Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I - Владимир Михайлович Волков

Дверь начала медленно открываться.

– Закройте!!! – крикнул Олежка, выпуская из рук чашку.

Но женщина остолбенела.

В дверь шустро впрыгнула бабка Яська. Прокудахтала что-то. Тут же разбилось стекло, и в магазин влетело кожистое нечто, точно ворсистое полотенце бухнулось на пол.

Олежка ужом забился под стол с весами. Женщина что-то растерянно сказала. Бабка Яська разинула пасть, откидывая голову назад. Из-за её спины выстрелило щупальце, обвив шею продавщицы.

Бабка Яська куснула женщину за руку и стала жевать её кисть, кровожадно чавкая. Бабка не отвлекалась от «еды», уверенная, что теперь-то внучок никуда не денется.

Летучее покрывало поползло к мальчику, оставляя за собой влажный след. Он толкнул столик в сторону чудовища, придавив его электронными весами, и побежал к двери. Буквально выкатился на улицу, пролетев через три ступеньки и больно ударившись о плитку – аж в ушах зазвенело. Второй кроссовок слетел с ноги.

Дождь прекратился. Но темнота вокруг как будто сгустилась. Грязь стала вязкой и скользкой. Он встал, пошатываясь, скуля, точно побитый щенок, и снова что было сил побежал в сторону остановки.

В домах за забором свет не горел. Кошка снова куда-то пропала. Было жутко и практически ничего не видно.

Мальчишка отлично знал дорогу к остановке. Ведь он бессчётное количество раз ходил сюда с матерью да с бабой Яськой. От магазина нужно бежать напрямик. Затем повернуть направо и возле шоссе пройти по узкой асфальтированной дорожке. Там, напротив столбов и частых фонарей, и располагается единственная остановка.

– Божечка, помоги! – Олежка прикусил губу и рванулся вперёд.

Он снова падал, то и дело отплёвываясь от грязи, попадавшей в рот.

Ноги окоченели, руки тоже. Только в груди жарко пылало. Мельком Олежка замечал на огородах плотные тени с большими головами, напоминающие грибы. Часто он слышал чавкающие звуки за спиной и боялся обернуться, хотя задыхался и пыхтел, как перегруженный старинный паровоз.

Шлепки и квохчание доносились со всех сторон. Он чувствовал, что его окружают. Подступают всё ближе и ближе, и вот-вот настигнут.

Знобило. Лицо горело. А тут ещё ветер, который бил в лицо, словно нарочно мешая бежать. Ещё чуть-чуть. Ещё один шаг.

«Вот выберусь, и буду долго спать. Боженька, помоги!» – молился он, хотя раньше обращался к богу только на Рождество и на день рождения, точно к деду Морозу, прося исполнить загаданные желания.

Сердце в груди тяжело грохотало и колотилось. Тух-тух-тух.

Олежка опять упал и с трудом поднялся. Какое-то время он просто полз.

В небе громко кричали вороны. От ужаса на Олежку то и дело накатывало оцепенение, но он заставлял себя двигаться дальше. Добрался до конца дороги. Осталось только пройти мимо трёх домов, благо, что идти теперь не по земле, а по асфальту.

Света нигде нет. Даже фонари впереди еле видны, будто кто-то их нарочно погасил. Неужели в посёлке действительно все вымерли в одночасье?

Вода в дорожных лужах смывала грязь с его ног, местами даже казалась теплой. Олежка больше не мог бежать. Только шлёпал по лужам, пытаясь отдышаться. Тело болело. Зубы выбивали дробь.

Ещё пару метров – и будет остановка.

– Уф, наконец-то…

Дошёл и посмотрел на телефон: без пятнадцати восемь. Экран, включившись на пару секунд, мигнул и снова погас.

«Дождусь. Дождусь, дождусь», – с облегчением подумал Олежка и сел на скамейку, поджав ноги.

Голова то и дело свешивалась на грудь.

«Не отключайся, ты же мужик. Держись!» – подбадривал себя мальчишка.

Но всё же помимо воли задремал.

…Он кричал во всю глотку, он бежал во всю прыть, а автобус всё быстрее и быстрее уезжал от него. Мальчишка бежал следом. Вопил. Молил подождать. Кричал, надрываясь, – и очнулся.

Подбородок Олежки дёрнулся, с уголка рта стекала нитка слюны. Задремавший было, мальчишка увидел Шкуру. Она сидела на лавочке, рядом с ним, и наводила кошачий марафет.

«Заберу её с собой», – решил он, когда услышал шум машины.

«Надо маме позвонить или эсэмеску послать, чтобы встретила. Не выйдет. Ах, чёртов старый телефон со слабой батареей… Или, в крайнем случае, у водителя помощи попрошу».

