Убийство по-китайски: Золото - Роберт ван Гулик

— Но как я могу доказать это, ваша честь? — вскричал Е Пен. — Я ничего не знаю об этом, ваша честь! Я человек законопослушный. На днях я специально посетил вашу честь, чтобы донести вам о том, что…

— И все это оказалось преднамеренной ложью! — резко оборвал его судья Ди. — Кроме того, мне доложили о подозрительных делах, которые творятся возле второго моста через канал, где и расположен ваш дом. Вплоть до особого распоряжения вы будете находиться под домашним арестом!

Е Пен начал было протестовать, но старший пристав рыкнул, велев ему заткнуться. Два пристава увели судовладельца в караульное помещение, где ему предстояло ожидать дальнейших распоряжений судьи Ди о том, какая степень домашнего ареста будет ему предписана.

После Е Пена на колени перед судейским столом стал Ку Мен-пин.

— Ваш покорный слуга, — сказал он, — в отличие от его друга и собрата по цеху Е Пена, решительно заявляет: поскольку мой управитель, кореец Ким Сон, также был причастен к ссоре на джонке, я должен нести полную ответственность за все действия упомянутого Ким Сона, включая те, которые оный совершал вне своего рабочего времени. Я докладываю вашей чести, что корейская джонка, на коей имело место сие противозаконное деяние, принадлежит мне, а три лодочника-корейца числятся у меня на службе как моряки. Мой десятник на верфи свидетельствует, что вчера во время вечерней трапезы Ким Сон прибыл на причал и приказал отчалить джонку, не упомянув о том, куда она должна направиться. Само собой разумеется, что он действовал, не имея на то моего приказания и без моего ведома. Но я лично и полностью расследую сие вопиющее нарушение и рад буду, коль скоро в моем доме и на причале будут размещены опытные люди из управы, дабы они могли проследить за всем, что я предприму.

— Суд высоко ценит стремление Ку Мен-пина к сотрудничеству, — сказал судья Ди. — Как только расследование ссоры будет закончено, тело упомянутого Ким Сона будет передано ему для последующей передачи семье погибшего для захоронения.

Судья уже собирался закрыть заседание, когда заметил в зале некоторое волнение. Рослая женщина, с лицом весьма неприятным и в черном платье с крикливым красным узором, проталкивалась сквозь толпу, таща за собой другую женщину, скрытую наброшенным на голову покрывалом. В то время как первая опустилась на колени перед судейским столом, вторая осталась стоять, понурив голову.

Ставшая на колени хрипло заговорила:

— Ваша покорная слуга почтительно сообщает, что она, госпожа Ляо, хозяйка пятой из цветочных барок, что стоят за восточными воротами, привела на суд вашей чести преступницу.

Судья, подавшись вперед, рассматривал стройную фигурку женщины, скрытой покрывалом. Его несколько удивили слова хозяйки веселого дома, поскольку обычно таковые без особого труда управлялись со строптивыми проститутками собственными домашними средствами.

— Как зовут эту девушку, — спросил он, — и какое обвинение вы против нее выдвигаете?

— Так ведь заартачилась она, ваша честь, не желает говорить, как ее зовут, — вскричала женщина, — да еще…

— Вы должны бы знать, — строго оборвал ее судья Ди, — вы не имеете права нанимать в ваше заведение девушку, не установив ее личность!

Женщина поспешно ударила лбом об пол и возопила:

— Тыща извинений, ваша честь! Мне б с того и начать, что я эту девчонку не нанимала. А то, как все это получилось, ваша честь, — истинная правда! Пятнадцатого числа перед рассветом явился на мою барку господин По Кай с этой девчонкой, одетой в монашеский плащ. Он мне сказал, что это, мол, его новая наложница, которую он привел домой вечером. А его первая жена не приняла ее в дом, разорвала на ней платье в клочья, и обругала, и не желала ничего слушать, хотя он уговаривал ее до глубокой ночи. Еще он сказал, что ему нужно денька два, чтобы уговорить жену, и он хочет оставить девчонку на моей барке, пока все не устроится. Он дал мне денег и велел добыть ей приличное платье, потому как, ваша честь, на ней ничего не было, окромя того плаща. Ну, а господин По Кай посетитель хороший, ваша честь, и работает у судовладельца Е Пена, и моряки тоже гости хорошие — так что же еще могла сделать бедная женщина, как не согласиться, ваша честь; ну, я и дала этому цыпленку отличное платье и поселила ее в хорошей каюте, совершенно одну, а когда мой помощник сказал, что она тоже могла бы принимать гостей, чтобы не потерять навык, а господину По Каю она все равно побоится пожаловаться, я ему так сразу и ответила: я, говорю, чего обещаю, то и делаю! Уж такое у меня правило, ваша честь! Но я завсегда говорила — закон, он превыше всего, ваша честь! И вот, нынче утром проплывает мимо лодка зеленщика, а сам-то зеленщик и говорит, что в городе развесили объявления, мол, По Кая ищут; тут я и говорю моему помощнику: ежели эта шлюха сама и не преступница, то она-то уж должна знать, где ваше превосходительство может отыскать По Кая. Стало быть, это мой долг — сообщить о ней. Вот почему я и приволокла ее сюда, ваша честь.

