Двое (рассказы, эссе, интервью) - Татьяна Толстая

В июльский полдень парусник отошел от причала и бесшумно понесся мимо царя на коне, мимо филологического факультета, мимо церкви с открытыми дверьми. Таня стояла на пустынной корме — хотелось поскорее покрыться ровным загаром. Блеснул орел на обелиске «Румянцова победам». «Уезжаю, — сказала ему Таня, — но скоро вернусь. Буду скучать. Пиши».

Справа на набережной показалась знакомая булочная. Внутри было всегда сумрачно. Касса не работает, платить продавцу.

— Батоны свежие?

— Весь хлеб ночной.

Тане нравился этот мистический ответ продавщицы. И ведь знает покупатель, что хлеб привозят ночью, а все равно спрашивает: традиция. Выходишь с хлебом, и тугая дверь обязательно ударит тебя по попе, чтобы веселей было идти на работу.

Проплыли мимо Василеостровского районного суда, где Таню когда-то развели с мужем. «Я спокойна, — подумала она, — давление не повышается. А еще недавно видеть не могла этот дом, откуда однажды вышла полуживой».

Родной город кончился. Пошли какие-то неведомые каналы с мертвыми громадами военно-морского ведомства по берегам.

Тане как переводчице дали отдельную каюту. Она огляделась: койка под потолком, рундук и стул. Уборная и душ — на другой палубе. «Чтобы переводчика поселить без рукомойника… На какого лешего мне ваш рундук? Я вам не Васко да Гама. Буду жаловаться». Остальных расселили по шесть человек в комнате. Из женской каюты слышались голоса: «Девчонки, где колбаса? Кому колбасу поручали?» Из мужской тотчас откликнулись: «Женщины, ищите скорее, а то сейчас придем и будем вместе искать». В ответ раздался радостный женский смех. Были на борту и несколько иностранцев. Они жили в капитанском отсеке и питались отдельно.

Перед ужином участников круиза собрали в кинозале. Мужчин Таня насчитала семь голов, включая вокалиста и баяниста. Один мужчина на беглый взгляд был более-менее: шейный платок, замшевые туфли, волосы стянуты на затылке в артистический пучок.

Женщин Таня профессионально разделила на 1) добрых, 2) некрасивых и оттого начитанных, 3) несчастливых. Эти последние делились в свою очередь на две подгруппы: а) несущие свое несчастье в закрытом сосуде, не расплескивая, и б) ядосодержащие, способные превратить любой коллектив в террариум. За женщинами из подгруппы «б» интересно наблюдать из-за угла, но боже сохрани оказаться с ними на одной кафедре или соседкой на нарах.

По-видимому, сразу после общего собрания была назначена репетиция, потому что певец с баянистом пришли, обтянув тугие животы шелковыми рубашками с кистями, а девицы из «Хибинских огней», отчего-то возбужденные, в тельняшках и бескозырках. Руководительница круиза Роза Рафиковна, дама с неясными заслугами, объявила: «Утром и вечером иностранные лекторы прочтут вам доклады с синхронным переводом. После обеда все приглашаются на семинары и дискуссии. Вечером — танцы и свободное общение в кают-компании. Через два дня прибываем в Стокгольм, где осматриваем музей под открытым небом, место гибели Улофа Пальме и даем концерт на пирсе. В десять вечера всем быть на корабле, в полночь отплытие в Петербург».

На лекцию «Культура отношений в семье» пришли почти все, ждали откровений. Но через полчаса аудитория начала редеть. Шведский лектор повторял на разные лады одно и то же: в семье надо все, все обсуждать. Не молчите! Дискутируйте! Предметом дискуссии может быть пасмурное небо, птичка, севшая на ваш почтовый ящик, внезапно открывшаяся форточка на кухне. Женщины отрешенно слушали призывы лектора. Оживились только, когда докладчик начал в лицах изображать пьяницу-мужа и его жену, спасшую семью ежедневными разговорами.

Мужчина с пучком на затылке, сидевший в первом ряду с непроницаемым лицом, подошел к Тане после лекции.

— Вас приятно слушать. Вы владеете иностранным языком в совершенстве. Люблю профессионалов.

Он протянул визитную карточку.

«Художественный руководитель народного театра, лауреат премии „Полярное сияние“ Леонард Клёст».

— Мне не нравится словосочетание «владеть языком в совершенстве». Что такое совершенство?

— С удовольствием поговорю с вами на эту тему после ужина.