Тарахтение усилилось. Шум колёс, прорезающих лужи, и рокотание двигателя наполнили сердце мальчишки неописуемым счастьем. От облегчения ему захотелось буквально взлететь.

Олежка подхватил кошку и вышел из-под пластиковой будки, направляясь поближе к бордюру у проезжей части.

Фары приближающегося автобуса имели нездоровую желтизну. Но и этого света хватало, чтобы пробить тьму. Олежка крепче прижал кошку к груди, поправил лямку рюкзака и бросился к автобусу, размахивая руками. Боялся: вдруг кошмар сбудется – водитель проедет мимо, не остановившись.

Маленький жёлтый автобус походил на заказной, в котором проезд гораздо дороже обычного, почти как в маршрутке. Сквозь цветастые шторки на окнах трудно было понять, есть ли кто-то внутри, но по контурам теней Олежка различил: автобус не пустой.

Передняя дверь открылась. Он сделал шаг на ступеньку, схватившись за поручень. Водитель был в кепке и выглядел болезненно тощим, как жердь. Позади водителя, в первом ряду, всё двухместное кресло занимала толстая женщина в жилете кондуктора. Её лицо было скрыто вьющимися волосами цвета ржавчины, а полные руки держали на коленях сумку. Водитель что-то спросил. Что-то про маленьких мальчиков, в такое позднее время находящихся далеко от дома.

Кошка фыркнула, принюхалась и, зашипев, вдруг попыталась вырваться из рук Олежки. Дверь резко захлопнулась. Олежка закричал. Рука кондукторши буквально выстрелила вперёд, удлиняясь на глазах, как пожарный шланг, наполненный водой. Синюшные пальцы схватили кошку за голову, сжали её до хруста и потащили прямиком в пасть, из которой навстречу потянулись мокрые жгутики.

Ноги подкосились – и Олежка чуть не скатился вниз по ступенькам, но, случайно приложившись виском о поручень, пришёл в себя от боли. Водитель улыбался. Только в его рту тоже не было зубов. Какая-то плёнка и шевелящиеся жгутики.

– Давно у нас не было маленьких мальчиков, – произнесло существо в кресле.

Оно сплюнуло на пол клочья шерсти, вытащило из пасти хвост и, отрыгнув, выпустило газы, наполнив салон удушливым смрадом.

– Присаживайся, сынок, – всё так же улыбаясь, произнёс водитель. – Мест много. А маленьким мальчикам сегодня проезд бесплатный.

Он гадко осклабился и надавил на газ. Олежка с трудом поднялся на ноги и сел на сиденье. Оглянулся. В конце салона, на полу, что-то лежало. Что-то большое, влажное, серое и напоминающее готовый вот-вот лопнуть мыльный пузырь.

Мысли превратились в кашу. В голове враз воцарился туман – и отчего-то проще всего было поверить, что он спит. Ведь лицо кондукторши менялось на глазах, превращаясь то в лицо бабки Яськи, то в лицо продавщицы, то ещё в кого-то знакомого.

От ужаса Олежка зажмурил глаза.

Его стащили с сиденья и бросили прямо к пузырю. Мальчик упёрся в него руками. Землистый ослизший пузырь был влажным и отвратительно тёплым. Внутри него что-то было. Что-то дышащее и живое.

Внезапно пузырь разверзся, исторгнув из себя едкий запах протухшей рыбы и гнилых отбросов.

Олежка заорал, стал дёргаться, пытаясь совладать с собственным онемевшим телом, и до крови прикусил губу.

Липкая плёнка с гадливым чмоканьем прикоснулась к его лицу, обожгла кожу, точно щёлок. Внутри пузыря показалась пасть, наполненная шевелящимися жгутиками. Они извивались и смердели.

Новый булькающий крик умер, едва начавшись. Руки перестали слушаться. Ногти безуспешно пытались порвать плёнку: маленькие пальцы были слишком слабы и неуклюжи. Плёнка стремительно залепила глаза мальчишки, закрыла ноздри, рот и устремилась вниз по шее к плечам.

Боль была острой и режущей. Лёгкие от нехватки кислорода горели, будто в огне. Олежка чувствовал, как что-то пожирает его и в то же время изменяет.

Где-то далеко едва слышный, но очень понятный женский гнусавый голос твердил, как диктор в новостях, о необходимой смене мест обитания и о близкой зиме. Твердил что-то о перспективных маленьких мальчиках и о никуда не годных стариках.

Перед падением в тёмную бездну перед глазами мальчишки вспыхнуло, точно наяву, лицо отца.

«Папочка, ты здесь, со мной», – подумал Олежка и перестал существовать.

***

Карина работала за барной стойкой всю ночь и ещё пару