Книга встреч - Алексей Бакулин

— Батюшка, как ваше здоровье?

— Слава Богу! Вроде на поправку пошёл. Сегодня делали очередной снимок пробитого ножом лёгкого и по-своему, по-медицински, сказали, что, мол, «наметилась динамика в сторону улучшения…»

— А правду говорят, что это нападение случилось накануне вашего пятидесятилетия?

— Да, так оно и есть… 28 августа у меня юбилей, а в ночь с 25 на 26 появились эти разбойнички. Прибежали, исколотили меня, озорники этакие, и убежали, — прости их Господи! Такой вот подарок к юбилею мне припасли. Хотя, с другой стороны, — действительно, подарок: Господь посетил. Как сказал мне один прихожанин, чадо моё духовное: «Господь батюшке на юбилей подарил вторую жизнь!» И правда — ведь могло бы меня уже не быть; то, что жив остался — это явная милость Божия. Во всём надо руку Его видеть и за всё Его благодарить.

— Как же всё это было? Расскажите, пожалуйста, поподробнее…

— Как было?.. Ночь была… Два часа ночи, — мы с матушкой припозднились в тот раз. Домочадцы все уже спали: дочь наша семилетняя, моя крёстная — ей уже 93 года, прихожанка одна — старушка на восьмом десятке и двое работников, которые на строительстве храма трудятся… Дверь мы не запирали — не боялись никого. И вот в два часа они вламываются: четверо добрых молодцев… Вернее, не очень добрых… Скажем так — четверо дюжих парней в камуфляже, в масках, в перчатках, вооружённые монтировками и ножами. Матушка с ними столкнулась в коридоре, — вернее, с одним из них. Тот сразу замотал ей рот скотчем и стал держать, чтобы она не убежала, а второй на меня накинулся. Я ещё не успел ничего понять, как мне на голову обрушился удар монтировкой, и я потерял сознание. Когда пришёл в себя, он уже на мне сидит и требует показать, где деньги. Я говорю, что деньги в кошельке, в куртке… Он проверил карманы и возмутился: «Так этого мало!.. Ещё должно быть!» Я говорю: «Больше не будет вам никаких денег». И вот тогда они начали меня бить. Я понимаю — нужно что-то предпринять, пока силы ещё есть, а не то будет поздно. Попытался сбросить его с себя, — и милостью Божией мне это удалось. Тогда я ухватился руками за монтировку и начал его заваливать на пол. Он крикнул товарищу, который держал матушку: «Помоги! Он сейчас сомнёт меня!» Тут они вдвоём начали меня колотить, и я опять потерял сознание. Но зато матушка, освободясь из-под опеки, времени не теряла: сорвала скотч и принялась громко кричать, звать на помощь. Этим своим криком она дело и решила: бандиты решили не ждать, пока кто-то придёт, бросили нас и со словами: «Уходим!» — убежали.

— Больше никто в доме не пострадал?

— Из домочадцев — никто. А вот рабочим, которые ночевали с нами, мужчине и женщине, тоже досталось: мужчину ударили монтировкой по лопатке, а женщине сломали палец на руке. В остальном всё — слава Богу. Дочка наша даже не проснулась от шума, раскрыла глаза, только когда меня увозили на скорой.

— Вы тогда были без сознания?

— Нет, в сознании… Очнулся, когда они уже убрались, вижу — в боку рана ножевая. Во время драки я её даже не почувствовал, а теперь… Кругом, конечно, кровь… Приехала скорая, милиция, меня положили на носилки, увезли… Первый день в больнице я то проваливался в безпамятство, то снова приходил в себя; на второй день сознание уже не покидало меня, а на третий — начал я быстро выздоравливать. Это истинное чудо Божие, что выздоровление пришло так быстро — просто на глазах поправлялся. Это всё потому, что молились за меня добрые люди, я просто физически ощущал их молитвы. Прихожане меня навещали часто, — спаси их Господь.

— Как вы думаете, батюшка, ваши ночные гости были из местных, из сологубовских?

— Нет. Нет, ни в коем случае.

— А какое к вам, к храму отношение в деревне?

— Хорошее отношение. Ведь это же мои родные места, здесь я рос… У меня здесь бабушка жила… А теперь вот храм здесь строим.

— Батюшка, вы побывали на пороге смерти. Принято считать, что люди после таких случаев как-то пересматривают свою жизнь, по-новому на неё смотрят… Вы согласны с этим?

