Реконструкторы (сборник) - Илья Тё

Зачем мы делали это, размышляю я иногда? Ваяли державу, верили, не жалели здоровья, молодости, семейного счастья и даже жизни самой? Ради этого – нищих пенсий, убогих квартирок и подержанных иномарок, увозящих от нас дочерей?

О нет, говорю я себе, мы делали это ради совершенно иного. Великого, злого, страстного! Не имеющего меры или цены.

На груди моей, на лацкане старого пиджака, покачивается маленькая звезда. Золотая звезда, врученная мне моим священным Советским Союзом. Ничтожный кусок металла… Благодарность огромной нации одному из своих бесчисленных, забытых ныне героев!

Я вновь поднимаю голову и гляжу в небо сильным, открытым взглядом. Врешь, говорю я во тьму, одна звезда всё же есть! И снова смеюсь – как всегда, перед стартом на космодроме. Мне уже семьдесят пять и очень скоро моя звезда поднимется в небеса в свой самый последний раз. Поднимется, чтобы не упасть никогда.

И пусть мои руки дрожат, а глаза слезятся, я верю – моя Родина выстоит. И вслед за мной и Авророй, в это бездонное небо придут другие – бесстрашные, крепкие, молодые. Они будут «ваять» и строить. Но не из корысти и не ради убогой сытости. А только – в надежде славы. И, конечно, в надежде добра!

На горизонте медленно разгорается новый почти кумачовый расцвет. Он очень ярок и красен – как цвет старого, настоящего флага.

Я гляжу на эту алую зарю и улыбаюсь.

Аврора, жди меня, шепчу я одними губами.

Я иду к тебе. Я иду.

Андрей Скоробогатов

Седые небеса Мансипала

Проснувшись после многовекового сна, Седой Старец вышел из своего священного дома и посмотрел на крышу с двумя дымоходами – золотым и серебряным. Пройдясь по ночному небосводу, по прозрачными лугам, подсвеченным луной, он остановился перед прорехой, через которую был виден мир людей. Старику не терпелось узнать – что произошло за все эти годы.

Ночная мгла скрывала мир людей, виднелись лишь незнакомые огни каких-то поселений. Небожитель отошёл от прорехи и задумался, прислушавшись к себе. Первым пришло ощущение, что всё изменилось. Века забвения не могли пройти даром, это он понимал, однако ветер перемен, дувший из срединного мира Ма, был настолько чужим и враждебным, что старик невольно поёжился, кутаясь в свои золотые одежды.

Солнце ещё только начинало свой восход на небеса, но Нум-Торум знал, что оно поныне чужое – Хотал-эква, бывшая покровительница светила, спит у дедов, на самом верхнем из небес Мансипала, оставив солнцеворот на попечение другим богам.

Это случилось давно, более четырёх столетий тому назад…

Когда монотеизм пришёл и на эти земли, исконные хранители Каменного пояса решили не вступать в битву. Божества рыболовов и охотников не способны долго противостоять натиску единобожия, что кочевого, мусульманского, что городского, христианского. Семейство смирилось с поражением – век мансийских богов прошёл, и большинство из семейства демиургов уснули крепким сном до лучших времён, либо ушли в иные края и вселенные.

Боги приходят и уходят, а срединный мир остаётся.

После пробуждения Седой Старец не встретил никого из родни, обитавшей ранее в верхнем мире. Сёстры ушли с небосвода выше, на самый край небес. Туда, где жили деды, общие для всех земных богов. Самый любимый из сыновей – Мир-Суснэ-Хум, наблюдавший за миром людей, умчался в другие пространства. Пять других сыновей, смотревших с неба за землями от Камы до Оби, и дочь-богатырша Казым-ими уснули в лесных урочищах, и Нум-Торум не знал, разбудил ли их тоже ветер перемен.

Оставалось надеяться, что чья-нибудь душа пролетит мимо его владений и расскажет демиургу, что произошло за все эти годы – ведь сойти вниз ему не позволял запрет, данный после развода с супругой – царицей срединного мира Колташ-Эква.

Солнце взошло – оно оказалось безлико. Никто не сопровождал его по небесам Мансипала, оставив огненный шар катиться самому по себе. Вот тут-то Нум-Торум заволновался – такого не могло быть, ведь хоть кто-то должен же следить за ходом светила – будь то Георгий Победоносец, или пророк Мохаммед, или, на худой конец, славянский Даждьбог. Что-то случилось, вот только что?

Нум-Торум принюхался. Слегка ощутимый запах пепла шёл по небесам откуда-то с северо-запада. Вероятно, снова открылся вход в нижний мир – такое и случалось раньше, но это вряд ли могло быть причиной того, что старец проснулся. Пробудить его могло другое событие, более значительное.