Судья Ди поудобней устроился в своем кресле. Затем сказал женщине под покрывалом:

— Снимите ваш покров, объявите ваше имя и расскажите о ваших отношениях со злоумышленником По Каем.

Глава пятнадцатая

Молодая женщина рассказывает о событиях удивительных; старик признается в необыкновенном преступлении

Женщина подняла голову и усталым жестом откинула покрывало. Лет двадцати, с лицом привлекательным и умным, она производила приятное впечатление. И голос у нее был приятный.

— Ваша покорная слуга — госпожа Ку, урожденная Цао.

В зале раздались возгласы удивления. Ку Мен-пин выступил вперед, пронзительным взглядом окинул жену и вернулся на свое место; лицо его покрылось мертвенной бледностью.

— Вас объявили погибшей, госпожа Ку, — строго произнес судья Ди. — Опишите во всех подробностях все, что с вами происходило, начиная с полудня четырнадцатого, когда вы расстались с вашим братом.

Госпожа Ку подняла на судью умоляющий взгляд.

— Должна ли я говорить обо всем, ваша честь? Я бы предпочла…

— Должны! — подтвердил судья. — Ваше исчезновение связано по меньшей мере с одним убийством и, вероятно, с другими тяжкими преступлениями. Я слушаю.

Некоторое время она молчала в нерешительности, затем начала:

— Повернув налево, на дорогу, ведущую к тракту, я встретила нашего соседа, Фан Чуна, и его слугу. Фан Чун учтиво со мной поздоровался, и поскольку я знала его в лицо, я сочла возможным ответить ему. Тогда он спросил, куда я направляюсь. Я ответила, что возвращаюсь в город и что мой брат должен в скором времени меня нагнать. А брат все не появлялся, и тогда мы вернулись назад, к повороту, однако и за поворотом брата не было видно. Скорее всего, решив, что сопровождать меня дальше нет особой надобности, поскольку тракт совсем рядом, он вернулся домой полями — так я подумала. Тогда Фан сказал, что он тоже направляется в город, и предложил сопроводить меня. И еще он сказал, что проедет неторным проселком, и уверил меня, что дорогу ту уже подправили и что прямым путем мы доберемся намного быстрее. А мне очень не хотелось ехать одной мимо заброшенного храма, и я приняла его предложение. Когда мы поровнялись с хижиной, что стоит у входа на усадьбу Фана, он сказал, что должен кое-что передать своему арендатору, и предложил мне пока отдохнуть в этой хижине. Я спешилась, вошла внутрь и села на табурет. Фан что-то приказал слуге, а сам вошел за мной следом. Поглядев на меня сверху вниз, — а глаза у него были злые и хитрые, — он сказал, что отослал слугу в усадьбу для того, чтобы побыть со мной наедине.

Госпожа Ку на мгновенье умолкла, щеки ее вспыхнули гневным румянцем. Затем она тихо продолжила:

— Он потянул меня к себе, я оттолкнула его, предупредив, что закричу и позову на помощь, если он не оставит меня в покое. А он рассмеялся и ответил, что я могу кричать сколько угодно, потому что все равно никто не услышит, и что лучше бы мне быть с ним поласковей. И начал срывать с меня одежды. Я сопротивлялась изо всех сил, но он был сильнее. Он раздел меня, моим же поясом связал мне руки за спиной и бросил на кучу хвороста. И мне пришлось подчиниться его гнусным объятиям. Потом он развязал мне руки и велел одеться. Он сказал, что я ему нравлюсь и должна провести с ним ночь на его подворье. А назавтра он отвезет меня в город и наплетет что-нибудь моему мужу. И никто никогда не узнает, что случилось на самом деле.

Она смолкла, затем продолжила:

— Я понимала, что нахожусь в полной власти у этого негодяя. Мы поели в доме и легли в постель. Потом он крепко заснул, но только я собралась встать, чтобы бежать оттуда и вернуться в дом моего отца, как вдруг через открытое окно в комнату влез разбойник очень высокого роста и с серпом в руке. Я очень испугалась и хотела разбудить Фана, но человек уже подскочил к нему и одним взмахом серпа перерезал ему горло. Тело Фана наполовину придавило меня, и кровь его залила мне всю грудь и лицо…