Невеста мастера - Сьюзан Дэвис

— Лок, я…

— Заткнись! — Он не глядел на нее, его голос был жестким и чужим. — Еще полслова, и я за себя не отвечаю…

Она стала пунцовой, потом побелела как мел, неуверенно поднялась на ноги, пригладила юбку, застегнула пуговицы на шее платья. Внутри была какая-то жуткая пустота. Нужно как-то извиниться перед ним. Полная раскаяния, она дотронулась до его плеча.

— Не смей! — Он повернулся, отбросив ее руку. Его голубые глаза горели самой настоящей ненавистью.

— Очередной ход в афере, принцесса? Превратить меня в круглого идиота, и потом из меня можно вить веревки?

Она снова вздрогнула, бледность перешла в какую-то белизну — она стала как статуя.

— Ну откуда у тебя такие мысли?

— Ты хочешь, чтобы их у меня вообще не было! — Ярость окончательно вытеснила остатки страсти. Он угрожающе шагнул к ней. — Сматывайся отсюда!

Хватая ртом воздух, она неуверенными шагами прошла в гостиную-кабинет, схватила шляпку, пальто и ридикюль — главное, ридикюль, с ее главным сокровищем — билетом на пакетбот! И зачем она только приходила сюда! Еще одна катастрофа, еще одно, о чем надо будет забыть, о чем будешь всю жизнь жалеть, не забывая.

Лок стоял на пороге своей спальни. Его лицо вновь приобрело обычное холодно-презрительное выражение. Господи, как это неожиданно все и как горько!

Все внутри нее еще трепетало от его ласк, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться — в носу уже щекотало, горло сжимали спазмы. Но нет, она не допустит, чтобы он увидел ее плачущей — ни за что!

— Ну, извини, — пробормотала она каким-то жалко-несчастным голосом. — Я хочу…

— Ступай, черт тебя побери! — Губы его изогнулись в презрительной усмешке. — И скажи Алексу, что это не сработало!

Она отшатнулась.

— Ты неправ, и знаешь это. Я просто не могу тебе ничего доказать…

— Вон, так твою… Убью!

Она выбежала прямо в сплошную стену дождя, чуть не поскользнувшись на мокрых ступеньках, даже не одев ни шляпки, ни пальто. Слезы, наконец, водопадом хлынули из ее глаз, смешавшись с каплями от ливня. Откуда-то сверху как божий глас прозвучали последние слова Лока:

— Вон!.. Убью!

— Помешала праздновать?

Констанс вихрем ворвалась в служебный кабинет деда, оттолкнув растерянного и смущенного клерка.

Обстановка в кабинете была роскошная. Зеленые бархатные портьеры, обитые бельгийским гобеленом кресла, блестящие кожаные кушетки. Книжные полки занимали все пролеты между окнами, за которыми виднелась панорама Стейт-стрит со зданиями биржи, администрации штата; в отдалении маячили контуры причалов. Книги все были, разумеется, в кожаных переплетах с золотым тиснением. На письменном столе — разложенные в идеальном порядке папки, какие-то досье и толстая кипа каких-то деловых бумаг. И рядом огромный серебряный поднос с чашками из китайского фарфора, посыпанными сахаром бисквитами, графинами, графинчиками и большим джезве, от которого еще исходил свежий аромат лучшего сорта яванского кофе.

— Сэр, я пытался объяснить мисс Латэм, что вас не следует отрывать, — выдавил из себя клерк, багровый от возмущения и страха.

— Ничего, ничего, Перкинс, судья Фрейдель уже ушел, — ответил Алекс, делая жест, чтобы тот оставил их вдвоем. Он недоуменно поднял брови, обозрев состояние туалета своей внучки. — Дорогая, да ты вся промокла насквозь!

Констанс сорвала с головы окончательно уже никуда не годную шляпку и мокрую до нитки мантильку, швырнула их на кресло с полным пренебрежением к их дорогой обивке. Убрав с лица мокрые, слипшиеся пряди волос, она протянула руку через широкий стол и налила себе полный бокал. Выпила залпом, сморщившись от обжегшей горло и желудок жидкости. С размаху поставила бокал на стол и бросила на деда воинственный взгляд.

— Дождь идет.

— Я понимаю, — откликнулся он, слегка встревоженный. — Констанс, ты в порядке?

— Нет еще! — она вновь потянулась к хрустальному графинчику.

— Думаю, тебе хватит, девочка, — с упреком сказал он ей, закрывая графин пробкой. — Ты не привычна к этому зелью. Еще пьяницей станешь.

— Да, может, это самый лучший выход, — пробормотала она, вновь вздрогнув. Под алкогольными парами, наверное, и морское путешествие не таким уж жутким покажется. И она сможет забыть сегодняшнее унижение…

Констанс слизала с губ смесь остатков бренди, капель дождя и поцелуев Лока Мак-Кина и чуть не застонала в голос. Она не помнила, как она остановила извозчика, там, в Южном Бостоне, как объяснялась с ним. Как будто в ней было два человека — один рациональный и контролирующий себя, другой — не помнящий себя от обиды и гнева.

Стукнув обоими кулачками по поверхности стола, Констанс наклонилась вперед и железным взором уставилась в удивленные глаза деда.

— Я хочу знать, почему ты сделал это? Алекс моргнул и осведомился:

— Что это?

— Почему ты украл «Одиссея»?

— Украл? — Алекс откинулся назад в своем кресле, расправив свои бакенбарды. Лицо его приняло выражение лисьей хитрости. — Ну, это вряд ли подходящее слово для вполне законной деловой операции. Оказывается, не все пайщики Мак-Кинов так уж уверовали в их безумные идеи. Не понадобилось даже особенно убеждать их, что лучше немного денег сейчас, чем полное банкротство потом. Но как ты обо всем этом так быстро узнала? Мы только сегодня закончили с документами.

— Я уже слышала.

Алекс пристукнул ногой и ощерился.

— Ты виделась с Мак-Кином, да? Я ведь тебе это запретил!

— Послушание никогда не принадлежало к числу моих достоинств, — отрезала она, вызывающе дернув плечом, взяла со стола льняную салфетку и вытерла ею лицо.

— Теперь я вижу, что тебе нужна твердая рука, чтобы удержать тебя от глупостей! — весь, покраснев, произнес Алекс. — Больше ты так вести себя не будешь. Я уж об этом позабочусь!

— Еще и не такие пытались, Алекс, — заметила она с коротким смешком, скомкав салфетку и небрежно швырнув ее через плечо. — Ты поступил гадко и подло. Если тебе был нужен корабль, зачем тебе понадобился именно корабль Мак-Кина?

— Ну, это же так просто, девочка! — Алекс изо всех сил старался сдержать свое раздражение. — Это нам обошлось сравнительно дешево, а, кроме того, Мак-Кин обставил нас с этим китобойным бизнесом, так что теперь наша очередь. Это ему своего рода штраф за нахальство.

— Да перестань, тут дело не в бизнесе. Это все ваша вендетта, и Лок теперь считает, что я тоже стала ее участницей, но это же нелепо доходить до таких вещей, что бы там ни натворил мой папаша…

— Джеймс? Мой мальчик ни в чем не был виноват, — сказал Алекс. — Энок Мак-Кин напридумывал всякого…

— Но Энока уже нет на этом свете, и моего отца тоже, так в чем же дело?