Старец умел ждать, однако молчание и одиночество надоело ему. Он возвратился в свой священный дом, взял рыболовные снасти и свой золотой трон. Установил трон напротив небесной дыры и насадил на тонкий золотой крючок волшебную наживку. Нум-Торум закинул удочку и, оставив блестящий поплавок барахтаться среди перистых облаков, затянул долгую древнюю песню.

Перед первой поклёвкой прошло немало дней. Увидев барахтающийся поплавок, небожитель прекратил пение, вскочил с трона и вытянул леску со своей добычей. Выловленная сущность оказалась злой – это был мелкий дух болезней, куль. Чёрный волчонок барахтался и брыкался, пытаясь освободиться из рук небесного великана-старика. Не дать, не взять мелкая рыбёшка-краснопёрка, попавшаяся рыбаку.

– Пусти!

– Пущу, как только скажешь мне, что происходит в срединном мире.

Куль пригляделся к Седому Старцу и раскрыл рот от удивления.

– Нум-Торум! Ты ли это? Мы не думали, что ты проснёшься.

Старик кивнул.

– Ты первым попался мне. Неужели ваше племя стало столь велико, что любой из вас так просто клюёт на небесную наживку?

– Нас много! – хвастливо сказал дух. – Нас сотни тысяч в каждом из отравленных городов Мансипала. Наши кормильцы толпами ходит по пыльным улицам, едят то, что не съели бы и крысы. Как и прежде, мы питаемся их болью, плодимся и благоденствуем – вот то, о чём мы мечтали многие века.

– Сотни тысяч, говоришь… Неужели Куль-Отыр, ваш владыка, наплодил так много своих мерзких детей?

– Глава подземного царства ушёл, – огорчённо сказал волчонок. – Зато теперь мы сами по себе, нас никто не может наказать!

Не мог Куль-Отыр уйти. Седой Старец не верил в это.

– Много ли людей живёт сейчас в Мансипале?

– Много миллионов людей! – воскликнул куль. – Они разрезали Парму грязными дорогами, построили людские муравейники. Многие разучились ходить пешком – за них это делают бездушные машины. Ради таких машин они разворотили все горы и перекопали все равнины. А в часть земель на юге Каменного пояса не смеем ходить даже мы. Неведомая доселе болезнь отравила там все слои срединного мира несколько десятилетий назад – виной тому желание людей получить новое оружие, разрушающее землю и камень. От леших с Запада приходят слухи, что в других землях то оружие принесло ещё большую беду… И это хорошо!

Нум-Торум нахмурился и выбросил духа-волчонка обратно, в небесную дыру. Не хотелось больше слушать россказни этого глупого духа.

Насадил новую наживку, забросил удочку и снова затянул старую песню.

Прошло две недели, прежде чем на удочку небожителя попалась вторая сущность – реинкарнирующаяся душа-тень исхор, некогда принадлежавшая молодому мужчине.

– Здравствуй, внук, – обратился Нум-Торум, посадив исхор на колено.

– И тебе здравствуй, – душа смотрела на божество осоловевшим взглядом. – Кто ты?

– Люди совсем забыли про меня? – удивился Седой Старец, но решил не сердиться – всё же, не удивительно, столько веков прошло. – Я создатель земли, податель небесного света. Я охраняю мораль и порядок этого мира. Меня звали Нум-Торум, что означает «небесное высшее существо». Когда-то давно, когда народы жили отдельно, и иные божества не знали о Мансипале, я почитался верховным божеством.

– Я слышал о Нум-Торуме, – кивнул дух человека. – Моя бабка говорила что-то в детстве. Но не знал, кто он, и не верил в него.

– А в кого же сейчас верят жители срединного мира? В Иисусу? В Магомета?

– Люди-то? А кто их знает? – пожал плечами исхор. – Кто-то говорит, что верит, кто-то нет, а толку. По сути, ни в кого мы сейчас не верим. Зачем верить, когда исход один.

Старик сокрушённо покачал седой головой.

– Как ты погиб? На охоте, в лапах хозяина леса, или в храбром бою, защищая землю от врага?

– Не, зачем в бою. Водка, огненная вода… От неё много манси померло.

Нум-Торум сокрушённо покачал головой. Потом вспомнил то, что сказал дух-куль и спросил:

– Правда ли, что народа Пармы теперь много миллионов в срединном мире? Правда, что вы построили много городов?

– Манси? Да нас не больше десяти тысяч осталось! Все остальные люди с запада и с юга приехали.

Седому старцу было больно слышать об этом, но он смирился с этим – много веков прошло, новые племена теперь в Мансипале, новые времена.

– Куда же ты теперь? Ты нашёл младенца, чтобы вновь воплотиться на родной земле?

– Нет. Нас рождается год от года всё меньше и меньше. Народ Пармы вымирает.