Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

«Выехав из Тяньцзина 29 марта, я достиг фронта лишь 6 апреля. В Цинанфу просидел 3 дня из-за отсутствия поездов. Здесь чувствовалась подавленность после поражения под Нанкином, но царила уверенность, что неудача временная. В последний день перед моим отъездом появился слух об обратном взятии Пукоу. Как всегда, «пантофельная почта» опередила событие, так как наступление на этом направлении началось в этот день и о нем еще не могло быть известно «широким массам». Свой облик Цинанфу изменил. Ушли на фронт все русские части. Остались лишь формируемый русский полк и бронепоезд «Хонан», который перестраивается, совершенствуя свою артиллерию. Броневая дивизия по сравнению с прошлым годом неузнаваема. Здесь масса усовершенствований и улучшений в техническом отношении. Выезжаю 2 апреля дальше на юг. На мешках с мукой 3 апреля добрался до Сючоуфу. Попал в очень удачный момент. Грузится русская артиллерия, бригада 65-й дивизии и штаб Нечаева. Говорят, вчера началось большое наступление. После неудач под Нанкином все части сконцентрировались в Сючоуфу и Пенпу, выйдя из соприкосновения с противником, чтобы собраться для нового удара.

5 апреля. В Пенпу стоит русский авиационный отряд, артиллерия и конные части. Вечером вернулся с разведки русский летчик, сбросивший удачно на противника бомбу. Летчики видели у противника по линии железной дороги от Пукоу 6 составов и 2 паровоза. Справа на Пенпу движутся части, обходная колонна противника. Завтра утром наступление. Значит, попаду в самый интересный момент. Поезд 6 апреля сделал, как обычно, 50 миль за 8 часов, так что в Минхуан мы попали вместо 6 часов утра в 11 и, конечно, уже никого не застали. Бой уже начался. На разъезд то и дело приносят носилки с тяжелоранеными, плетутся к перевязочному пункту поодиночке легкораненые. Наконец, попал на бронепоезда. В действии сейчас их здесь три: «Тайшан», «Хубей» и «Шандун». Меня с большим радушием и гостеприимством принимают на «Хубее». Небольшой, компактный, «полосатый, как тигра», по определению солдат, «Хубэй» является одним из лучших по крепости брони и вооружению. Небольшая, хорошо сплоченная русская команда, среди которой немало русских ветеранов, проведших не одну кампанию в китайской армии. Есть начавшие службу еще с 1922 г. Бронепоезда «Хубей» и «Чжили» представляют Чжилийскую провинцию и находятся в подчинении Чу-Туана. Сегодняшний бой закончился удачно. Противник, не выдержав огня бронепоездов, шедших впереди пехотных цепей, отступил. Боевая работа бронепоездов – тяжелая и опасная. Команды их по целым суткам работают над исправлением пути. Противник, желая задержать хотя бы на короткое время наступление, портит путь, где только возможно, не оставляя целым ни одного моста. На днях бронепоезд «Шандун» счастливо избежал фугаса, который взорвался впереди, в метрах 10, по-видимому, от случайного попадания ружейной пули. Имея тихий ход, машинист успел затормозить.

7 апреля. Противник отступает и портит путь, устроив крушение вагонов, груженных пшеницей, в узком проходе между скалами. Целую ночь команды «Шандуня» и «Хубея» работают над очищением пути. Подходит 65-я Нечаевская дивизия. По данным разведки, противник укрепляется на командных высотах. Он решил нам дать бой в 15 милях от Чучоу. Снова русские части должны будут решить это сражение на самом ответственном участке линии железной дороги. У кантонцев здесь 4 орудия, у нас пушек нет, так как из-за непригодности дорог их подвезти нельзя.

8 апреля. Атака началась. В 9 часов утра первые цепи 65-й дивизии столкнулись с противником. Кантонцы занимают хорошо укрепленную позицию, и подступы к ней невыгодны для наступающих русских и шандунцев. По очереди, команды то с «Хубея», то с «Шандуня», работают над исправлением испорченного железнодорожного пути и в то же время ведут артиллерийскую дуэль с батареей противника. Кантонцы упорно держатся и сами неоднократно переходят в контратаки, но каждый раз неудачно. К вечеру, после упорного боя, 65-я дивизия занимает 1-ю укрепленную линию противника, который отошел на 2-ю и снова укрепился. Всю ночь бронепоезда чинят подорванную ферму моста.

