Детская игра - Реджинальд Хилл

— Ах ты, бедняжечка, — насмешливо произнесла Бернадетта. — Вращайся! Вращайся! Это ведь танец, а не солдатский марш!

Когда Сеймур давал свидетельские показания в суде, он заметил, что Уилд наконец снизошел до того, чтобы появиться там. Он стоял в конце зала, ближе к двери, с непроницаемым лицом, будто вырубленным томагавком на тотемном столбе.

Шерман признал себя виновным, объяснив, что поддался внезапному необъяснимому порыву, о котором глубоко сожалеет.

Сеймур подтвердил, что ему ничего не известно; клерк прошептал что-то судье; жюри присяжных удалилось на совещание. Наконец был вынесен вердикт, по которому с учетом, что это первый проступок, парень должен был заплатить штраф, а так как жюри не имело полномочий выслать подсудимого из города по железной дороге, то оно лишь настоятельно рекомендовало ему вернуться в Лондон как можно скорее.

Когда Сеймур снова взглянул в конец зала, Уилда там уже не было. «Пошел он к черту! — огорчился Сеймур. — Все равно, это дело будет занесено в мой послужной список, что бы ни воображал себе этот несчастный болван!»

Расследование убийства Понтелли находилось еще на стадии сбора информации. Иден Теккерей опознал труп с уверенностью, и тело, сначала разрезанное в интересах патологоанатомии, было вновь собрано по частям, чтобы его можно было оплакать и похоронить, если кто-то будет заинтересован в этом. Было точно установлено, что стреляли из пистолета «люгер П-08». Пуля привела к значительным повреждениям в теле, но не к таким, каких можно было ожидать от пули подобного калибра. Это заставило эксперта по баллистике предположить, что патрон был довольно старым и не хранился надлежащим образом.

Пистолеты, подобные «П-08», были популярными военными сувенирами, оставшимися после обеих войн, и этот патрон мог быть одним из подлинной люгеровской армейской обоймы, привезенной каким-нибудь идиотом вместе с пистолетом, сделал вывод эксперт.

Заключение патологоанатома содержало в себе сведения, которые могли оказаться полезными для следствия. Так, было обнаружено, что покойный имел половое сношение за несколько часов до смерти; что выстрел не вызвал немедленной смерти и раненый был жив по меньшей мере еще полчаса после выстрела; что мужчине было примерно шестьдесят и для своего возраста он был вполне здоров. Около двадцати пяти лет назад покойный получил серьезное ранение в грудь и брюшную полость, судя по линии точечных шрамов — из автомата. На левой ягодице у него было обнаружено небольшое, резко очерченное родимое пятно в форме кленового листа. К этому суперинтендант Дэлзиел мог добавить, что Алессандро Понтелли прибыл в Англию самолетом из Пизы двадцать восьмого апреля, был жителем Флоренции, где хорошо известен в туристской индустрии как независимый агент по туристическим услугам.

Оперативность, с которой Дэлзиел предоставил эту информацию, произвела впечатление на тех, кто не подозревал о неофициальных запросах, сделанных Дэлзиелом по просьбе Теккерея в предыдущую пятницу.

Но этот первоначальный импульс не получил дальнейшего развития, и к концу дня во вторник они так и не смогли разузнать, где останавливался Понтелли и с какой целью он прибыл в Англию.

Зеленый «эскорт», как оказалось, нигде не был зарегистрирован и не имел техпаспорта. Последний официальный владелец — школьный учитель из Хаддерсфилда — избавился от него, чтобы внести взнос за подержанную «кортину», полтора года назад. Несомненно, многочисленные последующие перепродажи «эскорта» через автомобильные аукционы и торговцев ломом сэкономили Понтелли сотню фунтов, но следствию некогда было проверять эту цепочку, нужны были свежие, горячие следы.

Помощь пришла из самой полиции, что было не так уж неожиданно. Но форма ее оказалась весьма своеобразной…

Констебля Гектора трудно было не заметить, но не просто было отличить в нем полицейского. Когда Гектор неуклюже ковылял по мостовой, сутулясь и втягивая голову в плечи, так что острые лопатки торчали наружу, благодаря чему его рост уменьшался с двух метров почти до полутора, его можно было принять не за несущего службу блюстителя порядка, а за недовольного завсегдатая вечеринок, обманутого портным.

