Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков

Юноша вновь посмотрел на клетку.

– Это Айраш, – мягко пояснил купец. – Несмотря на юный возраст, он сметлив и ловок. Пытался бежать даже отсюда, с торга, потому и держу его в клетке.

– Эй, уважаемый! – Работорговец и Твор обернулись, одновременно вздрогнув.

Позади них, пристально рассматривая рабов, стоял омерзительного вида старик, тощий, горбоносый, слюнявый, с лысой, как колено, башкой и косматой нечесаной бороденкой, одетый в какую-то несусветную рвань и старые лапти. И такой хочет купить раба?

Торговец тем не менее поклонился.

– Рад тебя видеть в добром здравии, почтеннейший Лютожад. Каким ветром в наши края?

– Дурным, дурным ветром, – сварливо произнес старик. – Хотел заработать на кожах, да все потерял, теперь вот бедствую.

– Нам бы так бедствовать, как он, – когда Лютожад отвернулся к рабам, шепотом пояснил работорговец. – Этот старый пень – самый богатый купец в Смоленске! Ты не смотри на его вид – скуп изрядно, всех слуг своих заморил голодом. Нехороший человек.

«Нехороший человек» между тем беззастенчиво рассматривал невольников. Выбрав тощую испуганную девушку, велел раздеться, ощупал, потрогал пальцами зубы. Презрительно сплюнув, обернулся.

– Сколько просишь за эту, Ратмир?

– Пять гривен.

– Пять гривен?! За эту голодную девку, которая, возьми я ее, с жадностью сожрет у меня все запасы? Пять гривен… Я бы не дал за нее и двух.

– Сказать честно, я сам приобрел ее у Харинтия Гуся за три гривны, – пожал плечами работорговец Ратмир. – Какой же смысл мне продавать ее тебе даже за две?

– Как хочешь, как хочешь. – Лютожад потряс бородою. – Не думаю, чтоб у тебя ее кто-нибудь взял за такую цену, – слишком уж тощая. А этот? – Он подошел к клетке. – Видно, нерадив и склонен к побегам? Так и быть, возьму его за десять ногат, исключительно из уважения к тебе, Ратмир.

– Парень стоит гораздо дороже, – с усмешкой заметил купец. – Вряд ли ты согласишься приобрести его за мою цену.

Старик осклабился:

– И какова же твоя цена, почтеннейший, позволь узнать?

– Десять гривен.

– Что?! – Скупца, казалось, сейчас хватит удар. Губы его скривились, глаза вылезли из орбит и, казалось, вот-вот выскочат и заживут вполне самостоятельной жизнью. – Десять гривен!!! Нет, вы слышали? Десять гривен за некормленого непокорного раба? Да за такую цену можно купить пять коров! Да-да, вполне можно купить, и не самых худых, стельных. Ну, Ратмир, умеешь ты удивлять людей. Десять гривен! Ну сказал бы три, ну пять. Я бы, может, и взял бы его у тебя за пять гривен.

– Цена названа, уважаемый. – Работорговец стоял на своем.

Покачав головой, Лютожад снова сплюнул и пошел прочь, гулко ругаясь.

– Завтра снова припрется. – Ратмир неприязненно посмотрел вслед ушедшему старику. Пожаловался: – Неделю уже ходит, сбивает цены. Хитер… Не продам я ему никого, – вдруг убежденно сказал купец. – Лютожад – очень плохой человек, очень. Недаром рассказывают про него разные мерзости. Говорят, он… Ладно, не буду, язык не повернется. Неспроста Лютожад так просил продать парня… А вот тебе бы я его продал! Вижу, ты человек благородный. Бери отрока за три… да даже за две гривны! Из него выйдет смышленый слуга, уж ты мне поверь, не первый год в этом деле. Ну как, берешь? Сейчас выпущу его, пусть побегает. Увидишь, какой быстрый…

– Откуда ты? – Твор подошел к клетке.

