Сезон оружия - Александр Зорич

Короче говоря, врать не стоило. Хмырь производил впечатление человека, который способен три часа рассуждать о преимуществах тонического стихосложения над силлабическим, а потом выпустить своему собеседнику кишки с помощью «унимага».

– Ты почти угадал, – кивнул Августин. – Я либо легавый, либо не легавый. Все зависит от того, кем считать сетевого полицейского.

Хмырь хохотнул:

– Ты – сетевой полицейский?! И на что ты надеешься после этого?

– На то, что ты не опозоришь честное имя своей честной конторы и продашь мне добрый форсаж Джирджиса с хорошими хаками.

Хмырь посерьезнел.

– Форсаж Джирджиса… С хорошими хаками…

Камера испытующе впилась в переносицу Августина. «Всем, всем нравится хороший антропос Августин, и все жаждут узнать, что у него внутри», – подумал он, изо всех сил стараясь не отвести взгляда и ожидая в любой момент поймать пулю в грудь или лазерный луч в затылок.

– Скажи лучше, – заговорил наконец Хмырь, – за каким хреном все вы лезете в Утгард?

Проницательность Хмыря не удивляла. Удивляло другое.

– А кто еще лезет в УтТард?

– Ну это за сугубо дополнительную, – протянул Хмырь.

– Пятьдесят, – брякнул Августин наобум.

– Давай, – неожиданно легко согласился Хмырь.

Приняв от Августина деньги, он несколько раз с чарующей быстротой ударил по клавиатуре, qsqerp «Октета», пискнул порошковый принтер, и в руках Августина оказалась терпко пахнущая распечатка фотографии человека, сидящего на полу в той же позе, что и он сам, Августин. Ну да, понятно. Зря у него, что ли, видеокамера? Он заодно и базу данных по клиентам ведет.

Складывая листок вчетверо и засовывая его в карман, Августин для проформы спросил:

– И давно он заходил?

– Да минут за двадцать до тебя, – пожав плечами, ответил Хмырь. – Но, как говорится, короче. Есть очень изысканный форсаж, делал для одного доброго друга. Друга больше нет, а вот форсаж остался. Штука.

– Штука? – присвистнул Августин. У него не было с собой даже двух сотен, но такие тонкости детектор лжи не ловит.

– Да, штукень, косая, тысяча, – раздраженно подтвердил Хмырь. – Если будешь брать, полтинник скину. И краями.

– А откуда мне знать, что это рабочий форсаж, а не кусок блевотины? – тянул время Августин.

– Ты теперь знаешь, как меня найти, – пожал плечами Хмырь. – Зачем мне лишние проблемы?

– Покажи, – потребовал Августин.

– Покажу, только сперва сдай мне свою уродскую пилочку с остатками кровянки. Скажи, что порезался, когда ногти подпиливал.

Да, камера была рентгеновская. И инфракрасная.

Хмырь получил пилочку, которую небрежно бросил на стол, а Августин – заветный металлический цилиндр размером с одноразовый стаканчик.

Открутив крышку, он увидел внутри нечто, похожее на очень сложный кустистый коралл – стандартный блок виртуальной станции. А все интересное и нестандартное, то, что превращает человека в напичканного автоматическими пушками киборга или в бесплотный дух, владеющий магиями трех ступеней, у этого коралла внутри. Так запросто его начинки, разумеется, не увидишь. Хорошо, а теперь самое главное.

– Послушай, Хмырь, я что-то не соображу… У тебя в какую сторону пробор-то? В левую или в правую?

– Чего? – Хмырь инстинктивно дотронулся до макушки.

Августин, за секунду до этого превратившийся в одну до предела сжатую пружину, выпрыгнул вперед и вверх из такого положения, из которого приличный человек может только запутаться в собственных ногах.

Охранная система Хмыря работала неплохо. Но все-таки лазерный луч ударил по пустому месту и, отразившись от специального защитного покрытия – вот почему пол был таким чистым, таким полированным! – ушел в черную воронку улавливателя, на которую Августин уже давно кидал косые взгляды.

Сильный, на совесть поставленный Сергеем Гаспаровым удар Августина должен был выключить Хмыря часа на полтора-два. Но вместо теплой плоти хакерского горла его кулак встретил пустоту, а под ней – твердый металлический стержень каркаса.

Что-то мерзко хрустнуло, посыпались искры. Серая водолазка Хмыря потекла сполохами помех. Спустя секунду его тело растаяло как дым.

«С-сука!»

Из опрокинутого кожаного кресла торчал ажурный каркас, снабженный виртуальными очками, двумя манипуляторами типа рук и речевым синтезатором. Все остальное было голограммой. Очень хорошо исполненной в техническом отношении, но все же голограммой!

11

– Я привык заботиться о своей безопасности, – раздался за спиной Августина торжествующий голос.

Поскольку никаких предупреждений типа «не оборачиваться» не последовало, Августин обернулся. Страх получить пулю в затылок был сильнее страха получить пулю в лицо.

Голографический Хмырь был явно тем, чем хотел являться Хмырь настоящий в своих грезах.

В пяти шагах от Августина стоял низенький урод, который не приснился бы редактору журнала «Работница и красавица» в его самом страшном кошмаре.

Левая половина лица Хмыря была обожжена или, точнее, сожрана каким-то экзотическим кожным заболеванием. Длинные сальные волосы двумя ровными крыльями спускались на его плечи. В левой руке Хмыря сверкал отличной сталью длинный ствол полицейского «смит-и-вессона».

«Самое надежное оружие всех времен и народов, не чета современным изыскам с пластиковыми гильзами или какой-нибудь жидкой гадостью вместо пороха…»

В правой руке Хмыря в лад его смертоубийственному оружию поблескивал металлический цилиндр. Такой же точно, какой за пять минут до этого развинчивал Августин, в надежде полюбоваться форсажем. За спиной Хмыря чернел темный прямоугольник потайного хода.

Хмырь ухмыльнулся, заметив тень отвращения, мелькнувшую на лице Августина.

– Да, да, да, дорогой мой Капитан – Черный Хрен. I am that I am (Дословно. «Я есть то, что я есть» (англ.). В православной традиции принят перевод «Я есмь Сущий» (Исход; 3:14)), я есть то, что я есть. И другим не буду. А это настоящий форсаж, который ты получил бы, будь ты хоть немного воспитаннее. Я не жулик и не убийца, но есть добро, и есть зло, и есть грань между ними. Ты переступил ее, и теперь ты на стороне зла.

В разговорчивости Хмырь явно не уступал героям иных интерактивных сериалов. Августин попытался зацепиться за высокие материи.

– Воистину, есть добро и есть зло. Но где найти им меру? – закатив глаза к потолку, пасторским голосом спросил Августин. – И где провести ту грань, о которой ты говоришь?

Хмырь по-крысиному хихикнул:

– Мне нет в том нужды, ибо я есть высшая мера всех вещей. И потому…

Августин понял, что диспут подходит к концу. Ситуация была патовой. Оставалось достойно встретить смерть. Но что это значит – «достойно встретить смерть», – Августин не имел ни малейшего понятия. Он все еще смотрел в потолок. Опустить глаза, чтобы в последнее мгновение своей жизни насладиться созерцанием немытого морального урода, ему мешало отвращение. Августин молился как умел.