9 апреля. На рассвете бой разгорается с новой силой. Бронепоездам удалось продвинуться вперед лишь на полверсты, как они снова натолкнулись на препятствие: кантонцы разобрали небольшой мост. «Хубей» получает задачу подойти и исправить путь. Противник отлично пристрелялся. Снаряды ложатся то вправо, то влево от бронепоездов, рядом с ними. Прицел, значит, взяли правильный и скоро должны попасть в цель. Потом выяснилось, что расстояние было измерено противником с помощью веревки. Примитивно, но остроумно. К мосту нельзя подойти. Кантонцы буквально засыпают ружейным, пулеметным и бомбометным огнем. Когда офицеры собрались в кают-компании за завтраком, на котором был генерал Макаренко, бронепоезд получил солидный «подарок». Снаряд пробил крышу офицерского вагона, но броня смягчила разрыв. Осколком был только легко ранен в голову переводчик-китаец. В 12 часов дня 65-я дивизия выбивает противника из 2-й линии. Он отходит на 3-ю и последнюю линию обороны. Несколькими удачными попаданиями бронепоезда заставляют замолчать неприятельскую батарею.

Ночь на 10 апреля бронепоезда провели в восстановлении большого моста. Пришлось положить более 100 шпал и 18 рельсов. На утро «Шандун» и за ним «Хубей» двинулись на Чучоу, занятый через полтора часа. По занятии города «Хубей» получает задание занять следующий разъезд и, если возможно, продвинуться дальше. В нескольких верстах от Чучоу обнаруживаем отдельные цепи кантонцев по обе стороны дороги, отступающие в южном направлении. Через час разъезд занят. На станции – пусто. Кантонцы уводят с собой всю железнодорожную администрацию. «Хубей» двигается дальше. Впереди – пешая разведка с бронепоезда, которая, пройдя 4 версты, захватывает неприятельского разведчика. Он одет в костюм железнодорожного рабочего. Дает объяснения, что производит какие-то измерения. При обыске у него найден кантонский значок и под верхней одеждой – военное обмундирование. После этого «Хубей» возвращается в Чучоу, выполнив задание.

11 апреля. Утром «Шандун» выходит по направлению к Пукоу и занимает ряд станций. Его сменяет «Хубей», подходивший к Пукоу на 9 верст и обстреливавший артиллерийским огнем станцию Пучен. Встречаю офицера, ходившего в разведку в сторону Уху. По его данным, главные силы противника отходят в этом направлении. Им был захвачен конец обоза противника с ранеными. Силы Сун Чуан Фана концентрируются в Чекианге, и если данная операция будет удачной, то противник, из опасения быть отрезанным, принужден будет оставить Пукоу и Нанкин. После артиллерийского обстрела «Хубей» отводится в тыл для охраны пути. Стоим на небольшом разъезде. Весна уже вступила в свои права. Через сетку розовых цветущих абрикосов блестят, как зеркала, водные пространства рисовых полей. Бесчисленные озера, обрамленные молодой зеленью деревьев, покрыты белыми хлопьями. Это – стаи гусей, которые водятся здесь в громадном количестве. Тишина и мир. Все опасности войны, все тревоги обходов, неожиданной встречи с неприятелем, как будто не существуют. Команда бронепоезда высыпала на воздух после долгого пребывания в душных боевых коробках. Появляется футбольный мяч, который бесцельно гоняют из стороны в сторону опьяненные бодрящим апрельским воздухом и жаждой движения люди. Китаец-машинист ходит с добытым у неприятеля секачем – мечом палача. Он безуспешно предлагает всем свои услуги по отделению ненужной головы от туловища.

12-го апреля вышедший вперед «Шандун» занимает Пукоу. Операция почти закончилась. Противник выбит, и путь очищен до р. Янцзы. «Хубей» получает приказ отойти на станцию Чучоу и нести там охрану пути.

