Если любишь – простишь… - Вета Маркова

Севке в то время было всего два месяца. Я готов был уехать один, оставив ее в Коломне у родителей. Но даже в этот раз она не осталась. К новому месту службы поехали вместе. Здесь даже моя мама приятно удивилась: «Надо же какая отважная, с грудничком в неизвестность». А Виолетта на все отвечала: «Везде живут люди. Мы вместе. Мы справимся». Вот такая моя Ветка.

Что-то она скажет, приехав из Питера? А может я зря накручиваю. Может действительно кто-то заболел из знакомых. И все у нас будет как прежде? Даже если к нему сорвалась, что это сейчас изменит?.. Мы столько лет прожили вместе. Да и поехала она вместе с Севкой…

Приехали мои милые поздно. Оба усталые. Ветка от усталости просто рухнула мне в объятия:

— Добрый вечер, скучал без нас? Извини, задержались немного.

— Ты как, милая? Устала в дороге? — я помог жене раздеться. — Как молодой водитель, поспать дал?

— Спать, мой Жорка, я могу только с тобой. Тебе я доверяю полностью, хотя и водишь ты машину на грани фола, — жена нежно улыбнулась, подставила губки для поцелуя. Но глаза…, ее глаза были какие-то задумчивые и печальные.

Виолетта приняла душ, извинилась за усталость и пошла спать. Выглядела она не очень. Севка, хотя и устал, но составил мне компанию за сигареткой, поделился впечатлением от дальней поездки. На такое расстояние за рулем он ездил впервые, но от разговора о Питере увильнул, сказав, что мамуля завтра все расскажет сама, а ему нужно все обдумать.

Утром проснулся от запаха кофе. Ветки рядом уже не было, пошел искать. Ветик готовила завтрак.

— Доброе утро, — улыбнулась мне жена.

— Привет, Солнышко. Уже светишь?

— Свечу. Завтрак готов. Ты сегодня дома?

— Да.

Виолетта подошла ко мне, поцеловала, прижалось щекой к моей груди. Было видно, что ее что-то мучает, что-то она хочет рассказать. Но, не решается. Позавтракали, а после завтрака Ветка вдруг сказала:

— Жорка, ты почему меня ни о чем не спрашиваешь?

— У меня умная жена. Она, если посчитает нужным, все расскажет сама, — я нежно смотрел на жену, видел, что ее что-то тревожит.

— Милый, пойдем в твой кабинет, — предложила она.

Мы пошли в мой кабинет, Ветка неожиданно для меня и, мне показалось, для себя тоже, открыла бар и налила себе коньяк, раньше за ней такого не замечал. Она подошла к окну, обхватила себя руками, не выпуская бокал, но даже не пригубила его, уставилась куда-то вдаль и молчала. Молчание затянулось. Я понял, она не может решиться.

— Веточка, ты сильная женщина, моя женщина. Говори, как есть. Я постараюсь все понять, любимая.

— Жорка, я не знаю с чего начать. Знаю только одно, я виновата перед тобой, — Ветка сделала глоток из рюмки, но так и осталась стоять ко мне спиной.

— В чем?

— Жорка…, я…, — произнесла она, голос предательски задрожал.

Терпеть такое самобичевание я больше не мог, подошел и обнял любимую, но не дал возможность повернуться ко мне лицом, прижался к ее спине и тихо шепнул на ушко:

— Веточка, скажи сама, смелее, я все пойму. Давай, моя милая девочка.

— Я запуталась. Я не знаю…

Ветка уже тихо плакала. Я не выдержал:

— Я не могу смотреть, как ты мучаешься? Давай помогу. Все началось с Питера. Зачем ты сейчас ездила в Питер?

— Он… умер… Его больше нет…, — она всхлипывала. — Жорка, если я тебе буду нужна после всего, что сотворила за свою жизнь, теперь я буду только твоя…

Она посмотрела на меня, из ее глаз просто текли потоки слез.

— Веточка, а ты меня хоть немного любила?

— Да. Любила и люблю… Я не знаю, как тебе это все объяснить. Но я люблю тебя, только тебя, с той самой первой ночи в твоих объятиях в Ярославле. Я именно тогда поняла, что любимый — это тот, кто любит тебя всякую, сонную, заплаканную, не накрашенную, нервную… это тот, кто всегда помнит о тебе, это тот, кто искренен и честен с тобой… Это тот родной человек, который никогда не предаст… А Вячеслава… мне просто все это время было жалко. Да…, я его любила…, но любовь у нас была другая — бесшабашная и без обязательств. Он всегда был один. Ему, кроме работы, никто был не нужен… Поэтому, я и не строила иллюзий, не придумывала будущее рядом с ним, точно знала, что там нет места ни мне, ни тем более моему сыну… Когда ты предложил выйти замуж, я не выбирала, я просто согласилась. Я очень люблю тебя, Жорка… Ты многие годы был для меня самым дорогим мужчиной на свете. Был и останешься им. А Славке я очень благодарна за…

И она запнулась. Я понял, это она сама не скажем, и решил помочь:

— За сына?

Виолетта подняла на меня глаза полные страха. Было заметно, что она даже вдохнуть не может.

— Тише, тише, моя милая. Все хорошо. Я все знаю. С рождения Севки знал, что он не мой сын. Когда Севка возмужал, понял чей, увидев фотку в твоем альбоме…

— И ты все это время молчал?.. — она верила и не верила мне.

— А что я должен был сказать? — я постарался улыбнуться. — Виолетта, я же знал, что у меня может не быть детей, здоровых детей. Я же тебе говорил. Поэтому Севка это подарок судьбы. Для тебя и для меня. Все? Это все, что ты хотела мне сказать?

— Нет, еще кое-что.

— Что? — я смотрел в ее заплаканные глаза и пытался стереть потоки слез с этого прекрасного лица. Она даже сейчас была прекрасна.

— По завещанию все принадлежит Севке и мне. У Севке теперь есть квартира, свой Центр семейной медицины в Питере и контрольный пакет акций в Славкином бизнесе. Теперь ты знаешь все… Я готова к любому твоему решению…

— Ветка, Ветка… То есть Севка знает все?

Ветка смотрела на меня широко открыв глаза и молчала. Раздался легкий стук в дверь, Севка зашел, как всегда не дожидаясь разрешения.

— Родители, у вас все хорошо?

Севка глянул на мать, потом на меня. Мы стояли у окна, я крепко обнимал свою Ветку. Она ревела уткнувшись мне в грудь.

— Мамуля, ты все рассказала папе?

— Да, Севочка, все!

— Все, все?

— Да, сынок, все-все.

— Молодец, мамуля. Я горжусь тобой. Я знал, что ты у меня умничка. И поступишь правильно. Мамуль, я получил первую рецензию на автореферат.

— Я знаю, сынок. Это последняя его помощь. Дальше двигайся сам…

— Нет, мамуль, не последняя. Там почти готовый материал для диссертации. Вот где