Славные парни по-русски. Нерассказанная история. Книга 1 - Сергей Юрьевич Буторин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставшаяся часть картин хранилась в Москве у доверенных людей Яна Фельдмана. После смерти Яна все права на украденные картины перешли к его единственному дольщику Жене Токареву. Но люди, у которых они хранились, узнав о трагической кончине Яна, то ли из-за любви к искусству, то ли в память о почившем товарище не желали расставаться с картинами. Попросту говоря, желали их «зажать».
Тогда Женя обратился ко мне за помощью в экспроприации ценностей, и я, чисто по-товарищески, безвозмездно, пару раз подъезжал с ним на встречу с этими нечестными на руку хранителями искусства.
Однажды Женя обратился ко мне за поддержкой, когда на него наехали какие-то грузины и, угрожая ему и его семье, требовали у него картины, предъявляя на них свои права. Женя жил на Дмитровском шоссе в районе Восточного Дегунино. Я сказал Жене, чтобы он назначил этим соискателям встречу в гаражах недалеко от его дома. Укромное такое местечко. Взяв с собой несколько человек, я подъехал туда и, поставив грузинских любителей искусства под стволы, доходчиво объяснил им, что никаких прав на картины они не имеют, и убедительно попросил забыть об их существовании и больше не докучать Жене. На том и расстались.
Через пару месяцев после встречи в гаражах Женя передал мне картонную коробку из-под вина или фруктов, набитую деньгами, сказав, что это моя доля и его благодарность за оказанную помощь.
Этот приятный бонус вскоре был омрачён одним неприятным событием. Фрэд Фельдман после смерти Яна уехал в Германию по приглашению хорошей знакомой отца Натальи Грундтман. Уезжая, он оставил свою квартиру на Тимирязевской в моём распоряжении, и я практически переехал туда жить. Погостив в Германии где-то с полгода, Фрэд вернулся в Москву. Спустя несколько дней после его приезда зайдя в квартиру, я обнаружил Фрэда валявшимся на полу в прихожей в луже крови. Похоже, что он пролежал достаточно долго – кровь уже успела свернуться, и в квартире стоял смрадный запах.
Я проверил пульс и, убедившись, что Фрэд ещё живой, вызвал «скорую». Его отвезли в Первую градскую больницу. Когда он немного оклемался, я навестил его и попытался выяснить, что произошло. Фрэд рассказал, что в тот вечер, 12 марта 1991 года, он вернулся домой часов в девять. Поднялся на этаж и открыл дверь квартиры. Тут с верхней площадки бегом спустились два парня. Один из них сразу же ударил его ножом в бок и втолкнул в квартиру. Фрэд упал на пол в прихожей (там, где я его и нашёл), и тогда второй выстрелил ему в голову. Свет погас.
Больше ничего он не пояснил, даже нападавших не мог толком описать. Хорошо, что стреляли из пистолета мелкого калибра и пуля, пробив нижнюю челюсть, застряла в верхнем коренном зубе. Врачи, которые делали операцию, сначала подумали, что это пломба, и лишь потом сообразили, что это пуля.
До конца я в этой истории так и не разобрался, возможно, что Фрэд получил пулю, предназначенную мне, и я искренне рад, что он остался жив.
И вот когда я услышал этот замечательный тост во время сочинского застолья, у меня в голове сразу выстроилась логическая цепочка: картины, Ян Красный, грузины в гаражах, покушение на Фрэда (или меня), и, естественно, я напрягся. Но, к счастью, тревога оказалась ложной.
Такие вот «весёлые картинки»… Хотя наша с ними история ещё не закончилась.
Шуруп. Витоха
В 1992-м мы уже окончательно перебрались в ресторан «Радуга». Кафе на улице Костякова прежние владельцы – Сергей и Яша – кому-то продали, и у него теперь были новые хозяева, а нам за всей этой круговертью событий как-то недосуг было им заняться.
В «Радуге» постоянно находилось несколько наших ребят, что-то вроде группы быстрого реагирования. Для того чтобы они могли действительно быстро реагировать, рядом с рестораном я снял квартиру, в которой хранился арсенал из нескольких автоматов Калашникова, десятков двух пистолетов отечественного и иностранного производства, а также солидного запаса боеприпасов к ним.
Мобильная связь тогда ещё только стала появляться в Москве и была очень нестабильна, да и не в каждом районе работала. Сами аппараты были громоздки и имелись далеко не у каждого. Поэтому приходилось по старинке больше полагаться на стационарный телефон. Так что на ребятах, дежуривших в «Радуге», лежала ещё и функция диспетчеров-координаторов, поддерживавших связь посредством телефонов администратора и хозяина ресторана.
Сам я тоже переехал поближе к «Радуге», поселившись в квартире в районе Рогожского вала.
Насколько бы ни были важны для нас дела сообщества, возглавляемого Бородой, мы всё-таки не забывали о нашей группировке, состав которой в 1992 году пополнился несколькими бригадами.
Александр Гаришин, он же Рыжий, он же Шуруп, уроженец и житель Люберец, отбывал срок в колонии под Тверью. Там он познакомился с Сергеем Ивановичем, и когда освободился, по рекомендации Сильвестра обратился к нам. Мы посодействовали ему в решении бытовых проблем, связанных с его квартирой, помогли материально. А потом он, собрав бригаду из своих друзей-товарищей, присоединился к нашей группировке. Бригада, основу которой составляли Шуруп и Ринат Алмакаев, была небольшой – 5–6 человек, – но спаянной, дисциплинированной и потому чётко функционирующей.
Примерно тогда же мы познакомились с Николаем Ветошкиным по прозвищу «Витоха». Он проживал в Орехово по соседству с Сергеем Ивановичем.
Получил срок. Отсидел. Вернулся домой. Взяв из гаража свои старенькие «жигули», отогнал их на частный автосервис сделать ТО, чтобы привести в порядок своего «железного коня». Сервис этот находился на Дербенёвской набережной, а «крышевала» его бригада некоего Цыгана (не путать с Ваней Цыганом), контролировавшая несколько точек в окрестностях метро «Пролетарская».
Ринат Алмакаев и Александр Гаришин (Шуруп)
Излишне любопытный слесарь вместе с обслуживанием машины проверил и содержимое её бардачка. Там он обнаружил записную книжку, в которой, помимо прочего, были служебные телефоны и адреса следователя, прокурора, оперативников, занимавшихся делом Витохи, и сразу же доложил об этой находке «крыше». Люди, побывавшие под следствием, знают, что подобные записи – обычное явление, почти каждый зэк хранит такие контакты. Однако братки Цыгана усмотрели в этом признаки милицейского агента, шпиона и стукача.
Николай Ветошкин (Витоха)
