Собственность нефтяного магната (СИ) - Вестич Виктория

Я вздрагиваю от резкого звука, снова внутренне сжимаясь. Жуков бросает взгляд на разбросанные по полу фотографии, где якобы я абсолютно голая сижу верхом на мужчине, а затем говорит то, что я меньше всего ожидаю от него услышать:

- Это невозможно, Рустам. Алиса всегда под присмотром, она никуда не ездит одна, я могу ручаться за это. У нас буквально ведется журнал, кто, куда и когда сопровождает ее.

- Она могла подкупить кого-то из парней.

- Исключено. Ты же знаешь, что мои ребята не будут рисковать так и подставляться только ради того, чтобы прикрыть любовника какой-то бабы. Вот это все, - обводит он рукой фото на полу, - подделка, определенно. Думаю, происходящее на руку Софии, твоей бывшей.

- Софии? Я ее давным-давно не видел, она уже забыла обо всем, с чего ей этим заниматься? – кривится Рустам.

- Может просто подставить Алису? Такая женская месть. Кто их этих баб разберет. Я все выясню, а пока давай отправим фотографии на экспертизу. Я уверен, что это фотошоп.

- С чего это ты вдруг так уверен? Может она как раз-таки подкупила тебя, а не твоих парней?

- Я уверен, потому что я отвечаю за эту работу. И ты знаешь, что я никогда не буду рисковать своим местом и уважением ради какой-то смазливой девки. Тем более чтобы та изменять шастала. Не для этого я так долго работал.

Мужчины пересекаются хмурыми взглядами, пока Рустам наконец не кивает.

- Хорошо. Займись расследованием и увеличь охрану для этой куклы, - кивает он в мою сторону, - за пределы дома одну не выпускать.

Он поднимается с места, оказывается рядом и я опускаю голову снова, боясь встречаться глазами.

- Молись, чтобы это была действительно не ты на фото, - остановившись рядом со мной, ровно произносит Шахов, - Иначе глубоко пожалеешь. Я ненавижу, когда меня пытаются водить за нос.

Я лишь склоняю голову ниже, глотая слезы. Только что за меня неожиданно вступился Тимур, но мне до сих пор так страшно, что я не могу ему даже «спасибо» сказать, боясь, что кто-то лишний нас услышит или застукает. Лишь бросаю на него полный благодарности взгляд, когда не видит Рустам, и ухожу в свою комнату.

Хуже всего, что, когда экспертиза показала, что фотки действительно были поддельными, Шахов даже не извинился. Не за взбучку даже, хотя бы за те пощечины… Именно в тот момент я поняла, что для Рустама я всегда останусь где-то на уровне плинтуса, девчонкой, с которой не то что считаться не стоит, а можно всегда унижать ее, и она ничего не скажет в ответ.

Именно тогда я поняла, что больше всего этого не вынесу ни за какие деньги. И единственный выход, который только возможен – расстаться и забыть обо всем, что было, как о страшном сне. Вот только поговорить об этом с Шаховым в ближайшее время я так и не решилась.

******

У меня было ощущение, что с каждым днем на моей шее все сильнее и сильнее затягивается удавка. Точнее не удавка даже, а ошейник, потому что мой «хозяин» все меньше и меньше давал мне свободы. Всюду я должна была быть под надзором. Я попыталась завести подруг на новом месте, но Шахов ясно дал понять, что платит мне, чтобы я тратила время на себя и его обслуживание, а не на личное удовольствие.

А еще он стал позволять себе куда больше в сексе. Когда я в последний раз едва не отключилась от силы пощечины, Рустам даже попросил прощения и обещал быть помягче.

Надолго его не хватило.

На светских раутах я старалась одеваться так, чтобы мои руки были прикрыты. Не дай Бог кто-то из его партнеров бы увидел синяки на моих руках. Уверена, что Шахов тогда не шутил про то, что способен убить меня… Так что я вела себя послушно, стараясь лишний раз о личном ни с кем не говорить, а от людей, гордо именующих себя журналистами, и вовсе шарахалась, как от огня.

- Ты сегодня неплохо себя показала, - хвалит Шахов, перебирая рассыпавшиеся по подушке волосы. После секса он всегда чуть мягче и ласковее, чем обычно. Но лучше, конечно, не перегибать палку с просьбами.

