Любовь со второго взгляда - Алла Сурикова

Это про него рассказывали… Сильно пьяного Иванова остановил гаишник. Витя открыл дверь машины и вывалился ему под ноги. Но не растерялся и сказал: «…Вот до чего может довести интеллигентного человека один бокал шампанского». Гаишник проникся сочувствием к интеллигенту и проводил его на мотоцикле до его подъезда.

Любимец женщин… У него лишь один недостаток. Но подозреваю, что этот недостаток только сильней их притягивает. Витя сильно заикается.

Снималась сцена драки Ярмольника и Абдулова. Там есть момент, когда Саша бьет Леню. Леня влетает лицом в стенку. Поворачивается — у него в зубах розетка, а по оборванному шнуру бежит огонь. Леня выплевывает розетку.

Но Леня все время выплевывал ее раньше, чем огонь появлялся в кадре.

Мы сняли один дубль, другой.

Потом Витя говорит:

— Л-леня, я т-теб-бе ск-ком-мандую, к-когда в-вып-плевыввать.

— Нет уж, — замотала я головой. — Лучше я скомандую. А то пока ты будешь командовать, Леня сгорит на работе.

Одна блондинка, сверхлегкая, как «Долина Сканди», сказала как-то: проще ему отдаться, чем ждать, пока он договорит свою просьбу.

На съемке Витя сильно поранился. Он должен был пролететь через стеклянную дверь, выбив стекло. Конечно, дверь была подготовлена, но стекло есть стекло. Осколок впился Вите в бедро. Кровь хлестала фонтаном. Витя досадовал лишь на себя и возмущался лишь собой: каскадер не имеет права на кровь на съемочной площадке — значит, плохо подготовился… И уже на следующий день продолжал спокойно работать.

Моему внуку Ване Сурикову очень нравится «Ищите женщину». Он часто просит поставить видеокассету с этим фильмом. Включаю. Ваня тут же:

— Перематывай! Еще! Еще! Во, драка! Оставляй.

Потом спрашивает:

— А Абдулова посадили? А Ярмольник поймал еще преступников?

Мне предстояла поездка в Париж.

Захватила с собой кассету с картиной «Ищите женщину» — в надежде найти автора пьесы Робера Тома и обрадовать его подарком.

Жертвуя Версалем, я накручивала телефонный диск и — о счастье! — наконец-то разыскала драматурга.

По-французски я знала лишь два слова — «амур» и «променад». Когда-то за мной ухаживал один француз. Вечером он спрашивал:

— Амур?.. Променад?

— Променад, променад, — отвечала я.

И мы шли про-гуляться, про-менадиться. «Амура» он так и не дождался.

По причине моего слабого знания французского телефонные переговоры вела моя дочь Кира.

Она к этому времени успела выйти замуж за француза Дэни, уехать с ним в Париж, там убежать от него через три месяца совместной жизни (он не разрешал ей тратить деньги на переговоры с Москвой, а она сильно тосковала по дому и друзьям) и теперь жить на «французских перекладных» — у подруг. И просто знакомых.

В мой приезд мы поселились в кваргире у малознакомой француженки Катрин. Она улетела куда-то в другую страну на поиски своего маленького сына, которого выкрал у нее бывший муж, отец ребенка, полуараб-полуеврей. Он увез ребенка то ли к арабам, то ли к евреям… Катрин бросилась следом, оставив Кире ключи от квартиры.

Итак, красиво грассируя, Кира устроилась поудобнее у телефона и приготовилась слушать и переводить радость и счастье француза Робера Тома по поводу встречи с прекрасным… А я приготовилась наблюдать за ее лицом. Но постепенно лицо ее вытягивалось, глаза тускнели.

— Он старый и жадный маразматик, — сказала она громко, не боясь быть понятой им.

И передала трубку мне.

Мы встретились. И я поняла, что мой фильм Тома совершенно не интересовал. Все два часа он спрашивал, где его деньги.

Очень он меня разозлил. Захотелось послать его на «променад».

Во-первых, пьеса была написана до Конвенции, и никаких денег, а тем более наших гордых деревянных, по нашим российским правилам автору не причиталось… А во-вторых, уж если и следовало платить, то не ему, а английскому литератору Джеку Поплуэллу, у которого Тома почти полностью перекатал сюжет из его пьесы «Миссис Пайпер ведет следствие».

Я распрощалась с алчным французом и пошла гулять по Парижу.

А кассету подарила какому-то полицейскому, который показался мне похожим на Леню Ярмольника. Он ничего не понял, но улыбался широко:

— Мерси, мерси…

— Шерше ля фам, — отвечала я.

К тому времени я освоила еще несколько французских слов.

МАЛЕНЬКИЙ ФАУСТ

Между «Ищите женщину» и «Искренне Ваш» прошло три года. По тем временам — большой срок. Я мучительно искала сценарий.

Эмиль Брагинский, мой Первоисточник, познакомил меня с Валентином Азерниковым:

— Почитайте. Очень рекомендую. У него любопытные пьесы.

Знакомство оказалось действительно интересным, затянулось на многие годы, обернулось соучастием во многих проектах. Иногда гласно — как автор сценариев в рекламно-прикладном сериале «Мы — в шопе», или в так и не осуществленном фильме «Екатерина и Александр. Хроника любви и смерти», или в проекте «Серебряная свадьба». Иногда негласно — как остроумный и высококлассный мастер диалога — в нескольких моих картинах.

Итак, Валя, Валентин Захарович принес мне свои пьесы.

Почитала. Одна называлась «Профессионал жизни».

…Из всех земных профессий Паша Добрынин, герой пьесы, выбрал самую неземную — астрономию. Но однажды он отправился на поиски очень редкой детали для телескопа и заблудился в лабиринте взаимовыгодных услуг, полезных знакомств и ходов «под прилавок». Не успев открыть новой звезды, Паша преуспел в добывании дефицита. И делал он это виртуозно и талантливо… Не только и не столько ради собственной выгоды, но во многом из спортивного интереса. Обаяние Паши Добрынина было в том, что материальные блага его мало интересовали. Ему хотелось приложить свою изобретательность и бурную энергию, чтобы они давали сиюминутные результаты…

Тогда, в 1983 году, пьеса про интеллигента, бывшего астронома, который растерял жизнь на добывание дефицита, была острой, современной, смелой. Наша жизнь и наше время — то, советско-дефицитное, — не давали человеку проявить свой истинный талант, будь то талант ученого или талант менеджера, но зато раскрывали широкие возможности для изворотливости, вранья, фиглярства. За все неправды времени, в котором вынужден жить и приспосабливаться герой, изменяя самому себе, он расплачивается сполна: жена его бросает, любимая использует. Он уходит в ночь, в неизвестность. По-старому жить не может. По-новому не хочет…

Мы с Азерниковым сделали из пьесы сценарий и отдали в Объединение комедийных фильмов.