История тюрков - Мурад Аджи

Какими словами оценить эти сражения? Наверное, самым точным будут братоубийство и грех. Ведь и с той, и с другой стороны бой вели кипчаки. Кипчаки, служившие Византии, приняли христианство, им приказали поднять руку на сторонников Тенгри. И они сделали это. Задумывались ли новые христиане, подымая руку на братьев, что берут грех на душу? Исторические документы ничего не говорят об этом… Братья в том сражении не чувствовали себя братьями, их развела религия. Византия воевала с кипчаками руками самих же кипчаков…

Христос на троне. Фрагмент мозаики.

Храм Святой Софии. Стамбул.

Вот одно из самых ранних сохранившихся изображений Бога Небесного в Европе. Таким представлялось кипчакам подобие образа Тенгри (на троне, в кафтане и штанах) с жестом умиротворения – двуперстием. Этот лик, лик Бога Отца, позже появился и на христианских иконах

Аттила подошел к стенам Константинополя. Столица сдалась на милость победителя.

Кипчаки не взяли незащищенный город, он им был не нужен. Вся Византия была не нужна… Удивительно: ни одного народа не покорили тюрки за всю историю Великого переселения народов. Ни одной страны не захватили. Заселяли только новые земли, там строили свои города… Их приглашали на новое местожительство сами правители. И кипчаки соглашались. Взамен они требовали только одно – соблюдение соглашений. Нарушение договора расценивали как ложь. А ложь в тюркском обществе считалась грехом, за нее наказывали очень сурово. Греки обманули Аттилу, а потому и получили по заслугам.

Аттила недолго ждал у стен Константинополя, византийцы собрали задолженность и, назначив сумму новой дани, кипчаки покинули Византию. Пыль не улеглась на дороге, а там принялись за старое. Урок опять не пошел впрок: началась новая интрига.

О новом походе Аттилы в Византию (447–448 годы), как на беду, почти ничего не известно. Все исчезло, даже упоминание. Известно лишь, что Византия понесла тяжелейший урон – ее города были стерты с лица земли. Но как проходила война? Какие были сражения? Неизвестно, свидетельства уничтожены.

Признав свое полное поражение, греки ушли с Северных Балкан, оставив их тюркам. Граница Дешт-и-Кипчака вплотную приблизилась к Средиземноморью и Константинополю.

Тюрки глазами византийца Приска

449 год. Буря в Европе, кажется, улеглась, Аттила сменил гнев на милость. Тогда-то и отправилась к нему делегация, в составе которой был византийский чиновник Приск. Делегация ехала искать мира, мира любой ценой.

«Переехав через некоторые реки, – написал в донесении Приск, – мы прибыли в огромное поселение, в котором был дворец Аттилы».

Как называлось поселение? Неизвестно. Возможно, речь шла о древней столице Болгарии – городе Преслав. Или о каком-то древнем городе Баварии или Австрии. Так или иначе, то был новый город в центре Европы, город, выросший благодаря Великому переселению народов.

Византиец поразился увиденному. Такие города европейцы не строили. Не умели. Особенно их поразил дворец Аттилы. Рубленный из бревен, украшенный резными наличниками, дворец будто парил над землей. Он светился солнцем, настолько тонкой была работа. Его остроконечные шпили подпирали небо.

Около дворца стоял терем царицы Креки, меньше размером, но казался еще лучше – кружевным. Резные узоры делали его сказочным… Сотканным из лучей света.

Покои властителей были обнесены высоким забором с изящными сторожевыми башенками.

Ромул Августул – последний римский император

Приск стоял, завороженно глядя на это невиданное деревянное творение зодчего. Одно слово – чудо. Других слов у него не было. Только немое восхищение. Изумленный Приск, входя во дворец, так и не понял, как можно уложить бревна, чтобы здание казалось круглым? А круглым оно лишь казалось. Оно было восьмигранным согласно архитектурной традиции тюрков, восьмигранники-аилы, как известно, строили на Алтае.

Терем – это тот же аил (курень). Только по-иному сложенный.

«Пол устлан сделанными из шерсти коврами, по которым ходили», – отметил Приск. Верно. Кипчаки на пол жилищ клали половики или войлочные ковры – тоже традиция. Для тепла и уюта.

