Я – наложница для Прайма (СИ) - Сакру Ана

– Конечно, – раздраженно фыркаю я, – Пока НИЧЕГО ВАЖНОГО ты не сообщил.

Я так хотела его задеть, но Дез даже в лице не изменился. Лёг обратно на согнутую в локте руку и уставился в потолок.

– Так вот...Говорят, моя мать была очень красива в молодости. Она и сейчас статная яркая женщина, а раньше и вовсе выделялась из толпы. И однажды её встретил молодой оборотень из очень влиятельного рода, приближенного к императору. Влюбился, даже вроде бы почувствовал истинность. А может быть просто запах нравился...Не берусь судить. Но факт в том, что он предложил ей стать его парой. Мать конечно отказалась. Праймы бережно относятся к чистоте своей крови. Да и его чувств она по понятным причинам разделить не могла. Но оборотень был настойчив. Стал преследовать её. Пробовал надавить через императора. А в один прекрасный день не выдержал и выкрал.

– Твою мать? Украл? И как ему это с рук сошло? – я даже приподнялась с его груди.

– Слушай, – Дез вернул меня обратно, надавив на лопатки своей тяжелой ладонью.

– Увез он её на одну из колониальных планет, подконтрольных их семье. И держал там полгода примерно, пока их не вычислили. Скандал конечно был дикий. Его отец, мой дед, еле откупился, отдав две колонии, три торговых крейсера и выплатив огромный штраф Вигам. Отца моего сослали на десять лет на фронт. Империя ведь постоянно ведёт захватнические войны. В тюрьмах для знати смысла нет. А юная Калиста Виг была возращена клану глубоко беременной мной. Аборт делать было уже поздно. И на совете клана решили, что, если я рожусь больше праймом, то Виги примут меня в клан. Если нет – отдадут оборотням. Я родился праймом и остался при матери. А отец через три года встретил на фронте мать Мариты и создал с ней пару. Так мы стали братом и сестрой. История была очень некрасивой. И моё происхождение решено было скрыть. Практически никто не знает, что я наполовину оборотень. Поэтому, когда случилась междоусобица, отец решил, что спрятать Мариту у меня будет отличным вариантом.

***

– И ты... – я вновь мнусь, не зная, как точнее выразить свою мысль, – Ты всегда ощущал себя только праймом? С самого детства? Не жалеешь, что не к оборотням попал?

На самом деле я спрашиваю совсем не об этом. Я спрашиваю о родительской любви. Ведь получается, что Дез вырос в окружении бездушного клана, но устраивало ли это его? Детям ведь так нужно тепло людей, заботящихся о них. Воображение упрямо рисует светловолосого худого мальчишку, очень одинокого, который и сам не знает, кто он и что он, в окружении людей, не способных его понять. Щемящая тоска разливается в груди, даже глаза щиплет. Ничего не могу поделать с порывом, охватившим меня. Обнимаю Деза за шею, целую в уже чуть колючий от щетины подбородок. Нестерпимо грустно. А я считала, у меня ужасное детство.

– Ты о чем-то не о том думаешь, Ри, – хмурится Дез, пытаясь вырваться из моих слишком ласковых объятий, – У тебя на вкус эмоции сейчас, будто при тебе щенка задавили. Прекращай.

Я, всхлипнув, смеюсь.

– Извини, накатило что-то, – вытираю влагу с уголков глаз и улыбаюсь, – Не обращай внимание. Продолжай, интересно...

Дез подозрительно косится на меня, но решает не уточнять, отчего я вдруг так раскисла.

– Насчет вопроса твоего, – медленно произносит мужчина, вновь начиная рассеянно перебирать мои волосы, – Да, я всегда ощущал себя праймом. Но иногда были моменты...Накатывало что-то...Неконтролируемое, словно вспышка. Когда меня отчитывали долго или что-то не получалось. И в детстве это было сложно контролировать. Я мог закричать или сорваться. Но чем, старше становился, тем сдерживаться становилось проще. А когда мне было десять, с ссылки вернулся отец. И первым делом нашёл меня. Мы начали общаться. Мне это очень помогло. Я смотрел на него и понимал, откуда во мне эта вспыхивающая агрессия, не свойственная праймам. Он был очень воинственный. Настоящий альфа своего клана.

– Был? – тихо уточнила я.

