Русский характер - Сергей Донской

– Ай! – пискнула Таня, мысли которой смешались при прикосновении чужой руки, легшей на плечо.

– Спокойней, Татьяна Тихоновна, спокойней, – ободряюще улыбнулся Иван. – Никто вас не съест.

Внешность его весьма изменилась со времени их предыдущей встречи. Одетый в темно-синий костюм с бордовым галстуком, он являл собой образец деловитости и сдержанного достоинства.

– Я не верю в людоедов, – сказала Таня, переводя дыхание. – Они бывают только в детских сказках.

– Не только, Танечка, не только. Но сюда они не сунутся, наоборот, будут бежать, как черти от ладана.

«Или как ангелы от запаха серы», – мысленно добавила Таня.

– Это такое опасное место? – осведомилась она вслух.

– Бывают места похуже, – серьезно произнес Иван.

– А почему на стене висит карта СССР? Советский Союз ведь больше не существует.

– Многое из того, что окружает нас в повседневной жизни, на самом деле является иллюзией. С другой стороны, вещи, якобы не существующие, очень даже реальны.

– Хотела бы я уметь отличать одно от другого, – задумчиво произнесла Таня.

– Чем дольше я общаюсь с вами, – любезно отозвался Иван, – тем сильнее убеждаюсь, что вы очень умны.

– Самый неудачный комплимент, который можно сделать женщине. Мы предпочитаем, чтобы мужчины отдавали должное нашей внешности.

– Вашей внешности уже отдали должное. Благодаря ей вас включили в нашу маленькую команду.

– Это такая великая честь?

– Это судьба. – Иван флегматично пожал плечами. – С ней не поспоришь. Прошу следовать сюда…

Повинуясь приглашающему жесту, Таня вошла в открытую спутником дверь, миновала небольшой тамбур и оказалась в начале длинного коридора. Скудно освещенный, обитый полированными панелями, он уходил в сумрак метров на двадцать пять и на всем протяжении был застелен белыми полотняными дорожками, не только стираными, но и глажеными.

– Очень непрактично, – заметила Таня, не решаясь ступить на матерчатую полосу.

– Хозяин полагает, что стирать дорожки легче, чем чистить ковры, – пожал плечами Иван, – а он помешан на чистоте и порядке.

– Тогда ему было бы удобней поселиться в каком-нибудь музее, – сказала Таня.

– Это и есть своеобразный музей. Хранилище нравов давно минувших дней. – По лицу Ивана было невозможно определить, осуждает ли он владельца дачи или гордится знакомством с ним. – Заповедник тоталитаризма.

– Вход бесплатный?

– Платный. Но платить будут вам, Татьяна Тихоновна. Прошу. – Доведя спутницу до первой по счету двери слева, Иван негромко проинструктировал ее: – Ничего не пугайтесь. Во время разговора старайтесь не прятать глаза, Мирослав Михайлович этого не переносит.

– Я должна буду обращаться к нему по званию? – поинтересовалась Таня.

– Достаточно имени-отчества. Но не перепутайте.

– Мирослав Михайлович, я запомнила.

– Хорошо, – кивнул Иван. – Он будет испытывать вас, прислушиваться к каждому нюансу интонации, присматриваться к малейшему движению. Не расслабляйтесь, но и слишком напрягаться тоже не следует, иначе обязательно допустите какую-нибудь оплошность. Держитесь естественно. Не заискивайте, но и не наглейте. Сильные мира в равной степени не любят подобострастие и излишнюю самоуверенность.

– Сильные мира сего, – повторила Таня, глядя на полоску света, выбивающуюся из-под тяжелой темной двери. – Неудачное выражение, по-моему. Сразу вспоминается князь мира сего… Ой! – Таня прикрыла ладонью рот. – Вот же угораздило помянуть его к ночи!

– Пустяки, – безмятежно успокоил Иван, легонько подталкивая ее вперед. – Пока живешь на земле, бояться нечистую силу следует в самую последнюю очередь. Да и вообще бояться не стоит. Никогда и ничего. Это неразумно. – Говоря, Иван постепенно усиливал нажим, вынуждая Таню приближаться к двери. – Право, как подумаешь о том, насколько микроскопически малы наши возможности по сравнению с теми, кому мы служим, становится грустно и даже, я бы сказал, смешно. Это все равно как если бы муха постоянно опасалась увиваться вокруг царя природы. Но кушать-то надо, верно?

– Мне не нравится сравнение с мухой, – прошептала Таня. – Уж лучше я буду осой.

– Тогда желаю удачи заслужить это право.

Тут Иван тихо стукнул. Таня вздрогнула и взволновалась до такой степени, что у нее лязгнули зубы и по спине пошел озноб.

– Войдите, – донеслось изнутри.

