Мещёра - Алёна Моденская

Ника всё осматривалась, ей казалось, что за каждым деревом притаился кто-то, готовый в любой момент напасть на них и перебить.

— Точно, крыша поехала, — снова проговорила Женя.

— Помните полянку, где следы? Кто так натоптал, а?

— Да ладно тебе, — снова зевнул Гордей.

— А ты думаешь, мы одни такие умные, пошли за кладом? Думаешь, эта Бэлла никому больше карту не могла продать? — Жутко раздражало, что ребята не воспринимали очевидных вещей и не хотели верить в опасность.

— Нет, ну так-то она дело говорит, — медленно произнёс Гордей.

— А за сокровища и убить могут! — Ника вывалила всё, что накопилось. Стало чуточку легче.

— Тебе-то точно ничего не грозит, неудачница. Что с тебя взять? — Женя ушла в свою палатку.

— Что будем делать? — спросил где-то тихий голос Стаси.

— А что мы сейчас может сделать? — Гордей снова зевнул. — Спать будем.

И дверь второй палатки закрылась. Ника осталась одна на улице у потухшего костра. Рядом валялся скомканный спальный мешок.

На ослабших ногах Ника опустилась на землю. По щекам снова текли слёзы. Зачем она вообще потащилась сюда, да ещё в такой компании, где никто не хочет замечать опасности. Каждый думает только о себе, вернее, о своей добыче. Аж лица перекашиваются, когда речь заходит об их драгоценных монетках.

А вокруг бродит какой-то психопат. Нику передёрнуло при воспоминании о бледном лице и холодных липких руках.

Ну и пусть. Пусть он её убьёт. А кому какое дело? Родителям на неё плевать. У них был один свет в окошке — Ангелинка. Ника могла и отличницей быть, да что там — принеси она хоть золотую медаль, хоть платиновую, хоть Нобелевскую премию, они найдут к чему придраться. Ника же всегда во всём виновата. Вот вокруг Ангелинки все выплясывали. А теперь Ника виновата в том, что её обожаемой сестрички больше нет. Так что если Ника не вернётся, то родители вряд ли огорчатся.

Так что пусть это чудовище приходит. Только пусть больно не будет. А вот остальных можно и помучить. Самовлюблённые твари. Особенно Женя. Она больше всех заслужила. Ведёт себя так, будто весь мир ей должен, будто она королева. Скольких она уже загнобила? А как её наказали? Правильно, никак. Вот пусть и получит по полной.

А эта сладкая парочка? Сбили человека насмерть, и ладно. Как с гуся вода. Веселятся, целуются. Как можно вообще спокойно есть или спать, когда знаешь, что из-за тебя кто-то сильно пострадал? Вот Ника уже год мучается, а ведь она почти не виновата. Ангелинка сама сумела замок открыть. Надо было другой замок ставить, чтобы изнутри только ключом открывался.

Ника забралась в свой мешок. Почему всё так плохо? И станет ли когда-нибудь хорошо?

Утром Ника не сразу вспомнила, где находилась. Удалось поспасть — уже хорошо. Шум деревьев успокаивал, как и мягкий мох кругом. А вот компания так себе. Если получится вернуться из этого похода, всех их надо будет добавить в чёрный список и никогда больше с ними не разговаривать и не видеться.

Шею сильно саднило. Ещё до завтрака, вернувшись от ручья, Ника полезла в рюкзак за зеркальцем. Слева на коже остались продолговатые следы — длинные тонкие ссадины.

— Где это ты так? — спросила проходившая мимо Стася.

— Ночью здесь кто-то был. — Но запал и желание что-то доказать улетучились, так что Ника даже ответ слушать не стала — полезла в аптечку за зелёнкой.

Внутри косметички все лекарства, бинты, вата и пузырьки лежали не так, как Ника оставляла. Ясно, кто-то и здесь искал перстень, что Ника достала из старого пня. Намазав шею зелёнкой, Ника уже стала застёгивать аптечку, когда на глаза попалась пачка с таблетками. Она была плохо закрыта, хотя Ника купила это рвотное средство прямо перед отъездом и вообще его не открывала.

Быстро осмотревшись и убедившись, что на неё никто не обращал внимания, Ника открыла коробочку и вытащила пластинку. Четырёх таблеток не хватало. Это рвотное Ника приобрела на случай отравления, но вроде бы никто не жаловался на пищеварение. И зачем брать таблетки тайком?

Перед глазами промелькнула тень Стаси, ночью пробиравшейся в Женину палатку. Ника быстро убрала аптечку в рюкзак.

Женя даже кипяток из общего котелка брать отказалась — подождала, пока остальные вычерпают его, а потом залила воду из собственной бутылки. Поэтому, когда Женя заканчивала завтракать, остальные уже успели собраться.

— Я и три позеленевшие девки, — произнёс Гордей, улыбаясь фронтальной камере своего смартфона. Потом он повернулся, так чтобы все три девочки намазанные зелёнкой, попали в кадр.

— Ты что творишь! — Стася подлетела и отвесила своему парню звонкий шлепок по спине. — Ты как меня снимаешь?! Я что, чучело?!

Пока Гордей, хохоча, одной рукой удерживал подружку, а другой продолжал снимать всё на видео, Ника уложила вещи в свой рюкзак, а Женя начала сворачивать палатку. И вдруг она закашлялась и согнулась, схватившись за живот. После надрывного хрипа Женю вырвало прямо на палатку.

— Фу-у! — брезгливо протянула Стася.

А Нике не было противно. Ей было интересно, насколько убедительно Стася в очередной раз изобразит невинность. Надо признать, она прекрасно справилась — сначала морщилась, потом удивлённо хлопала глазками, потом даже придержала волосы Жени, которую продолжало выворачивать наизнанку.

— Нам, наверное, надо остановиться здесь. А лучше — вернуться, — проговорила Ника, протягивая Жене влажные салфетки.

— Какая ты всё-таки деструктивная, — завила Стася. — Может, мы почти пришли, зачем теперь возвращаться?

Именно это и беспокоило Нику. Во-первых, на нужную дорогу они так и не вышли — просто двигались примерно в ту сторону, где могло находиться урочище. А во-вторых, Нике давно казалось, что на самом деле они двигаются именно туда, куда КОМУ-ТО надо. Туда, где их кто-то или что-то поджидает. И чем ближе их компания подходила к месту «икс», тем страшнее становилось.

— Да ладно, я нормально. — Приступы рвоты прекратились, и бледная Женя теперь просто сидела на земле и тяжело дышала. — Сейчас соберусь, и пойдём дальше.

— Может, ей таблетку какую? У тебя в аптечке от отравления есть что-нибудь? — спросил Гордей у Ники.

Она, конечно, не стала говорить, что таблетку от отравления Жене уже подбросили.

— Уголь разве что. Будешь?

— Нет уж, спасибо. От тебя мне вообще ничего не надо. — Женя встала и, покачиваясь, пошла к роднику. Видимо, по-прежнему считала, что в её вещах рылась Ника.

Но ведь это же неправда. А Стася не признается. И в отравлении тоже. Скорее на Нику всё свалит, аптечка-то у неё.

Когда все собрались и двинулись дальше, Ника старалась держаться в стороне