В Пукоу. На 2-й день после занятия Пукоу, в дождливое утро, «Хубей» явился на смену «Шандуня». Впереди – громаднейшее станционное здание, ряды крытых платформ. Все пути забиты пустыми, загаженными, брошенными второпях противником вагонами. Пути сплошь усеяны прокламациями – истоптанными листовками, вымоченными дождем. Столбы, стены вагонов, все, что поддается обклейке, пестрит плакатами и воззваниями. Некоторые из них исполнены художественно, в смысле рисунка и литографического искусства. Весь стиль и манера – советские до мельчайших подробностей. Разве вы видели когда-либо у китайцев ряд восклицательных знаков? А здесь ими заканчивается каждый возглас. Общий стиль – грубый, крикливый, бьющий по самым низменным вожделениям толпы. Вождь кантонского правительства изображен характерно: на красном фоне он – черный. А вот Чжан Цзолин в генеральской форме продает европейцу куски Китая, который изображен в виде изрубленной женщины. Снова Чжан Цзолин и Чжан Цзу Чан в виде собак, стоящих на задних лапах перед Англией. Сун Чуан Фан – заяц, удирающий по красному полю. Да всего не перечесть! С другой стороны – многообещающие картины мирного труда: заводы, фабрики дымят своими трубами, грузятся пароходы, бегут по всем магистралям поезда, одним словом – рай на земле. Даже планетарную идею не забыли – ее изображает гордый всадник, несущийся к солнцу и звездам. Призыв всех к борьбе. Даже женщина изображена европеизированной, в английском военном обмундировании, что подтверждает наличие женских батальонов в кантонской армии. И, наконец, большевицкие символы – пятиконечная звезда, серп и молот. «Творческая» рука Москвы видна всюду. Буквальное, без малейшего отступления, повторение Совдепии в период гражданской войны. И если отбросить общий тон Китая, то не отличишь. У вокзала, в доме железнодорожного служащего, «совдеп», украшенный флагами. Среди них – синий с белой 12-тиконечной звездой и красный с синим квадратом и той же звездой! Рядом на площади – большая деревянная трибуна, обшитая зеленым сукном и такими же, как на совдепе, флажками. Пестро и революционно! Заходим внутрь здания. Самый настоящий совдеп. Вспомнилось старое, забытое. И сердце теснят воспоминания прежних дней… Кровавый 18-й год рождается снова. Наступило время безумных крикливых речей, разжигание черни. Стоит призрак пожарища социальной революции, беспощадной борьбы. Первая комната совдепа предназначена для заседания: в комнатах пол усеян клочками агитационной литературы, ружейными патронами, обрывками военного снаряжения. Стены пестрят плакатами и портретами вождей. Прокламации покрывают пол. В одной из комнат находим более 15 тысяч патронов и целую кипу нарукавных знаков с красной пятиконечной звездой. После обеда отправляемся осматривать берег. Кантонцы, засевшие в Нанкине, беспрерывно обстреливают нашу сторону из ружей и пулеметов. Но безрезультатно. Пули свистят и лишь изредка шлепаются в землю уже на излете. При такой дальности и из-за водного пространства между нами им тяжело пристреляться. На том берегу оживление, собираются толпы, снуют рикши, автомобили. В бинокль ясно различаешь отдельные фигуры. Почти на самом берегу группа из трех советских инструкторов. Английское обмундирование и манера держаться выделяют их из толпы китайцев. Но долго оставаться на самом берегу становится опасно. Они пристрелялись, и пули начинают шлепать рядом с нами. Забираемся в каменную будку. Здесь видны следы поспешного бегства. Разбросаны ненужные вещи, патроны и предметы военного обмундирования. Здесь останавливалась разведка, которая оставила Пукоу с нашим приближением. На столе я нахожу медную с чернью подставку для календаря, на обратной стороне которой нацарапано: «Милому Ловченко от Туси. 7–IX–1926». Нет сомнений, что красный командир второпях забыл свое «вещественное доказательство невещественных отношений». Как мы, так и кантонцы артиллерийского огня не открываем. Этому воспрепятствовали иностранцы, военные корабли которых стоят на Янцзы, по обе стороны от Нанкина.