Я заученно улыбаюсь мужчине, что стал моим пленником, и с тоской смотрю в окно, за которым в темноте крупными хлопьями на землю ложится снег.

- Рустам… - зову тихо.

Рано или поздно мне все равно придется спросить это. Так пусть лучше сейчас.

- М?

- Я могу уйти?

- Уйти? – уточняет Шахов.

- Да. Совсем. От тебя.

Между нами повисает молчание, и я зажмуриваюсь, потому что нарастающее напряжение давит, давит, угрожая переломить мою грудную клетку. Но если не это ее сломает, то мое бешено колотящееся сердце точно.

Я жду чего угодно и одновременно стараюсь не думать ни о чем. Слишком страшно.

- Лучше не шути так, Лиска, - хохотнув, советует Рустам и, погладив пальцами по скуле, приподнимает мое лицо к себе, - Я ведь ясно дал тебе понять свою позицию в прошлый раз, и ты меня поняла. Верно? – спрашивает он с нажимом, глядя мне в глаза.

Его взгляд такой многообещающий, выразительный, и говорит он куда больше этих безобидных слов. Судорожно сглатываю и отвожу взгляд.

- Да.

- Если я услышу это еще раз… - вкрадчиво говорит Шахов. Не договаривает, весомо молчит. Да и не нужно, я сама знаю, что будет.

- Не услышишь.

- Прекрасно.

Я отворачиваюсь к окну и молча глотаю слезы, моргаю часто, чтобы они не покатились и Рустам не заметил их. Слишком быстро сказка превратилась в пыль, слишком быстро этот красивый опасный мужчина стал тем, кто меня методично уничтожал, без жалости и сострадания. Для него я просто развлечение, но тогда почему он просто меня не отпустит? Наверняка желающих попасть в его постель огромное множество, от расчетливых стерв до наивных дурочек вроде меня. Тогда почему я не могу уйти? И захочет ли Шахов вообще когда-нибудь меня отпустить?

Глава 20

Несмотря на то, что моя невиновность подтвердилась, Рустам относиться ко мне мягче практически не стал. Но хотя бы руку не поднимал, уже хорошо. Несколько дней я вообще отдыхала без него, потому что Шахов уезжал в командировку. Хотел было взять меня с собой, но в последний момент изменил решение, сказал, что будет очень занят. И слава Богу. Мне как никогда была нужна передышка. Жалко только, что такая недолгая…

За пределы дома я почти не выхожу, только под строгим присмотром во всякие салоны красоты, ведь иначе Рустам снова будет бы недоволен. Прогуляться? Посмотреть на достопримечательности? Только с ватагой охраны, и то лишь если Шахов в хорошем расположении духа, что случается совсем нечасто. Но сейчас и этого мне не позволено. Как я поняла, я негласно наказана. Вот только за что?? Вроде Тимур объяснил, что деньги он слал, фотографии оказались подделкой…

Естественно, лично спрашивать у Рустама я не собираюсь. Не хочу снова нарываться на неприятности.

За завтраком меня снова мутит, как в последние дни, и я, сморщившись, тараторю:

- Уберите, пожалуйста, цветы со стола, они слишком сильно пахнут, голова раскалывается.

Стоящая неподалеку служанка бросается убирать вазу, но так встряхивает букет, что меня обдает волной густого душного аромата. К горлу подкатывает и я, поспешно вскочив, опрометью бросаюсь в ванную.

Дурнота отступает не сразу, голова еще какое-то время кружится и мне приходится умыться несколько раз ледяной водой, наплевав на макияж. Лишь это немного отрезвляет. Когда выхожу из ванной, обнаруживаю Юлию прямо под ее дверями. Управляющая участливо осматривает меня.

- Алиса Дмитриевна… - голос Юлии слышится как через вату. - С вами все в порядке?

- Да… да. Голова немного кружится и болит, - потирая висок пальцами, отвечаю ей и, обогнув ее, со стоном опускаюсь на стоящий неподалеку стул.

- Уверены? В последнее время вы неважно выглядите, стали чувствительны к запахам, вас часто тошнит и от еды вы отказываетесь из-за этого. Вы не беременны?

И вот после этих слов мне резко становится плохо. По-настоящему плохо.