Евреи, которых не было. Книга 1 - Андрей Буровский

Но с другой стороны… Я уже писал об ассирийцах, покрывавших стены взятых крепостей кожами убитых врагов. Когда во II веке до Р. Х. Марк Порций Катон советовал сельским хозяевам выгонять из дому состарившегося раба, это вызвало возмущение многих римлян — современников Марка Порция. Но ведь Катон всего лишь сделал шаг вперед в римских законах и обычаях! Состарившегося или ослабевшего раба римляне не выгоняли, а выбрасывали — когда он уже не мог ходить. Выбрасывали на особый островок в устье Тибра, при впадении его в Средиземное море. Выберется с этого островка, заваленного человеческими трупами в разной степени распада, — получает свободу. Каковы были шансы раба — об этом подумайте сами.

И все, что я пишу, — вовсе не крайность, и пишу я совсем не для того, чтобы пощекотать нервы читателю. Отношение к иноплеменнику, как к животному или как к инопланетному чудовищу, которое необходимо истребить как можно быстрее, — такая же часть истории человечества, как и нежный лепет новобрачных, и мудрые беседы патриархов, и разумные труды счастливых и могучих мужей зрелых лет, окруженных полчищем детишек (от разных жен, до торжества христианской морали).

В том-то и дело, что бесполезно искать народ, который никогда бы не «обижал», а говоря попросту, который никогда не резал бы другие народы. Таких народов нет и быть не может, как бы ни было горько это слышать. И когда мне говорят об исторической вине русских, немцев или другой имперской нации, я склонен тут же согласиться… но и дополнить собеседника: «а давайте теперь поговорим об исторической вине других народов перед ними, хорошо?». И еще раз подчеркну: как нет на свете безгрешного человека, так нет на Земле и народа, не отягощенного исторической виной.

Другой вопрос, что в современном мире народы вовсе не стремятся продолжать конфронтацию. Скорее они стремятся подвести жирную черту под всеми разделявшими их проблемами, извиниться за ту часть исторической вины, которая почиет и на них. Новые идеи общежития XX и XXI веков требуют переосмыслить эту часть общего прошлого.

Малоизвестный в России факт: в 1962 году епископы Польши обратились к католикам Германии со словами: «Прощаем вам и сами просим прощения». За что прощение?! Ведь не было в мире лагерей уничтожения более страшных, чем в Польше. Освенцим, Майданек, Треблинка… Эти польские слова стали символами, а ведь истребляли в них далеко не одних евреев. Об этом сказано в словах «прощаем вам».

А ведь было и «очищение» от немцев Щецина и прилегавших к ним областей, западных районов Польши. Что Сталин сознательно провоцировал кровавую расправу, хотел повязать поляков кровью, по старому уголовному закону, чтобы не было невиновных, — это факт. Что после немецкой оккупации поляки не особенно жаловали немцев и вполне могли хотеть для них жестокой расправы; что у многих из них были очень, очень веские поводы для личного мщения — тоже факт. Но в том-то и дело, что поляки не хотели уже в 1962 году, когда события войны были еще совсем свежи в памяти, быть виноватыми. Им была неприятна память о том, что они выволакивали немцев из их домов, убивали их, избивали, отнимали у них имущество, пинками гнали — кого к границе, а кого к наскоро вырытым рвам.

И поляки, продолжая прекрасно помнить, что перед ними виноваты немцы, одновременно просили прощения за свою коллективную вину. Для интересующихся: германские священники ответили, диалог состоялся, и польско-германские отношения изменились до неузнаваемости.

Более известный факт: полностью урегулированы германско-французские отношения, и на той же основе — каждая сторона оказалась в силах признать свою вину во всех предыдущих конфликтах.

Еще более известный факт: Испания принесла официальные извинения за террор, инквизицию, за изгнание евреев в далеком XV веке.

Единственное, чего можно было бы пожелать, — чтобы таких взаимных извинений было принесено как можно больше. К счастью, к этому все и идет. К сожалению, из этого правила есть одно исключение. То есть я не берусь судить о племенах Папуа — Новой Гвинеи или Центральной Африки. Может быть, там этих исключений очень много. Но в Европе оно только одно.

То есть когда речь заходит о «прощаем вас» — евреи еще могут поучаствовать. Хотя, справедливости ради, и в части «прощаем» их слова выглядят, скорее всего, как «напоминаем вам».