Оставалось лишь подчиниться.

4

Переступив порог, Таня замерла.

Она стояла в большом зале длиной метров тридцать и примерно шестиметровой высоты. Дальний конец помещения закруглялся, как в старых дворянских особняках. Стариной веяло также от высоченных окон, плотно задраенных тяжелыми гардинами с витыми шнурами. Хозяин комнаты выглядел тяжеловесным и монолитным, как и окружающая обстановка. С квадратными плечами, одетый в костюм, он сидел подле громадного камина, в котором, несмотря на теплую летнюю ночь, полыхали дрова. Между тем жарко Тане не было. Напротив, ей хотелось переминаться с ноги на ногу и ежиться, словно находилась она в сыром погребе.

– Присаживайтесь, – бросил квадратный человек, не оглядываясь. Несомненно, это был генерал Молотов, о котором даже лихой наемник Иван говорил с некоторой опаской.

– Куда? – звонко спросила Таня.

Она догадывалась, что ее пытаются обескуражить и вывести из себя подчеркнуто холодным приемом, и приказала себе не поддаваться на провокации.

– По правую руку от вас диван, – сказал Молотов. – Располагайтесь на нем и осматривайтесь. Иначе вы станете глазеть по сторонам во время беседы, а это раздражает.

«Он ведет себя так, будто я сама напрашивалась на аудиенцию», – сердито подумала Таня, но, не произнеся ни слова, опустилась на краешек дивана с круглыми валиками и прямой высокой спинкой, оснащенной полочкой для всевозможных статуэток.

Пахло здесь крепким одеколоном, сосновой смолой и почему-то жареным мясом. Весь центр комнаты был занят узким длинным столом, окруженным жесткими полукреслами с подлокотниками и покрытым чем-то вроде темно-зеленого бильярдного сукна. О том, что за столом не пировали, а работали, свидетельствовали разложенные на нем книги, листы бумаги и заточенные цветные карандаши, почему-то заменяющие Молотову фломастеры.

«Ретроград и консерватор, – решила Таня. – Удивительно, что он не застелил полотном и этот роскошный ковер с восточным узором. – Зачем так много дерева в интерьере? Паркет, дубовые панели от пола до потолка, деревянные каркасы на батареях под окнами… Старомодно и казенно. Будь я хозяйкой, я бы в первую очередь распорядилась вынести отсюда дурацкое пианино и радиолу, помнящую, наверное, голос Левитана. А репродукция репинского «Ответа запорожцев султану» зачем? Вот сейчас Молотов процитирует по памяти непристойный текст послания, присовокупит пару соленых словечек от себя лично и выставит меня вон».

– Мирослав Михайлович, – обратилась Таня к неподвижной генеральской спине, – в конце концов это невежливо. Я чувствую себя так, словно отбилась от экскурсии в картинной галерее.

– Не любите Репина? – спросил Молотов, не оборачиваясь. – Или запорожцев?

– Не люблю, когда меня игнорируют, – сказала Таня.

– Порой оставаться незаметным благоразумнее, чем лезть на рожон.

– Я никуда не лезу. Я явилась по приглашению. Если мое присутствие здесь нежелательно, то пусть меня отвезут обратно.

– Нет ничего проще, – проворчал Молотов. – А вы уверены, что хотите обратно?

«Он изучает меня, – подумала Таня, усилием воли удерживая неосторожные слова, готовые сорваться с языка. – Дразнит, чтобы я дала выход эмоциям. Следовательно, ни в коем случае нельзя играть по навязанному сценарию».

– Не вполне, – взяла беззаботный тон Таня. – Если конец у спектакля хорош, то неудачное начало забывается.

– Спектакль, говорите?

5

Голос Молотова был до того низок, что на некоторых слогах переходил в хрип.

Наконец он обернулся, багровый на фоне пылающего камина. В его взгляде читалась привычка властвовать, обуздывать которую генерал явно умел, но не любил. Одетый в гражданский костюм стального цвета, он держался так, словно находился при парадной форме, с рядами орденских колодок. Или в рыцарских доспехах, которые ему бы пошли, несмотря на возраст. Тем более что в правой руке он держал шампур, смахивающий на шпагу. Нанизанные на него кусочки мяса совершенно обуглились.

– Шашлыки жарят на углях, – тихо произнесла Таня, напрягая все душевные силы, чтобы не потупиться.

– Все так говорят, – проворчал Молотов, отправляя шампур в ярко вспыхнувшее пламя. – Как будто у меня есть время ждать, пока прогорят дрова, понимаешь. А его почти нет у меня, времени. – Он развел руками. – Выдастся свободная минутка, посижу у огня, погрею косточки, вот и все мои стариковские забавы. И однажды шашлык у меня получится, будьте уверены.