— Не то чтобы я посмотрел на свою жизнь по-новому… Задача каждого христианина — строить свою жизнь так, чтобы через неё прославлялось имя Божие, чтобы во главу угла поставить исполнение воли Господней. Это понятно любому православному; к этому нас и Господь призывает, и апостол Павел говорит: «Уже не я живу, но живёт во мне Христос». (Гал. 2, 20). И я к этому и стремился всегда, особенно в последние годы, но стремился как-то… теоретически, что ли… А теперь, после такого приключения, всё стало как-то естественнее и проще. Фактически моя жизнь закончилась в минувшем августе, — а сейчас началась новая, добавочная жизнь: это уже не то, что имеет каждый, это уже не моё, а только Божие. И жить, и спасаться с таким сознанием легче.

— Батюшка, а почему бандиты именно вас выбрали своей жертвой, — вы догадываетесь об этом?

— Не догадываюсь и даже не хочу об этом гадать. Следственные органы уверяют, что обязательно найдут этих голубчиков. Вот, когда их найдут, тогда они сами всё и расскажут — зачем они это делали, для чего и почему.

— А вы, батюшка, зло на них держите? В общем, это было бы вполне естественно с вашей стороны…

— Нет, не держу. Честно — никакой злобы. Я по милости Божией с самого первого момента не чувствовал к ним никакого отвращения, не держу на них обиды и не горю жаждой мести. Мне их жалко. Это правда, ведь посмотрите, что получается: я, конечно, остался побитым, но душе моей они не повредили. Я был счастливым человеком, и я им остался. А они? Что сейчас творится в их сердцах, какое смятение? Лучше и не гадать. Как же их не пожалеть — людей, которые сами себе изранили всю душу?

По моему глубокому убеждению, умение прощать своих врагов — самое трудное искусство в христианской аскетике. Что говорить о врагах? — даже простой обиды, полученной от человека близкого или даже постороннего, простить не можешь порой годами… А прощать надо. Надо. Но как? На этот вопрос трудно получить удовлетворительный ответ. Зачастую слышишь лишь пустые отговорки, — и понимаешь: этот человек сам не умеет прощать, — более того, — никогда и не пытался… Есть один батюшка, к которому я обращаюсь с наиболее трудными вопросами, — зовут его отцом Михаилом Петропавловским. Сейчас он — настоятель нового, Петропавловского храма в Сестрорецке. С ним мы говорим об искусстве прощения.

12. КОГДА НАКОПИТСЯ ОБИДА…

Вообще-то в русском народе принято было относиться к обиде, как к дурной болезни: старались не выставлять ее на всеобщее обозрение и как можно скорее залечить. В словах — «вечно он на что-то обиженный!» — явственно слышится суровое осуждение, даже презрение… Человек, стойкий к обидам, весьма уважается в любом обществе…

А все-таки, кто из нас в этом мире застрахован от обид! Прилетит, как шальная пуля, внезапно и больно — и что тут будешь делать? Нет, правда, что делать, если рана от обиды все болит и болит, и нет никакой надежды, что в ближайшем времени затянется?

— Прощение требует немалой душевной силы. Но как человеку стяжать эту силу? Есть ли на этот счет какие-то особые духовные рецепты? Вообще, согласны ли вы с тем, что умение прощать — самая трудная вещь в «искусстве христианской святости», нечто, затрагивающее самые глубины человеческой души?

— Вот вы говорите — «глубины души»… А что у нас, грешников, скрывается на этих глубинах? До самого дна души у пораженного грехом человека простирается гордыня: наиболее сильная страсть, которую и святые одолевают только под конец жизни… Обида на первый взгляд кажется пустяком, который легко забыть, но на поверку это оказывается не таким-то простым делом. Почему? Потому что обида — как айсберг: на поверхности ничтожный повод, а под водой, в глубине — огромная, уязвленная гордыня. Задумайтесь об этом, и вы сами увидите ответ на ваш вопрос: чтобы научиться прощать, забывать обиды, нужно сначала одолеть свою гордыню. А одним решительным приступом ее не сломить: победа над гордыней — результат сложной, кропотливой покаянной работы, которую всю жизнь ведет каждый православный христианин. Нет никакого отдельного «искусства прощения» — есть общее искусство духовного восхождения. На этом пути каждый шаг важен, но об особой важности прощения обид сказал Сам Господь, уча Своих учеников молитве: «Отче наш!.. остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим». То есть Господь готов простить нас ровно настолько, насколько мы сами научились прощать.

— Может быть, неспособность прощать — это результат печального жизненного опыта: ведь всех нас обманывали — и не раз! — и мы не хотим повторения? Сами посудите: легко простить человека, если он сам раскаивается, но как простить наглеца, который в лицо тебе говорит: «И сделал гадость, и еще раз сделаю!» Да нужно ли такого прощать?!