Морской узел - Гвюдлёйгюр Арасон

Зеркальная гладь моря была подернута туманной дымкой. Судов поблизости не появлялось, все как будто складывалось неплохо. Если им удастся взять этот косяк, будет полный трюм, а может, и больше.

Подойдя на среднем ходу ближе, «Слейпнир» стал прибавлять обороты.

Лои сжал кулаки и выругался про себя. Зачем так делать? Только распугают сельдь, и опять ни черта не получится.

Судно подошло совсем близко к косяку, теперь в любую минуту могла прозвучать команда к замету. Лои обеими руками закрыл глаза.

— Пошел! — приказал Паульми, давая полный ход.

Ничего не выйдет, думал Лои. Идущий косяк нельзя заметывать на полном ходу, сколько раз уже было доказано. К косяку нужно подкрадываться, а не пытаться взять его нахрапом…

Грохотал мотор, стучали грузила на нижней подборе, которую выбрасывали в воду; шум был такой, что Лои не сомневался: их снова ждет неудача. Как пить дать — вытащат пустыря. Скорее всего, это их последний замет перед возвращением в порт: на судне не осталось никакой еды, а Мюнди утверждает, что погода вот-вот испортится. На море уже появилась легкая зыбь.

Но пока что сельдь держалась в пределах невода.

Лои от волнения грыз ногти.

— Только бы не ушла, — бормотал он, — только бы не ушла в глубину, дала замкнуть круг и стянуть невод…

Во время вымета оказалось, что судно идет прямо на косяк. Это было равносильно самоубийству.

— Проклятый кэп!

Стоявшие на баке матросы вытянули вперед руки, словно пытаясь отклонить «Слейпнир» от косяка, но Паульми точно не замечал этого.

— Упустит, как позавчера, — сокрушенно покачал головой Лои. — Что взять с людей, которые при виде идущей сельди шалеют и заметывают на авось?

Круг на этот раз получился слишком большой. Когда невод выметали ровно наполовину, конечный буй был еще далеко впереди.

И тут сельдь вдруг исчезла.

Словно невидимая рука прошлась по водной поверхности — в пределах круга не стало видно ни одной рыбы.

Несколько сельдей выскочило из воды по левому борту. Лои презрительно усмехнулся.

Ну конечно, теперь все потеряно. Придется им сегодня возвращаться на берег с пустыми руками. И тогда плакали его бахилы…

Тем не менее какая-то надежда еще теплилась. Нельзя объявлять замет неудавшимся, пока сливная часть не подтянута к борту и не выбраны последние сажени кошелька. Несколько селедок всегда могут притаиться в крыльях невода, а этого достаточно, чтобы не говорить о пустыре: если в невод попалась хоть одна рыбешка, кошелек не пустой.

Когда был выброшен последний поплавок, до буя оставалось еще саженей двадцать; пришлось срочно травить трос.

Это вызывало новый поток проклятий. Слишком на много не замкнулся круг. Если раньше еще можно было надеяться, что сельдь не ушла, теперь-то она наверняка уйдет под тросом. Такого несуразного замета не было за всю путину. Конечно, нужно было заводить невод медленнее и не делать слишком большого круга. А так заметывают только те, кто не в себе или ничего не смыслит в сельди.

Дойдя до буя, «Слейпнир» дал полный, назад, и из его трубы вырвался столб черного дыма. Матросы подскочили к лебедке и принялись торопливо стягивать невод.

Конни с Рудольфом стояли в шлюпке и изо всех сил тащили бежной трос. Важно было как можно скорее подтянуть его обратно.

До Лои донесся стук двери, распахнутой Паульми: тот велел матросам в шлюпке пошевеливаться — как будто до сих пор они не работали, а прохлаждались. Сам он оголтело дергал ручку машинного телеграфа, давая то полный вперед, то полный назад.

«Совсем Паульми спятил, — подумал Лои. — Ведет себя, как будто сельдь не ушла, а все еще в неводе. Лучше бы он, черт его подери, не заметывал на полном ходу. Подкрался бы к косяку, как делал это раньше, тогда, глядишь, что-нибудь и получилось бы. Наверное, кэп действительно не в себе — как говорят ребята, вышел из формы, и теперь им не видать сельди как собственных ушей».

Но вот снова раздался крик Паульми: на этот раз он приказал забрасывать приманку.

У Лои мелькнула искра надежды. Едва ли кэп велел бы бросать приманку, если б твердо не рассчитывал на сельдь… Не станет же он приманивать несуществующую рыбу… Это было бы слишком глупо.

И все-таки, скорее всего, в неводе пусто, не попалось ни одной рыбешки.

— Подтянуть клячи! — крикнул Паульми и закрыл дверь рубки.