За ужином Таня призадумалась. «Если Клёст будет охмурять меня интеллектом по схеме „помните, у Плиния Младшего…“ или „вы, конечно, знаете, что Павел Флоренский писал об антиномиях…“, то я его так обсмею, что надолго запомнит. Не на ту напал». Тарелка была раскаленная, а лапша на ней холодная, и Таня отправилась спать, так и не поняв, на что она разозлилась. Перед сном она сказала себе: «А перевожу-то я хорошо». Стука в дверь она уже не услышала.

На следующий день Таня переводила доклад «О психологической совместимости в женском коллективе». Этот предмет знает каждая женщина, хотя бесценный опыт выживания приобретается в одиночку и уносится с собой в могилу. Но послушать ученого человека всегда интересно. Американский психолог, седой и румяный, битый час чертил схемы и диаграммы. Потом повесил на стену изображения двух женщин. Одна, в плохих туфлях, смотрит на хорошие туфли другой. Стрелка: глаза — туфли. Обратная стрелка: туфли — мозг женщины в плохой обуви: возникла зависть.

— Женщины должны помогать друг другу, поддерживать, не давать в обиду. Я понятно объясняю? Вы согласны со мной, друзья? — обратился докладчик к аудитории.

— Согласны, спасибо, очень интересно, — встрепенулись двадцать законопослушных женщин.

— Тогда проведем тест, — обрадовался американец. — Все присутствующие опишут два самых счастливых дня своей жизни. Я проводил этот тест в разных странах, не смущайтесь.

Женщины сидели не шевелясь.

— Друзья, у вас ведь было много незабываемых счастливых дней. А я прошу вас описать только два. Это же просто. Вот вам бумага и ручки. Вы талантливы, пишите.

Когда женщины, сдав листочки, ушли, Таня сразу же погрузилась в чтение, удивляясь своему интересу. Почти все назвали самыми счастливыми событиями поступление в институт (у всех высшее образование!) и рождение сына (дочки). Только у трех-четырех были другие ответы — брат вернулся живой из Чечни, или потеряла кошелек с зарплатой, а добрый человек нашел и вернул. Напрасно американский психолог просил Таню читать повнимательнее — неужели ни одна не была счастлива в день свадьбы? Нет, мужья не упоминались ни разу. Извините.

В столовой женщины спросили Таню:

— Ну как наши ответы? Понравились лектору?

— Он поразился, что никто про любовь не написал.

За столом замолчали. А одна, умело накрашенная и вообще ухоженная, ответила, стряхивая крошки с плиссированной юбки:

— Может, кому-то и кажется, что счастье — это когда замуж выходишь, а я так не думаю.

В последний вечер перед Стокгольмом никто не спал. Стояли группами на палубах, курили, смотрели на воду. Таня в одиночестве бродила но кораблю, не напрашиваясь в чужие компании. Из одной окликнули: «Идите к нам, расскажите что-нибудь про Швецию». В другой — замолчали при ее приближении. На нижней палубе Таня увидела полуоткрытую дверь и заглянула. Шла репетиция. Посреди комнаты, на стуле, сидела женщина, закрыв лицо руками. А перед ней стояла на коленях другая и просила прощения. От стены отделился мужчина — Таня не сразу узнала его, он был в шляпе. Медленно прошелся по комнате, потом взял гитару и запел:

Капризная, упрямая,Вы сотканы из роз.Я старше вас, дитя мое,Стыжусь своих я слез.

Это было необыкновенное пение. Таня никогда не слышала ничего похожего. У него был голос, который проникает прямо в душу, без промежуточных стадий.

Актрисы обнялись. Простили друг друга. Та, что помоложе, только что просившая прощения, повернулась к режиссеру:

— Леонард Георгиевич, вы же сами этот романс забраковали. Лучше бы тот, первый.

— Ну смотрите.

Он снова запел, на этот раз еще лучше.

Время изменится,Горе развеется.Сердце усталоеСчастье узнает вновь.

Таня тихо отошла от двери, вернулась в свою каюту, села и заплакала.

Хохот и беготня наверху не давали сосредоточиться, и депрессия, готовая вот-вот навалиться, отчего-то не наступала. Таня скорбно посмотрела в зеркало: с таким лицом выходить к людям нельзя. Она накрасила ресницы и несколько раз пробно улыбнулась. «Много о себе воображаешь, опусти планку, иначе до пенсии будешь куковать одна». Таня надела туфли на каблуках и пошла наверх.

Взрывы смеха раздавались с правого борта. Леонард, окруженный женщинами, подбрасывал что-то в воздух. Таня подошла поближе. Режиссер бросал чайкам окурки, которые услужливо протягивали ему со всех сторон. Шведская чайка хватала окурок и начинала носиться над кораблем, не глотая и не бросая добычу.

Тане снова стало легко. Чудес не бывает. Бывает проникновенный мужской голос и русский романс, застигающий тебя врасплох, — только и всего.