Византиец был человеком любознательным, он подмечал мелочи быта. Что делали, что носили, что ели… Ничто не ускользнуло от его взгляда – взгляда опытного дипломата и тайного шпиона. Но мы должны быть благодарны этому человеку. Его подробные записи рисуют мир Аттилы таким, каким он был в то время…

Поразился Приск красоте тюрчанок. Их аккуратной, строгой одежде. Особенно – платкам (или шалям), которые украшала длинная бахрома – кисти. Белые шали кипчачки делали для храма и дней траура, пестрые – для праздников и повседневной жизни.

Казалось бы, текст донесения византийца ясен сам по себе. Его надо взять и прочитать. Но нет. Например, терем, в котором жила царица Креки и который Приск впервые увидел у тюрков, теперь называют «греческим»… Якобы терема придумали греки. Изобретение войлока (фетра) приписано французам. А шали – еще кому-то. Хотя это вековое достояние тюркского народа, его культуры. Собственно, предметы быта в первую очередь и отличают культуру любого народа, создают ему лицо, делают узнаваемым и не похожим на других.

А кипчаки? Как они относились к подобным выдумкам? Да никак, оставались тюрками… Людьми широкой души, прощающей всех и вся. Таковы они и сейчас. Знают, что есть Божий суд и что правда все равно победит. Тем и живут.

Вот и Аттила, только что переживший попытку отравления, пригласил посольство Приска к себе на пир… И это был не порыв щедрой души. Тюркский обычай. Не принять гостя считается позором. Аттила не мог не позвать Приска к столу.

Умелые в политике византийцы подмечали все: открытость, гостеприимство, доверчивость тюрков. Они брали эти качества на заметку и пользовались ими себе на пользу, не стесняясь. Вот и получилось так, что степняки сами открыли дорогу к своим алтарям. Таков характер народа, его не изменить указом, он был, есть и будет. Потому что передается по наследству.

Тюрки учили детей трем правилам жизни. Первое, – скакать на коне. Второе, – стрелять из лука. Третье, – говорить правду. Лишь познав эти три умения, можно существовать в тюркском мире. Ребенок усваивал их в раннем детстве. Собственно, в них, в правилах жизни, и заключался тюркский мир, построенный на вере в Бога Небесного. Вере в Тенгри, который все видит и которого нельзя обмануть. Там честность была частью культуры.

В языческой Европе жили по-другому. С другой моралью. С другой нравственностью. Кипчаки пошли в чужой дом со своим уставом. И поплатились. Европа сама начала переделывать их.

Ромул Августул отрекается от престола. Иллюстрация 1880 г.

…Палаты, где проходил пир, пахли свежим деревом. Вдоль стен стояли широкие лавки. Рядом массивные дубовые столы. Аттила сидел во главе стола. Это почетное место (трон) называлось «тверью», оно было закрыто тонкими пестрыми занавесками. Рядом, на ступеньке сидел Эллак – старший сын Аттилы. Он сидел, опустив глаза и не притрагиваясь к еде. Всегда готовый услужить отцу.

Одоакр со свитой перед святым Северином.

Фреска. Нижнеавстрийский дом. Вена

Ухаживать за отцом – благородная обязанность сына! С этим жили кипчаки, и в этом проявлялся их характер. Подчинение старшему было беспрекословным, потому что старший обязан по адату (закону) защищать младшего. Существовал целый ритуал поведения за столом и в быту.

Перед едой, рассказывал Приск, «они помолились Богу». Прочитали молитву и приступили к еде.

Приск оставил подробное описание Аттилы и его приближенных. Один из них, Орест – личность поистине загадочная. Он прекрасно знал европейские языки и был жемчужиной своей эпохи… Помощник Аттилы, его секретарь, переводчик, посол, военачальник, уроженец Дешт-и-Кипчака (точнее, земель нынешней Австрии или Венгрии). Судьба этого человека поразительна. Можно ли его называть тюрком? Можно. Ничто и не указывает на иное, кроме утверждений римских историков, будто он был родом из римлян.

Но утверждать это можно, если ничего не знать об обычаях тюрков. Стал бы Аттила приближать к себе чужестранца? Стал бы ему доверять свои сокровенные мысли и чувства? Стал бы посылать его послом в Константинополь? Никогда. Помощник – это ближайший человек, доверенный, друг.

Любопытно, Орест, как и другие соратники Аттилы, после смерти полководца сделал в Риме блестящую карьеру. Там было много тюрков – и в императорском дворце, и в среде военачальников, духовенства. То было раннее Средневековье, темная пора заговоров, переворотов, тайных убийств – римское общество бурлило, принимая в себя кипчаков. Перерождалось.