– Да, он погиб в междоусобице полгода назад, – это было сказано так равнодушно, что меня передёрнуло. Подняла взгляд на Деза и увидела, как он сверлит стену невидящим взором.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Марита официально единственная наследница всего клана Хогельдов. Её просватали за наследника Аскольдов, другого крупного клана львов, ещё в раннем детстве. Парность уже не играла никакой роли. Они просто хотели объединить империи, расширить сферы влияния. Тем более, что у отца не было прямого наследника. Я, его единственный сын, для этой роли не подходил. Хоть он и предлагал мне. Надеялся, что клан меня примет. Но я даже слушать не стал. Да, я могу подчинить любого оборотня своей воле. Но это не то подчинение физической силе, которое они знают и принимают. Это лишение воли как таковой. И оборотни боятся и ненавидят за это праймов.

– А как же твоя мать не подчинила отца, когда он держал её в плену? – интересуюсь я.

– Он ей глаза завязал, – хмыкает Дез, – Иногда выжигал лазерной вспышкой, как мне недавно выжгли. Это не больно. Так что все просто.

– Ааа, – протягиваю я, подумав, что это очень жестоко – держать человека полгода в кромешной тьме и так издеваться ради собственных желаний, – И что дальше случилось с Маритой?

– Свадьба была назначена на эту весну. Все было оговорено, контракты подписаны. Приданое распределили. И тут Марита умудряется встретить своего истинного. Причем это оказывается простой парнишка из бедного клана рысей, дослужившийся лишь до старшего гвардейца. Но, конечно, Мариту это ничуть не смущало, и она пошла к отцу и заявила, что свадьбы не будет. На что тот запер её дома.

– У Мариты есть пара? – удивленно восклицаю я, перебивая.

– Была. Слушай, – косится на меня Дез.

– В общем сестра сбегает к своему рысенку. И они вместе покидают Вилаю. Скрывать дальше то, что произошло, становится невозможным. Аскольды приходят в бешенство. Как будущий глава древнего клана возьмёт в жены обесчещенную невесту, которая ещё и настолько непокорная? И Аскольды разрывают сделку и требуют компенсацию. Компенсацию в полном размере приданного. Отец отвечает отказом. Слишком уж много он за неё пообещал. На что Аскольды выдвигают ему ноту об объявлении войны. Всё это время оба клана ищут Мариту. Император вмешивается, пытаясь остановить резню. Война двух приближенных семей уж очень не вписывается в его планы. Потихоньку Альфа Аскольдов и мой отец садятся за стол переговоров. Но тут младший Аскольд всё-таки находит Мариту с её рысёнком.

Я даже вздрагиваю. Закусываю губу в волнении и во все глаза смотрю на Деза.

– Пару сестры оскорбленный жених убивает. Мариту насилует и привозит в свою стаю. Отец узнает и нападает на них. Начинается настоящая маленькая война. Бойня длится сутки, пока не вмешиваются войска императора. Отец был смертельно ранен, но успел составить хитрое завещание и спрятать его у своего друга-нотариуса. По этому завещанию всё имущество клана Хогельдов переходит Марите и права владения не распространяются на её мужа, кем бы он ни был. Потом наследство достанется её детям, но только после их совершеннолетия. Если с Маритой что-то случится, наследником стану я. Если со мной, то всё отойдёт в фонд великих оборотней. То есть не достанется никому. Но завещание такого рода можно оспорить в течение девяти месяцев, поэтому Марита в бегах. Сейчас, выдав её насильно замуж, очень просто подать на опровержение завещания и получить всё её наследство как законный супруг, понимаешь?

Я киваю. Какой кошмар.

– Бедная Марита, – шепчу вслух.

– Ну, – Дез криво улыбается, – Она сильнее, чем ты думаешь. Пришла ко мне вся в крови и грязи с письмом от отца. Как ей только выбраться удалось...Пришлось приютить. Изменили ей лицо благодаря паре операций, перекрасили волосы, и она стала моей айли Энаей. Вот только за полгода без настоящих айли я уже с ума начал сходить. Раньше у меня никогда постоянной и не было. Боялся, что оборотень привяжется. Ходил в дома айли. Мне этого было достаточно...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дез задумчиво перебирает мои волосы и немного хмурится. Его голос становится тише.