Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Капитан Евсеев, – представился офицер. – С кем имею честь?
– Подъесаул Билый, – ответил Микола. Капитан слегка нахмурил брови: «Ясно. Сейчас за брата будет просить-уговаривать». И, покосившись на грудь Миколы, заметив точно такую же медаль, как и у него, отметил: «Сослуживец».
– Нам бы поговорить тет-а-тет, – уверенным голосом произнес подъесаул.
– Что ж, извольте, – парировал капитан. – Прошу в мой кабинет.
Для сослуживцев-однополчан наличие одинаковых наград было своего рода визитной карточкой, пропуском в то личное пространство, в которое допускается не каждый. Переходя на неофициальный тон, оба офицера в начале разговора ударились в воспоминания о событиях недалеких. Далее беседа плавно перешла к цели визита подъесаула Билого. То, что казалось невозможным для простого смертного, для однополчанина вышло так, как задумывалось. Через час Микола, дав хорошего нагоняя младшему брату, проводил его до стен училища. Сам же, поймав извозчика, прямиком отправился по адресу, выданному вором в малине.
С козел коляски обернулся кучер, хекнул, лукаво прищурившись, дернул себя за окладистую бороду, оборачиваясь обратно к лошадям. Помахал кнутом, причмокивая.
– Что? – решил оборвать непристойное поведение Билый.
– Не признали, что ли, вашбродь, меня сразу? А я вас сразу признал! – довольный собой кучер снова обернулся, улыбнулся, показывая выбитые передние зубы. Оно и немудрено, так разговаривать с господами. Из отчаянных, видно.
– Что? Тоже турок вместе били? – попробовал угадать Микола. После войны ветераны-инвалиды встречались часто. У этого кисти не хватает на левой руке – старательно прячет исковерканную конечность по привычке, чтоб господ не пугать. Но от внимательных глаз подъесаула ничего не укрылось, скорее наоборот – характерное движение привлекло внимание.
– Да нет! – Кучер рассмеялся. – Вряд ли вместе! Я фейверкером был, из тех молодцов, что через горы на себе стволы тащили. Там и руку потерял, отморозил. Но Плевну брал! Вот тебе крест! На силу в госпиталь отправили! Как там зазноба ваша? Помогли мои советы? Должны были помочь – я же от чистого сердца.
– Зазноба? – Микола нахмурился, инцидент с братом не выходил из головы. И Билый с ходу не мог понять путаную речь извозчика, похожего на юродивого дурачка. Мужик его явно с кем-то путал. И мысль его было тяжело понять. «Жена в станице, какая зазноба? Грех большой!» Но в зубы не спешил дать. Грешно бить ветеранов, тем более с одной войны. Да и зубов-то у кучера уже почти не было.
– Она самая, – удовлетворенно кивнул, вспоминая, – та, что в «Трезвом боцмане» вас ожидала. Про нее говорю. Я тогда еще сразу сказал, кто вы, догадавшись по выправке. Но не думал, что казак передо мной – несильно вы до этого дела охочи. Не серчай, барин! Хотя что вы – из другого теста? Так что я вас понимаю. Да и да, вам к барышням действительно лучше без черкески и шашки шастать.
– Это почему же? – Билый зевнул, расслабляясь – юродивого понесло, бормотал сам с собой да посмеивался. Стал дремать под монотонный перестук копыт по брусчатке и бестолковую болтовню извозчика. И откуда у него такое? Рот так и не закрывается. «Я так за всю жизнь много не говорил! И ведь зубов практически нет, а рот не закрывается».
– Так зачем ее сразу пугать?! А так… Уж наверняка с мещанкой-то все получилось. А если еще и петушок на палочке напоследок подарили, дали пару монеток, то и благодетелем могла назвать, руки целуя. Получилось все?
– Получилось, – немного подумав, ответил подъесаул, вспоминая порубленных уголовников на малине. Мужик на козлах вновь обернулся. «Стоп, – Миколу словно огнем обожгло. – Тот извозчик выглядел иначе. Хотя голос и повадки те же. Что-то здесь нечисто». Хотя голова и была занята полностью домом на Якорной, но одна мыслишка, словно червячок, начинала точить мозг. Что-то не состыковывалось в понимании у Миколы насчет извозчика.
– Вот! – извозчик взмахнул кнутом, но лошадок пожалел и бить не стал. – Я дурного не посоветую. Я натуру человеческую знаю. А к сатанистам-то вам зачем, барин?
– К сатанистам? – Сон как рукой сняло, Микола потянулся вперед.
– Ну да! К сатанистам! Якорная, тринадцать – последний дом на пустыре. Странный очень.
– А в чем странность?
– Да вы понимаете, вашбродь, окна там все заколочены, а те, что нет, черной краской замазаны. Страшный особняк. Черным от него так и веет. А на пустыре даже трава не растет. Вот как такое может быть? Зайди, барин, на любой пустырь – там крапива по пояс. А тут нет ничего! Ни травинки. Мертвая земля. И черные пятна кругом. Ровненькие как алтын. Только в любом моя коляска уместится.
– Так, может, не живет в доме никто?
– Сатанисты и живут! Вот тебе крест. Только не постоянно. Встречи у них там частые.
– Встречи?
– И ремонт никак не прекращается.
– Сатанисты делают ремонт?! – спросил Билый, пытаясь увязать концы. Сатанистов он точно не боялся, Бог всегда с ним был и никогда не покидал. Что-то извозчик знал определенно и на своем уровне объяснял увиденное и услышанное.
– Вот тебе крест! Постоянно!!! Словно никогда и не заканчивается.
– Да что ты говоришь, – протянул подъесаул, откидываясь на мягкую спинку сиденья.
– Я сам строителей возил несколько раз. Опрятные господа: в белых фартуках, с молотками и всякими линейками и циркулями. В котелках высоких – это чтобы рожек не было видно. Только меня не обманешь, тертый я: Шипка-Шейнова – это вам не кофе с булочкой попить, это сражение века! И я там выжил! Вот скажите мне, господин подъесаул, почему, когда сатанисты в своих фартуках обратно едут, они чистые? Ни пятнышка грязи на господских костюмах, ни на белоснежных фартуках. Почему? И не снимают же до последнего, гордятся!
– Я не знаю, – честно признался Микола.
– А я знаю. Потому что магию они там творят. И строят без рук. Вот так-то!
Замолчали, каждый думая о своем. Начало смеркаться, еще пока не совсем: очертания редких домов и деревьев готовы были поползти, зной стал пропадать. Улочка скорее выглядела заброшенной и неухоженной, чем зловещей. У некоторых домов окна забиты крест-накрест. В небо, каркая, поднялась стая черных воронов. Закружили, высматривая.
Извозчик сплюнул и перекрестился:
– Бесовщина! Занесло же вас, барин.
– Знаешь, голубчик, а я передумал. Здесь останавливай! Сойду я.
Бывший фейерверкер заметно приободрился, повеселел, оборачиваясь, скаля беззубым ртом:
– Так значит, все-таки к зазнобе? Игрище, небось, затеяли? Ах, озорники, вашбродь. Сама, видно, предложила, вы-то, я вижу, из приезжих. Но мой вам совет: бегите от таких баб! Берегитесь. Не все у них дома, раз свидание в