«Что же касается слов Куняева, что „еврейский вопрос является больным и опасным“, то таким его делали и делают воинствующие юдофобы, существование которых было всегда и сейчас является действительно опасным для любого общества, ибо это признак его дегенерации, а сами они — и вправду тяжело больны, потому что трудно излечить такое опасное заболевание, как расовая ненависть и антисемитизм» [43, с. 29].

Меня всегда радует, когда еврей обретает пресловутое «благородство интонации». Наверное, это даже несколько преувеличенная радость, — очень уж достали меня истерические бабьи вопли про «Все мы совки!» и так далее, издаваемые родственниками прохудившихся унитазов. В словах же господина Этингера есть и глубина, и благородство интонации. Эти слова просто приятно читать независимо от того, соглашаешься с ними или нет.

Но это прекрасный пример того, как упорно идет «игра в одни ворота». И вот вам тут же другой пример: огромная статья Лазаря Флейшмана, посвященная анализу сборника — Ф. Достоевский. «Еврейский вопрос». М.: «Витязь», 1998. (Книга эта, если помнит читатель, фигурирует в «Библиотечке русского антисемита».)

В основном полемизирует господин Флейшман с позицией некого А. Мельского, автора статьи «У истоков великой ненависти» с характерным подзаголовком — «Является ли антисемитизм признаком некультурности».

Мельский, разумеется, доказывает, что антисемитизм является как раз признаком высокой культуры, обширного ума, прекрасного образования и прочих интеллектуальных добродетелей. Используя цитаты из Ветхого Завета, он доказывает, что «иудаизм есть религия ненависти и мести». Некоторые из цитат и правда звучат устрашающе. Возьмем хотя бы приводимый и Флейшманом псалом: «Дочь Вавилона! Опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» [44, с. 28].

Но далее Лазарь Флейшман приводит слова С. Лурье (того самого, чье мнение об антисемитизме я вынес в эпиграф ко всей книге) о том, что стремление к мести «совершенно нормальная и здоровая реакция у народа со здоровым национальным чувством», и что призывы к мести стали раздаваться в еврейской литературе после погромов в Александрии, в Эдесе, после преследований, организованных могущественными владыками.

«Разве национальный эгоизм присущ лишь евреям, а не всем народам мира? Может, православный народ России — исключение?» [44, с. 29]. Опять же — отмечу благородство интонации, не очень-то характерное для еврейской мысли вообще, и для хасидского журнала «Лехаим» — особенно. Сказано даже: «Я знаю, что народ русский — добрый и хороший, не хуже любого другого» [44, с. 32].

Спасибо, Лазарь, вы превосходно похлопали меня по плечу… Или погладили по голове? Или по мохнатой спине? Вам виднее. Трудно не ответить таким же комплиментом тому, кто тебя «погладил», пусть и в форме совершенно оскорбительной. Так что будем считать, что еврейский народ тоже не хуже других.

Но все же…

Все же я не в силах забыть: в своей статье вы отстаиваете вовсе не равенство евреев и других народов. Если бы равенство — я тут же сделался бы вашим единомышленником. Беда в том, что вы отстаиваете вовсе не равенство, не право на это равенство в глазах других народов. Вы отстаиваете идею превосходства евреев над другими, идею исключительности евреев.

«Евреи, помня и сознавая свою миссию избранности»… [44, с. 29] — так пишете вы, и вам даже не приходит в голову, что само по себе «осознание» «миссии избранности» — варварство и дикость даже не в переносном, а в самом прямом смысле слова. Потому что сама идея национальной избранности и племенного превосходства — идея, родившаяся в эпоху дикости, процветавшая в эпоху варварства, а цивилизованными народами отброшенная на свалку истории.

Господин Флейшман убежден, что если кто-то не любит евреев, если кому-то не нравятся евреи, это может быть только по одной-единственной причине: потому что этот человек, скорее всего, невежествен и глуп. «Изучение антисемитской литературы позволяет подтвердить общий закон антисемитизма: „Не было, нет и быть не может антисемитского произведения, автор которого не лукавил, не хитрил и даже не лгал либо не был бы невеждой в истории народов и религий“» [44, с. 30].

Или другой вариант: это бесчестный человек, который не смог выдержать с евреями конкуренцию в интеллектуальной или профессиональной жизни, выведенный кем-то из евреев на чистую воду из-за своих грязных делишек.