– С Сожа-реки, – сглотнув слюну, отозвался невольник.

– С Сожа?! – удивленно переспросил Твор. – Земляк…

Юноша с сожалением потрогал опустевший кошель – все серебро ушло на подарки чернобровой деве. Что ж, не судьба…

Простившись с благообразным работорговцем Ратмиром, Твор со всех ног поспешил обратно на службу. Время поджимало, скоро мог прийти с проверкой сотник.

– Я отыскал лекаря, князь. – Тиун Ярил Зевота вошел в княжеские покои, неслышно отворив дверь.

– Отыскал?! – Хельги вскочил с лавки. – Ну, наконец-то. Кто же это? Ромей?

– Да, из Солуни.

– Солунь? А, Фессалоника… Кажется, это где-то в Македонии или вообще на болгарской границе. Водятся ли в такой замшелой провинции хорошие лекари?

– Говорят, он хороший лекарь, этот Эвристид, – качнул головой тиун. – Я беседовал со многими купцами.

– Как давно он в Киеве?

– Совсем недавно. Прибыл с купеческим караваном.

– Уж не с тем ли купцом, который… – Хельги усмехнулся, вспомнив стрелы, не так давно посланные в него ромейским торговцем. Как потом оказалось, наконечники были пропитаны ядом и перевязаны высушенной кожей змеи. Да, если б не доклад опохмелившегося волхва Войтигора да не железные пластины под одеждой…

– Нет, он прибыл с сурожцем Евстафием Догоролом.

– Евстафий здесь?! Старый дружище. Чего ж не зайдет, брезгует?

Тиун усмехнулся:

– Думаю, просто стесняется. Ты же все-таки князь!

– Пошли завтра же приглашение от моего имени, – распорядился Хельги. – Нет, сегодня же я поеду к нему сам. Заодно привезу лекаря… Надеюсь, боги будут благосклонны к моей дочери.

– Мы все надеемся, князь.

Евстафий Догорол отыскался на постоялом дворе Любимы – где же еще-то? Хитрый сурожец всегда там останавливался. Увидев князя, едва не поперхнулся вином – выскочил из-за стола, поклонился, сверкая черными глазами.

– А ты ничуть не изменился, Евстафий. – Князь с улыбкой опустился на лавку. – Все такой же чернявый, веселый, разве только морщин немного прибавилось.

– И горб на моей спине стал как будто тяжелее… Зато ты вошел в полную силу, князь. – Сурожец потянулся к кувшину. – Велю принести еще вина.

– Постой. – Хельги покачал головой. – После выпьем с тобой, Евстафий. Сегодня же буду краток – у меня больна дочь, а с тобой, говорят, прибыл хороший лекарь?

– А, ты про фессалонийца Эвристида? – понимающе кивнул купец. – Да, он хороший врач, знаток Галена и сам в своем деле не промах. Я подобрал его в Гераклее, по пути из Константинополя. Эв-ристид вылечил от лихорадки одного из моих слуг.

Хельги задумался:

– Ты не спрашивал, почему он покинул Фессалоники?

– Алчность, – усмехнулся сурожец. – В Фессалониках хватает хороших врачей, а наш Эвристид, прямо скажем, не особо богат. Попытался было поискать счастья в столице – да ведь и там полно конкурентов, так и докатился до Гераклеи. А сейчас задумал врачевать в Киеве.

– Тут не прогадает, – кивнул князь. – Зови. Посмотрю, что за лекарь.

– Он живет не здесь. – Евстафий Догорол покачал головой. – Уже успел купить дом на самом краю Подола, у оврагов. Так себе домишко, скорее – хижина, зато просторный двор, изгородь, амбар. Думаю, Эвристид неплохо поправит свои дела в Киеве, он хороший врач.

– Вот и славно. Где, ты говоришь, его дом?

Фессалонец производил впечатление. Далеко не первой молодости, солиден. Высок, худ, черноволос, с узким бритым лицом и глубоко запавшими глазами. Одет в темную просторную