Лои вспомнил историю про капитана, который во время промысла сошел с ума, потому что ему пришлось — слишком долго гоняться за сельдью. Он больше суток продержал команду в аврале, вдоль и поперек прочесывая море. Наконец моторист не выдержал, бросился на капитана и привязал его к грот-мачте. После этого случая капитана списали на берег.

Может, и Паульми слишком долго гонялся за сельдью?

Когда кошелькование было закончено, конец троса привязали к форштевню. А этого, как знал Лои, никогда не делали при пустом кошельке. Значит, кэп все-таки не спятил…

Судно на полном ходу подали назад, вокруг взметнулись гейзеры пены.

Нет, это без толку, напрасная трата сил, снова подумал Лои. Посреди этой суматохи его вдруг охватило безразличие. Он продолжал наблюдать за происходящим, но равнодушно, уверенный, что косяк ускользнул давным-давно, еще когда судно пошло прямо на него. Лои ведь сам видел, как сельдь скакала в стороне от невода и смеялась над незадачливыми рыбаками. Опять они ничего не поймают, и трюм так и останется пустым. Досадно возвращаться в порт с таким никудышным уловом: у них едва наберется бочек сто сельди… Если на Лоины бахилы и налипло немного чешуи, то именно в тот раз, когда они взяли эту малость — иначе бахилы до сих пор были бы неприлично чистые.

Кок стоял в проеме кубрика, посасывая трубку. Лои отказывался понимать, как этот человек может сохранять спокойствие. Для него самого мир находился на краю гибели. Лои был не в силах выносить это безрыбье, эти сплошные неудачи… У него в жизни больше не будет ни одной радостной минуты. Каждое слово, каждая фраза будут сначала отдаваться эхом в пустом трюме и только потом звучать у него в ушах. И так все время, во сне и наяву. С этого дня жизнь его будет лишь отзвуком пустоты, а его убеждения — основываться на том, что косяки сельди неуловимы, что все всегда оканчивается неудачей.

После этого рокового замета ему уже не быть прежним.

Лои представил себе порожний «Слейпнир» в гавани рядом со множеством тяжело груженных судов. К горлу мальчика подступил комок. Какой интерес он раньше находил в этом промысле? Он принялся подворачивать голенища бахил. Теперь им прямая дорога за борт…

Со своего первого выхода в море Лои страшно завидовал матросам в рыбацких бахилах с налипшей на них селедочной чешуей. Чтобы принадлежать к избранным, мало было иметь бахилы. Нужно еще, чтобы на них налипло побольше чешуи.

Но этого ему, видно, не дождаться, вряд ли он сумеет еще хоть раз надеть их — при таком-то капитане, который ведет себя, словно никогда в жизни не имел дела с сельдью. Это из-за него Лоины бахилы остались такими чистыми.

С крыши рубки было видно, что кошелькование закончено.

Стяжной трос смотали. Матросы, стоявшие на баке, теперь перескочили в шлюпку и надели непромокаемые робы.

По привычке Лои оглядел каждый поплавок, слабо надеясь заметить в воде какое-нибудь движение, но ничего не обнаружил. Невод лежал у самого борта, в нем плавало только несколько медуз.

Лои уже не однажды первым замечал попавшую в кошелек сельдь. И обычно в крыльях невода.

Вот и теперь он пристально вглядывался в воду, пытаясь проникнуть взглядом как можно глубже. И вдруг возле одного из поплавков как будто что-то зашевелилось. Неужели… или у него просто разыгралась фантазия?..

Сердце, которое чуть было совсем не остановилось, внезапно забилось учащенно. Щеки Лои раскраснелись. Он хлопал глазами. Вот это да! Неужели сельдь все-таки не ускользнула?!

— Папочка, пожалуйста, сделай так, чтоб она не ушла… Только в этот раз… Пускай мы потом не поймаем ни одной рыбки, только бы сейчас она была в неводе. Папочка, дорогой, сделай это для меня… Если ты мне поможешь, я больше никогда не буду таскать чернослив у кока… Я буду молиться за всех несчастных, как мне велела перед смертью бабушка… Сделай, чтобы сельдь не ушла. Один-единственный раз… Чтоб набралось хотя бы бочек сто…

Не успел он договорить последние слова своей молитвы, как чудо свершилось. Из крыла невода выпрыгнула не одна, а целых две селедки.

Попалась! — завопил Лои, ударяя в ладоши. — Вон там, в неводе плеснули две рыбины!

Ребята в шлюпке расхохотались, а кок вынул трубку изо рта.

— Ну что ж, — сказал он Лои, — на этот раз бахилы остались при тебе.

Уже подняли на борт стяжные кольца, так что сельди было не ускользнуть. Внутри кошелька стало заметно копошение, вскоре сельдь забурлила и пошла… но пошла в пределах невода.