Проводник смерти - Андрей Воронин

Он наполнял стакан дрожащей рукой и подносил к губам, обливаясь водкой. Отвратительный запах пролитого алкоголя заставлял его мучительно морщиться, но, как ни странно, вкуса водки он почти не ощущал, как будто пил воду из-под крана.

Периодически у него кончались то выпивка, то сигареты, и тогда он спускался в магазин - опухший, страшный, воняющий перегаром и потом. Потел он постоянно, словно терзавший его страх пытался выйти наружу через поры. Продавщицы из круглосуточного гастронома на углу судачили о нем, заключая друг с другом пари: придет ли он снова.

Утром шестого дня он проснулся после короткого, не принесшего ему никакого облегчения сна и с трудом оторвал голову от поверхности кухонного стола. При этом на столе и под столом зазвенела потревоженная стеклотара. Муха рассеянно потер отлежавшую щеку. Щека была липкой, и на столе тоже имело место какое-то темно-красное липкое пятно. Муха вздрогнул и попытался сфокусировать зрение, чтобы получше рассмотреть эту липкую красную дрянь. Он что, пытался покончить с собой или просто порезался?

Слава богу, это оказалась не кровь, а просто пролитый портвейн. Видимо, он пытался достичь эффекта путем смешивания напитков, и в конце концов это ему удалось. Он испытывал чудовищное похмелье, заглушившее, наконец, дикий животный ужас, владевший им всю неделю.

Он окинул взглядом стоявшую на столе батарею бутылок, и его опухшее лицо сморщилось в жалком подобии иронической улыбки. Ну, еще бы не быть похмелью! Четыре бутылки портвейна, три водки и бог знает сколько пива. При попытке подсчитать пивные бутылки в глазах у него поплыло, и он чуть не свалился с табурета.

Закрыв глаза, Муха переждал приступ тошноты и головокружения, по силе напоминавший извержение вулкана, и вдруг обнаружил, что способен соображать.

Не трястись от ужаса, как холодец на вилке, раз за разом прокручивая все подробности своего падения, а именно думать, сопоставлять и строить планы. Впервые за все это время ему пришло в голову, что все еще можно исправить.

Разумеется, оживить убитую женщину не удастся, об этом нечего и думать. Ее, наверное, уже похоронили, но ведь не об этом же речь! Невозможно вечно ходить по лезвию ножа и не сорваться. Это аксиома, а он-то, дурак, думал, что может то, чего не могут другие.

Убивать он больше не будет, это факт. Да и воровать, пожалуй, тоже. Скопленных денег с лихвой хватит на то, чтобы наилучшим образом устроиться где-нибудь в глубинке и потихоньку, не привлекая к себе внимания открыть какое-нибудь доходное дельце. А Кораблев пусть катится в тартарары со своим вонючим ломбардом! Благодетель, сучий потрох... Конечно, было бы гораздо удобнее, если бы Кораблев как-нибудь незаметно исчез, но заниматься организацией его исчезновения Муха не станет - на это у него нет ни сил, ни желания, ни, если на то пошло, времени.

Вот идиот! Нужно было сойти с ума, чтобы вместо дела почти неделю глушить водку. Неделю? Или, может быть, больше? Он сверился с календарем на своих наручных часах. Получалось пять дней. Пять дней, черт подери! За это время он мог оказаться где угодно, буквально в любой точке страны! А ведь ментовка в течение этих пяти дней конечно же не спала - в отличие от него. Кораблев - ерунда, он будет молчать, поскольку молчание в его же интересах, но если не начать действовать, все может кончиться плохо.

Все еще сидя с закрытыми глазами, он вчерне набросал план своего исчезновения. Понадобятся документы - паспорт, водительские права... С его деньгами это не проблема.

Квартиру и машину придется оставить. Черт с ними, особенно с машиной. Может быть, инсценировать собственную гибель? Написать записку: так, мол, и так, каюсь, это я убил Снегову. Не могу с этим жить, иду топиться...

Это был, конечно, похмельный бред. В наше время такие номера не проходят, это художественная литература, причем не современная, а где-то конца прошлого века. Этель Лилиан Войнич, "Овод". Записку на стол, шляпу в канал, и тебя нет. Очень мило! Оперуполномоченные с Петровки неделю будут обливаться слезами... от хохота.

Никаких инсценировок! Просто пропал, и все. Может, правда где-нибудь загнулся. Пусть ищут среди неопознанных. Поищут и перестанут - что у них, других дел нет? Все очень просто, и чем проще, тем лучше. Вот только время...

Он заставил себя открыть глаза. В одной из бутылок еще оставалось немного портвейна, и он выпил вино, давясь от отвращения, как лекарство, прямо из горлышка.

