Я с тобой развожусь - Амелия Борн

Муж смотрит мне прямо в глаза, потом отчетливо произносит:                                                         

- Я никогда не изменял своей жене.                                                                                                                     

Уголок моих губ дергается, стремясь вниз, но я поспешно изображаю улыбку. Чего он добивается? Чтобы я в это поверила? Или чтобы перед всеми признала то, о чем сказала ему недавно, желая все разорвать - что беременна не от него?         

Мне удается не дрогнуть ни единой мышцей. Из размышлений вырывает голос психолога:           

- Марго? Ваша очередь.                                                                                                                                          

Я широко улыбаюсь и также, не отрываясь, смотрю в глаза Яну перед тем, как произношу:          

- Я никогда не лгала своему мужу.                                                                                                           

Это почти что правда. Во всяком случае, была таковой до того момента, как он спросил, чьего ребенка я ношу. Между нами, вероятно, было много недоговоренностей, но лжи я прежде старалась не допускать.    

Впрочем, дело вовсе не во мне. Я внимательно слежу за действиями Яна. После некоторого колебания он все же берет коктейль со стола и выпивает. Что ж, что и требовалось доказать.     

Впрочем, среди всего этого блефа уже и не разобрать, где правда и где ложь. И мне вдруг становится невыносимо тошно от всего этого шоу. Возможно, причина этого в моем положении, но вытерпев с трудом еще пару раундов, я встаю со своего места и говорю:                                       

- Прошу меня извинить, мне немного нехорошо. Ну, вы понимаете, - улыбаюсь многозначительно и быстро выхожу из помещения.      

Глава 18. Ян

- Я хочу знать, кто отец этого ребенка, - говорю требовательно, входя в комнату Риты.          

Она вскидывает на меня свои невозможно красивые глаза, в которых тону каждый раз, когда смотрю на них. В них чудится затаенная боль. Та самая, за которую готов убить любого, и сейчас источником этой боли являюсь я. Но вот она исчезает, замещаясь холодом. Жена становится той знакомой незнакомкой, что настолько далека от меня, словно мы друг другу чужие люди. Она подергивает плечами, откидывает назад волосы и делает вид, что увлечена перепиской в телефоне.               

- Я считаю, что это неважно, - объявляет Рита таким тоном, как будто обсуждение этого вопроса - дело давно минувших дней.            

- И все же? - подхожу к столу, за которым сидит Рита, небрежно опираюсь бедром о его край.         

Сложив руки на груди в защитном жесте, всматриваюсь в любимые черты лица, и когда вижу, как по ним пробегает тень, понимаю, насколько этот вопрос не оставляет мою жену равнодушной.                

- Так кто это? - требую я ответа. - Может, Андреев? Или Константинов?          

Рита насмешливо фыркает, откладывает чертов телефон. Поднимается из-за стола и, встав со мной лицом к лицу, вздергивает подбородок.        

- А может, они оба одновременно?             

Склонив голову набок, жена изучает меня и вдруг задумчиво произносит:          

- А может, это ты, Григорьев.               

Она не спрашивает. Скорее - утверждает.             

Это сбивает с толку настолько, что я чувствую себя полнейшим дебилом.         

Подавшись к Рите, провожу тыльной стороной руки по ее щеке и произношу вкрадчивым голосом:           

- А если это мой ребенок, Григорьева, считай, что ты только что подписала себе окончательный приговор.        

Вижу недоумение в глазах жены и поясняю:          

- Тогда тебе не отделаться от меня вовек.        

После чего выхожу из ее комнаты. Похоже, что ответов на свои вопросы я не нашел, а сомнений теперь гораздо больше, чем было до этого момента.                

На следующий день меня ожидает сюрприз. Марта вызывает меня в свой кабинет, и я уже морально готов к тому, что