Сегодня, однако, в походке констебля ощущалась некоторая беспечность, а глаза сверкали, что могло сойти за признак интеллекта. Черты лица Гектора тоже были обманчивы: в них жило выражение болезненного преклонения, присущее святым на картинах флорентийских мастеров, а губы его беспрестанно двигались, будто произнося молитвы. На самом деле он считал номера когда-то горделивых, но со временем пришедших в упадок викторианских домов. Задача эта требовала от него больших усилий ума, так как некоторые таблички отсутствовали, а он шел по нечетной стороне от конца улицы к ее началу.

Наконец констебль остановился у дома номер двадцать три, поднялся на четыре ступени, почти не спотыкаясь вошел в длинный узкий коридор, откуда на него пахнуло затхлостью Запада и пряными ароматами Востока, и начал подниматься по лестнице.

На лестничной площадке второго этажа он остановился, привел себя в порядок и постучал в одну из трех дверей. Не дождавшись ответа, он осторожно приоткрыл дверь и обнаружил, что попал в туалет. Выбрав еще одну дверь, Гектор постучал снова. На этот раз она открылась сразу, за ней стояла женщина в халате.

— Неужто сегодня вторник? — произнесла та без всякого энтузиазма.

Женщина вошла в комнату. Он последовал за ней, осторожно притворив за собой дверь. Затем не спеша запер ее на все замки. Когда он закончил, женщина уже сняла халат и лежала поверх смятой постели совершенно голая с раздвинутыми ногами. Не в силах отвести взгляд от неподвижной фигуры на кровати, Гектор стал лихорадочно раздеваться. Покончив наконец с одеждой, он ринулся в атаку.

— Ты не собираешься снять каску? — спросила женщина.

— Что? Ах да!

Сорвав каску, он набросился на лежащее перед ним тело, как голодный на тарелку с горячим супом. Через две минуты он скатился с нее, удовлетворенный.

— Полагаю, ты не из тех, кто разводит сопли? — спросила женщина.

— Ты так считаешь? — Гектор не вполне понимал, что означает «разводить сопли».

— Похоже на то. — Женщина начала одеваться.

Гектор появился в ее квартире три месяца назад, представившись новым участковым полицейским. Он показался ей ужасно смешным, но и ему она предложила те же условия, на которых «сотрудничала» с его предшественником. Условия были приняты: женщина избавлялась от всяких неприятностей, а констебль получал возможность порезвиться раз в неделю.

Однако, помимо передряг со стороны закона, ее подстерегали и иные опасности, но ей казалось, что и в этом случае она могла рассчитывать на защиту. Возьмем хотя бы последнее происшествие. Теперь, когда угроза была устранена в буквальном смысле слова, ей вроде бы лучше было помалкивать. Но тот, кто это сделал, все еще находился где-то рядом, и она пришла к выводу, что, чем скорее она расскажет полиции то немногое, что ей известно, тем меньше будет шансов у кого-то заставить ее замолчать.

Она взяла в руки номер «Ивнинг пост», вышедший в понедельник.

— Взгляни-ка. Этот снимок того типа, которого нашли у полицейского участка в конце недели.

Эта находка вызвала у местного населения незатейливую радость.

— Ах да! — пробормотал Гектор, с трудом справляясь с «молнией» на брюках. — Иностранец!

Слово это, произнесенное так, что казалось исчерпывающим объяснением мотивов убийства, было единственным, которое Гектор сумел запомнить из разговоров в полицейском управлении.

— Он иностранец? Впрочем, какая мне разница? Так вот, этот иностранец был здесь в пятницу ночью.

— У тебя? — спросил Гектор недоверчиво.

— Ты не ослышался. — Женщина была оскорблена тем, что в ее правдивости сомневались. — Он оставил здесь свою сумку.

Гектор застыл, так и не совладав с «молнией»: ему было трудно думать и одновременно одеваться.

— Но что он здесь делал? — произнес он наконец.

— А как ты думаешь, что он мог делать? — спросила женщина с досадой. — То же, что и ты, болван!

— То же, что и я? — оторопел констебль. — Ты хочешь сказать, что позволила еще кому-то?..

Они замолчали, уставившись друг на друга, и в глазах каждого из них читалось смутное подозрение…

Глава 3

— Моника Мэтьюс, — докладывал Паско, — была осуждена за приставание к мужчинам, оштрафована на пятьдесят фунтов. Несколько месяцев назад, принимая дела у Льюиса, Гектор получил от него список полезных адресов. Когда он постучал в дверь Моники, та не задумываясь предложила ему те же отношения, что у них были с Льюисом. Наш Гектор решил, что женщина была покорена его природным обаянием. Сейчас, узнав правду, он просто был потрясен.