Полегчало почти сразу, и Муха встал, сильно покачнувшись и схватившись за край стола, чтобы удержать равновесие.

Шатаясь, он добрел до ванной, принял обжигающий душ, потом облился ледяной водой, побрился и привел себя в относительный порядок. Опрыскав себя дорогим дезодорантом, он почувствовал, что к нему возвращается человеческий облик. Конечно, прежним ему уже не стать, но нужно жить и исправлять ошибки. Может быть, когда-нибудь он вернется в этот трижды проклятый город, найдет могилу той женщины и принесет ей цветы - мелочь, конечно, но это лучше, чем ничего.

Он оделся и, распахнув шкаф, стал собираться в дорогу. Две смены белья, запасные джинсы, пара свитеров.., что еще? Ах, да, носки! И что-нибудь почитать в поезде, иначе можно просто свихнуться. Деньги. Карманный нож - как же без него в дороге! Блок сигарет, про который он совершенно забыл во время запоя, зажигалка...

На лестничной площадке открылись и с лязгом закрылись двери лифта, но он не обратил на это внимания, занятый сборами. Впереди ждала новая жизнь, совершенно непохожая на прежнюю, и он мог думать только о ней. Его уже почти не было здесь, и потому звонок в дверь застал его врасплох, как гром с ясного неба.

Он замер, мгновенно облившись ледяным потом, весь превратившись в слух, и уставился на дверь. Дверь была как дверь - гладкая пластина, покрытая пластиком "под дуб", с блестящим латунным колечком глазка и черной пластмассовой ручкой, - но сейчас она казалась Мухе воплощением возмездия.

Он с трудом перевел дух и подумал, как это, в сущности, глупо пугаться каждого шороха, каждого звонка в дверь. Это мог быть кто-то из соседей или товарищей по работе, или даже контролер из Мосэнерго.., запросто и даже скорее всего, В таком случае нужно только посидеть тихо несколько минут - непрошенный визитер потопчется под дверью и уйдет, дав ему время на то, чтобы унести ноги.

Он начал было успокаиваться, но тут в дверь забарабанили кулаком, так что по всему подъезду покатилось гулкое эхо, и властный, не терпящий возражений голос произнес:

- Откройте, милиция! Открывайте, или мы сломаем дверь!

Муха метнулся к окну, не вполне соображая, что делает, но остановился: это было бесполезно. Если бы у него хватило ума скрыться сразу после убийства, все еще как-то могло обойтись, но теперь, когда милиция взяла его след, убежать не удастся. Они перекроют вокзалы и дороги, и далеко не уйдешь. Муха понял, что все пропало, и медленно, как во сне, двинулся к двери, продолжавшей сотрясаться под ударами чьего-то тяжелого кулака. По дороге ему пришла в голову дикая мысль: а что, если прорваться, опрокинув тех, кто стоит на площадке?

Он подошел к двери и зачем-то посмотрел в глазок, не увидев ничего, кроме непроглядной черноты. Глазок чем-то закрыли. Муха понятия не имел, как действует милиция в подобных случаях, и решил, что это, должно быть, в порядке вещей. Почему бы и нет? Откровенно говоря, соображал он в данный момент из рук вон плохо и совсем не удивился бы, увидев в глазок огнедышащего дракона или роту десантников в парадной форме.

Он заставил себя собраться с мыслями и отпер замок. Рука двигалась нехотя, через силу, словно была несогласна с принятым хозяином решением. Муха повернул ручку и распахнул дверь, приложив все усилия к тому, чтобы выглядеть спокойным.

Никакой группы захвата за дверью не было. Там стоял один-единственный мужчина в штатском - правда, очень крупный и сильный, как бык. Кожаная куртка - размер пятьдесят четвертый, на глаз прикинул Муха, - плотно обтягивала его каменные плечи, а из-под низко надвинутой кепки насмешливо, как показалось Мухе, смотрели недобрые черные глаза. В зубах у незнакомца дымилась сигарета, а в правой руке был небрежно зажат пистолет Макарова, словно невзначай направленный Мухе в живот.

Левой рукой незнакомец полез за пазуху, вынул оттуда какую-то книжечку с тисненым золотом двуглавым орлом и помахал ей в воздухе, как фокусник, демонстрирующий публике пикового туза, который вот-вот превратится в бубновую девятку.

- Капитан Нагаев, уголовный розыск, - представился он. - Предъявите документы.

- А в чем, собственно, дело? - набравшись нахальства, спросил Муха. У него появилась сумасшедшая надежда на то, что этот бугай в кожаной куртке пришел вовсе не за ним.

- Вопросы буду задавать я, - сухо заметил капитан, отодвигая Муху и протискиваясь мимо него в квартиру. - Оружие есть?

- Какое оружие, о чем вы?