноценный обыск устроил?

— Олег Владимирович… ну, право слово… тихонечко посмотрел, даже и следов особенных не оставил. Не первый день работаю, как-никак… С заместителем моим, лейтенантом Соляновым тихо-тихо ночью пошарили, фонариками себе светили. Только, думаю я, бестолку это всё…

— Почему так?

— В помойке тряпка окровавленная сыскалась — рукав от японской солдатской куртки. И кровь на нём свежая. Ушёл Шведов. И думаю я, что с концами ушел.

— Отчего же так ты думаешь?

— Ни одной фотокарточки, ни единой бумажки, что лично его касается — в доме нет. А были! Были фото, их многие видели. А ныне, вместо них, рамки пустые. Денег — ни копеечки! А они тоже имелись. И в приличном количестве, он из этого секрета не делал.

— Так-так-так… — побарабанил пальцами по столу начальник УНКВД. — Стало быть, Шведов… Ладно! Займемся! А с Кожиным что делать будем?

— А ему-то что предъявить можно? Неточности в показаниях? Так у него — сотрясение мозга. И серьёзное. Про рану в предплечье он сказал, а про то, что пуля ему ещё и вдоль головы скользнула, видать, запамятовал. А врач ему про то не рассказывал, только перевязку сделал. Раны-то там большой нет. Он говорит — вообще непонятно, как лейтенант хоть что-то помнит. Девушка та — и вовсе большую часть в беспамятстве провела. Дали по голове при задержании, а потом опиумом опоили. Проку с неё сейчас? Кроме камеры своей, да хунхузов ничего и не видела. Она-то тараторит как раз весьма бойко, да толку с того? Да и вообще… — капитан прикусил губу. — Тут, в моё отсутствие к нему корреспондент заявился — политотдел его прислал. И давай пытать Кожина — что да как было?

— И что тот ему напел?

— На статью восторженную хватило. Ладно бы — в районной газете! В «Правду» ушло. Уже и напечатали…

— Охренеть…

— Особо много лейтенант ему не сказал. Мол, хунхузы напали, похитили, а он от них сбег. Со стрельбой и драками. Про заграницу молчал, про японцев — тоже. Ну а корреспонденту и то хлеб. А уж как он про девушку услыхал…

— Представляю себе…

— Да… Словом делать теперь нечего — он у нас нынче герой. Хоть к ордену представляй.

— И представят…

— Так что я мыслю следующим образом, — Миронюк вытащил из планшета лист бумаги. — Ему сейчас отпуск положен, по выздоровлению. Пусть едет, мы за ним там приглядим. С границы его уберут, это вопрос решённый. Переведут куда-нибудь внутрь страны. Пусть работает. На месте за ним присмотр организовать всегда можно. Авось, кто и заглянет на огонёк…