Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

Харальд вновь усмехнулся и искоса поглядел на Олафа.

— Мыслишь, слабая, изнеженная да тихая выжила бы, забравшись так далеко от дома? Сколько дней в пути до Альдейгьюборги?

Кормщик закряхтел недовольно и пожал плечами. Отвечать на очевидный вопрос он не стал, и его молчание лишь подтвердило правоту Харальда.

— То-то же, — довольно сказал конунг.

— Зачем она тебе? — повторил Олаф.

— Затем, что конунг конунгов Рёрик, — презрительно передразнил он слова хирдманина Трувора, — мне не нужен. Ты слышал, о чем они говорили. Ярислейв вздумал противиться Рёрику. Тот, дурень, напрасно надеялся, что Гардарики добровольно пойдут под его сапог, целовать край запыленного плаща. Я заключу с Ярислейвом союз, и его дочка, находящаяся в моих руках, поможет ему принять верное решение.

— Ты пойдешь против своей крови…

— Он мне не кровь! — свирепо и страшно рыкнул Харальд, мгновенно переменившись в лице. — Он — змея, отравившая разум моему отцу. Он — зверь, который отнял у меня Уну… — он сжал кулак, подавившись дальнейшими словами, и заставил себя замолчать.

— Пусть не кровь… — покладисто согласился Олаф, но по его лицу было видно, что в душе он стоял на своем. — Ты пойдешь против своих же, своего племени. Тебя не поддержит никто. Никто. Тебя убьют.

Харальд сверкнул холодным взглядом и растянул губы в подобии улыбки.

— Поддержат, — сказал он уверенно. — Поддержат, когда я предложу им равный союз, а не рабское подчинение приказам конунга конунгов, — презрительно скривившись, договорил он.

Все было забыто. То, что он намеревался обойти стороной предстоящие сражения. Никак не касаться Рёрика и его людей. Пойти грабить земли франков. Все это осталось в прошлом.

Яромира, до того лежавшая тихо и неподвижно, вдруг закашлялась, силясь вздохнуть. Мужчины посмотрели на нее, и Олаф сказал первым, бросив перед тем на Харальда пристальный, изучающий взгляд.

— Я донесу девку. Довольно, а то правда помрет прямо тут.

— Нет, — конунг остановил его раньше, чем успел подумать. Не глядя, протянул рукоять своего меча, который по-прежнему сжимал. — Присмотри, чтобы эти, — указал на Ивара и двух хирдманинов, — вернулись на драккар. Дроттнинг* понесу я.

Харальд склонился и легко поднял Яромиру с песка. Даже в намокшей, потяжелевшей одежде она для него почти ничего не весила. Он прижал ее к груди и спокойно пошел на драккар, чувствуя, как спину прожигал взгляд Олафа. Вскоре к нему добавился и взгляд Ивара, который не мог поверить, что увидел у дяди на руках девку русов.

Он старался на нее не смотреть, но не мог. Приметил и старые царапины на щеках, и свежие ссадины. Ее мокрые ресницы трепетали, словно она вот-вот откроет глаза, и Харальд ускорил шаг. Он знал, что его лицо напугает ее, если та очнется, и не хотел, чтобы дроттнинг русов боялась. Намокшая рубаха с разорванным воротом съехала на плечо, открывая его взору тонкую шею и ключицы. Он прижимал ее к себе гораздо крепче, чем было нужно.

Совладав с собой, Харальд отвернулся. И чуть ослабил хватку, чтобы тело девчонки не касалось его обнаженной груди.

* * *

* Тинг — аналог веча у славян.

* Гардарики — напоминаю, что так викинги называли Русь.

* Норны — 3 богини судьбы в скандинавской мифологии. Имена Норн:

Урд — что значит Прошлое.

Верданди — что значит Настоящее.

Скульд — что значит Будущее.

* Хирд — дружина конунга.

Княжеская дочка III

Яромире снился дом.

Она была совсем-совсем еще малышкой, и женщина с добрыми глазами и тихим, ласковым голосом качала ее в люльке. Убаюканная и успокоенная, девчушка засыпала.

Из сладкого забытия ее выдернули голоса. Совсем иные. Грубые, хриплые. Мужские. Еще не открыв глаза, княжна поняла, что младенческая колыбель приснилась ей не просто так. Она и сейчас чувствовала, как ее качало.

Качало по волнам. На чужом корабле. На драккаре викингов.

Она застонала, когда воспоминания одно за другим обрушились на нее мощной лавиной. Как она скиталась по лесу, сбежав от своих похитителей. Как долгое время боялась выйти из тени деревьев, покинуть свое укрытие и ступить поближе к людям. Как ела ягоды и пила студеную воду из ручьев, как мерзла ночами без костра. Как украла в поселении молоко. Как решилась, наконец, показаться на свет, но никто, никто ей не поверил.

Никто не признал в замарашке в грязных, рваных тряпках княжну Яромиру из Ладоги.

А затем она вспомнила, как викинги загнали ее на берег, и она уже простилась с жизнью.

Последним, что Яромира тогда увидела, стала сомкнувшаяся над ее головой водная гладь. Как ее спасли, кто, зачем — ничего из этого в ее памяти не отложилось. Может, и к лучшему.

Несколько минут она набиралась сил и храбрости, чтобы открыть глаза. Сквозь дрожащие веки и ресницы бил свет. Мелькали тени, то и дело перегораживая солнце. Звучала грубая, гортанная речь. Резкая, словно удар меча, и такая же хлесткая. Язык викингов. Она неплохо понимала его на слух, но сама могла сказать лишь пару фраз: как-то в особенно студеную зиму, когда они безвылазно сидели в тереме, отец от скуки взялся их учить.

При мыслях о доме и родных защипало в носу, и Яромира сердито им хлюпнула. И, наконец, открыла глаза.

Первым, что она увидела, была занавесь, на скорую руку сооруженная из плаща с чужого плеча. Спиной Яромира упиралась в высокий борт корабля, лежала она на холщовых мешках, брошенных друг на друга, и занавесь скрывала ее от любопытных взглядов. Лишь с одной стороны княжна могла увидеть кусочек корабля: пустую скамью для гребцов, на которой никто сейчас не сидел.

Позади скамьи виднелось серое, затянутое облаками небо, через которые порой пробивались солнечные лучи. На кораблем кружили и истошно вопили чайки. Волны с шипением разбивались о его гладкие борта и отступали, чтобы вновь вернуться.

Яромира пошевелилась, расправляя плечи, неловко задела занавесь и чуть не обрушила все нехитрое крепление, держащееся лишь на честном слове. Вокруг на мгновение стало тихо, потом прозвучали недовольные, злые голоса нескольких мужчин, смех, заставивший княжну поежиться. Потешались ведь явно над ней. Но шум оборвался, когда