Камбрийская сноровка - Владимир Коваленко

   Неграждане и за хранение платят. Не только иноземцы. Дети, мужнины жены и женины мужья… Да, можно попросить опекуна сделать вклад. Так это опекун копить и будет! А хочется — самим. Но — нет оружия на поясе, нет присяги — десятую часть суммы за год хранения вынь да положь! С такими больше всего хлопот: иное дите каждый день ходит, требует показать: на месте ли отложенная на стеклянного лебедя медь? Отпираем двери, ведем. Конечно, на месте! Хранилище — не логово ростовщика. Мы денег в долг не выдаем, вклады от сборов различаем. Вот поэтому оплачивать сбор нужно в другую кассу, не для того, чтобы люди побегали — а чтобы не путались… Нет, вру. Чтобы не было самой возможности перепутать!

   Ровное течение речи оборвалось на полуслове. Рука говоруньи метнулась к оружию, сама резко повернулась, но на шум не бросилась. Закрыла собой гостей. Все верно: чужая драка — самая опасная, а ей поручены мерсийцы, их и защищает! Окта прикрыл короля слева, принц справа. Позади стена. Можно стоять…

   Впереди, у одного из окошек с клерками громоздятся спины служащих Хранилища. Против них — пятеро в пледах клановой расцветки. Двое цветущих крепышей, воин постарше, две женщины — какого возраста, не поймешь, укутаны от дождя плотной шерстью. Мечи, топоры, клевцы, булавы — еще не выхвачены, но до крови — мгновения. Оценивающие взгляды — не людские, волчьи. Две стаи, привыкшие работать вместе, готовы сцепиться. Клетчатые, пожалуй, друг к другу привычней… Зато у служащих оружие короче, удобней для свалки в тесноте здания. Люди, минуту назад исполненные вежливой предупредительности, пылают готовностью к смертельной схватке. Кто нанесет первый удар? Нет, сначала слова.

   — Эй, Тармоны! Оставьте в покое Марвина!

   — Ваш ведьмак пытается сглазить мои расписки! Колдует прилюдно!

   Говорунья–охранница — лицо каменное, выкрик веселый… Фальшивое веселье!

   — Марвин, ты правда способен к сглазу? Это женское колдовство!

   — Нет, — доносится из деревянной крепости. — Я вообще не ведьмак. В отличие от некоторых, в Университетах не обучаюсь! Меня вообще счету и письму мама учила… Я Монтови, у нас много грамотных.

   Голос ровный, мягкий. Кажется, бой откладывается. Двое расспрашивают друг друга о том, что и так знают — ради того, чтобы их разговор услышали горцы — и не бросились! Умно. Больше того — хитрость заготовлена заранее. Кем? Гадать незачем, а тыкать пальцем в хозяйку холма невежливо, даже если у нее уши треугольные.

   — А чего непонятными словами бросаешься?

   — Ну не колдую же! Так, слово уронил… ремесленное. Как у кузнецов, скажем. Сейчас объясню… Деривативом называется особая расписка. Точно как та, что почтенные Тармоны желают положить на хранение: в ней обещается вернуть не серебро или золото, а другие расписки. Такие мне приказано не брать. Так что я не вредный, я хороший… Сейчас придет начальство, объяснит понятней, я сам тут новенький…

   А вот новое явление: серебряный замок на шее, пластинчатый доспех, меч. Пусть в Кер–Сиди оружие дешево — все равно человек не маленький!

   — Я начальник над этой сменой. Приветствую вас, почтенные. Чем мы вам не угодили?

   — Иниры — клан честный! Всегда платят долги. А твой мальчишка не берет их расписки.

   — Ясно… Поверьте, я уважаю и клан Иниров, и ваш клан. Горцы блюдут честь… Но мы — тоже. Присягу дали — должны выполнить приказ. А он гласит: не брать кожу, которая обещает другую кожу… Вот и все. Никаких обид и сглазов. За корявые слова городскую молодежь простите: набрались иноземных слов. Латинских, греческих…

   — Холмовых да аннонских, — прибавляет один из клетчатых. Но — уже не зло.

   Другой — не поймешь, то ли возмущается, то ли уговаривает:

   — Они же безымянные! Вдруг кто украдет! Возьми. На неделю. Плачу вдвое против обычного… Двадцать расписок клана Инир, каждая обещает серебряный милиарисий! Вот палец старейшины, вот палец казначея! Никакого обмана.

   Рука начальника над Хранилищем сжимает рукоять оружия чуть сильней.

   — У меня приказ. Извините. У вас есть здесь иные дела?

   Горцы ответом не удостаивают, тянутся к выходу. На лицах недоумение, обида. Последней идет женщина. На выходе поворачивается. Совсем девчонка, и на ушах ленточки — точно, как у говоруньи! Резкий жест, указующий и обвиняющий.

   — Если кожу украдут, виновны вы!

   — Нет.

   — Да!

   Шагнула наружу. Высокая дверь тихо затворилась следом — сама. Тихо… Лучше бы скрипнула. Воин с серебряным замком на шее хлопает кулаком о ладонь.

   — Ну что за день! Сегодня — пятая компания. И у этих — четвертый этаж! Расписка, обеспеченная распиской третьего уровня, обеспеченной распиской второго уровня, обеспеченной распиской, обеспеченной… Нет, не серебром — еще одной распиской. Немайновой. Каково? Правда, двадцать милиарисиев… Откуда у простых горцев такие деньги? У Тармонов только старшина жирует…

   Откуда — выяснилось чуть позже, на второй половине форумной подковы. Лавка, не хуже и не лучше других. И что выкрикивает зазывала?

   — Купите расписки клана Инир! Сейчас отдаете медь — через год получаете…

   — Золото? — встрял принц Пеада. Известно, золото нечистой силе родней.

   — Нет! Серебро, сэр. И никакого мошенничества! Просто у клана закончилось серебро… А расписок сиды много!

   — Продали бы. За серебро.

   — Так и хотели. Потом подумали… Решили — можно сделать лучше. Советчик нашелся. Хороший! Понял, почему у сиды денег на все хватает… Секрет раскрыт! Мы открыли денежное колдовство, и предлагаем его вам!

   — Колдовства нам не надо… Мы христиане.

   — Немайн тоже христианка! И ничего тут черного нет, только логика и математика! Смотрите: у клана есть расписка хранительницы. Немайн ее оплатит… куда денется! Значит, расписка — все равно, что серебро. Так?

   — Пусть так.

   — Значит, расписка клана, обещающая на ближайшей ярмарке расписку Немайн — столь же надежна! Тогда ты принесешь ее казначею клана, он тебе дает расписку сиды. Ты идешь в контору Немайн — и вот оно, серебро. За такую расписку я прошу пять медяков! Но можно сделать хитрей! Четыре медяка или половина милиарисия — и ты получаешь расписку, обеспеченную распиской клана — той, что я предлагаю за полдесятка монет… Смотри: ты на ярмарке приходишь к казначею, ждешь, пока ему отдадут расписку за пять медяков. Меняешь четверную на пятерную… А как получить из пятерной расписки серебряную монету, известно! А еще у меня есть расписки за три, две, одну медяшку! Разница — сколько придется на ярмарке перед палаткой казначея отстоять! Понимаешь?