Слова сияния - Брендон Сандерсон

Закрыв глаза, он принял стойку копейщика. По-прежнему лил дождь. От поверхности бассейна отскакивали брызги, мокла крыша, капли падали на дорожки улиц. Каладин чувствовал себя опустошенным, будто из него выпили всю кровь. Из-за окружающей мглы хотелось забиться куда-нибудь в уголок.

Но он начал танцевать под дождем, перетекая из одной копейной стойки в другую и изо всех сил стараясь не опираться на раненую ногу. Вокруг поднимались брызги. В привычных позициях он искал покой и цель.

Но не нашел ни того, ни другого.

Равновесие постоянно нарушалось, в ноге вспыхивала боль. Дождь не помогал, а только раздражал. Что еще хуже, не дул ветер. Воздух застыл неподвижно.

Каладин запутался в собственных ногах, неуклюже взмахнул копьем и выронил его. Копье перевернулось и плюхнулось в воду. Поднимая его, Каладин заметил, что арденты наблюдают за ним взглядами, выражающими что угодно от замешательства до веселья.

Он начал заново. Простые копейные приемы. Никаких вращений оружием, никаких выкрутасов. Шаг, еще шаг, удар.

Древко копья казалось чужим в пальцах. Несбалансированным. Шторма, он пришел сюда за утешением, но только все больше расстраивался, продолжая тренироваться.

Какой части своего мастерства с копьем он был обязан утраченным способностям? Чего он стоил без них?

Каладин снова выронил копье, попытавшись изобразить простой поворот и удар. Потянувшись за оружием, он обнаружил сидящего рядом спрена дождя, который смотрел вверх не моргая.

Зарычав, Каладин схватил копье и поднял голову к небу.

– Он этого заслуживает! – проревел он облакам.

Все так же барабанил дождь.

– Назови мне причину, почему нет?! – закричал Каладин, не заботясь о том, что его могли услышать арденты. – Возможно, он не виноват и, возможно, он старается, но у него по-прежнему ничего не выходит.

Тишина.

– Отрезать раненую конечность будет правильным решением, – прошептал Каладин. – Мы должны это сделать. Чтобы... чтобы...

«Чтобы остаться в живых».

Откуда пришли эти слова?

«Делай все, чтобы остаться в живых, сынок. Превращай обузу в преимущество всякий раз, когда сможешь».

Смерть Тьена.

В тот момент, тот ужасный момент, он наблюдал, неспособный ничего изменить, как умирал его брат. Командир взвода, в котором состоял Тьен, пожертвовал необученным новобранцем, чтобы получить мимолетное преимущество.

Каладин поговорил с командиром взвода, когда все было кончено.

«Делай все, чтобы остаться в живых, сынок».

Здесь прятался какой-то извращенный, ужасный смысл.

Тьен был ни в чем не виноват. Тьен старался. И все равно у него ничего не получалось. Поэтому они его убили.

Каладин рухнул на колени в воду.

– Всемогущий! О Всемогущий!

Король...

Король был Тьеном для Далинара.

– Атаковать? – переспросил Адолин. – Ты уверена, что мой отец сказал именно это?

Молодая женщина, передавшая послание, кивнула. Она являла собой жалкое зрелище: промокшие под дождем волосы прилипли ко лбу, платье с разрезами и кушак посыльной вымокли насквозь.

– Вы должны остановить их пение, если сможете, светлорд. Ваш отец указал, что это важно.

Адолин оглядел батальоны, удерживающие южный фланг. Прямо за ними, на одном из трех плато, окружающих армию, паршенди тянули свою ужасную песню. Чистокровный фыркал, пританцовывая на месте.

– Мне она тоже не по душе, – тихо сказал он, похлопав коня по шее.

Эта песня выводила его из себя. И что за красные молнии пробегали по их рукам и ладоням?

– Перел, – обратился Адолин к одному из своих полевых командиров. – Передай людям приготовиться и ждать команды. Мы выдвигаемся по мостам на южное плато. Впереди тяжелая пехота, за ними копейщики, пикинеры наготове на случай, если нас отбросят обратно. Я хочу, чтобы на другой стороне солдаты были готовы сплотиться в отряды и держаться до тех пор, пока мы не убедимся, что взломали шеренги паршенди. Шторма, жаль, у нас нет лучников. Вперед!

Его слова передали войскам, и Адолин направил Чистокровного на один из заранее установленных мостов. Его сегодняшние охранники-мостовики – Шрам и Дрехи – побежали следом.

– Вы вдвоем собираетесь отсидеться? – спросил Адолин у мостовиков, устремив взгляд вперед. – Вашему капитану не понравится, если вы примете участие в битве против паршенди.

– Пусть все катится в Бездну! – воскликнул Дрехи. – Мы будем сражаться, сэр. В любом случае, там не паршенди. Уже не паршенди.

– Хороший ответ. Они начнут действовать, как только мы пойдем в атаку. Необходимо защищать мосты для остальной армии. Старайтесь держаться поближе ко мне, если сможете.

В ожидании Адолин оглянулся через плечо и медлил, пока...

В воздух поднялся огромный синий драгоценный камень, привязанный к далекому шесту у штабной палатки.

– Вперед!

Адолин пришпорил Чистокровного и поскакал через мост, разбрызгав лужи на другой стороне ущелья. Спрены дождя замельтешили в воздухе. Два мостовика последовали за ним бегом. Пришла в движение волна тяжелой пехоты в прочной броне, с молотами и топорами, отлично раскалывающими панцири паршенди.

Основная масса паршенди продолжила монотонное пение, но небольшая часть их армии, тысячи две, отделилась от остальных и двинулась наперерез Адолину. Он зарычал, пригнувшись к седлу, в руке появился Клинок Осколков. Если они...

Вспышка света.

Мир покачнулся, и Адолин обнаружил, что катится по земле, скрежеща Доспехами Осколков по камням. Броня приняла на себя удар от падения, но никак не могла помочь самому Адолину прийти в себя. Вокруг все вращалось, под шлем затекла вода, омыв лицо.

Наконец остановившись, он заставил себя подняться на ноги и, спотыкаясь и позвякивая Доспехами, стал размахивать Клинком по сторонам на случай, если паршенди удалось подобраться достаточно близко.

Адолин сморгнул воду внутри шлема и сориентировался в изменившейся обстановке. Белое на коричнево-сером. Что же...

Он полностью проморгался и осмотрелся прояснившимся взглядом. Белое пятно было конем, лежащим на земле.

Адолин выкрикнул что-то неразборчивое, звук эхом раскатился внутри шлема. Не обращая внимания на крики солдат, на дождь, на внезапно раздавшийся рядом неестественный треск в воздухе, он бросился к телу коня, распростершемуся на земле. Чистокровный.

– Нет-нет-нет, – забормотал Адолин, рухнув на колени рядом с жеребцом.

По белой шкуре через весь бок животного проходил странный ветвящийся ожог, широкий, с неровными краями. Открытые темные глаза Чистокровного, на которые капал дождь, не моргали.

Адолин отвел руки, неожиданно засомневавшись, стоит ли трогать коня.

Он чувствовал себя юнцом, попавшим в незнакомую ситуацию.

Чистокровный не двигался.

Адолин занервничал сильнее, чем во время поединка, когда выиграл свой Клинок.

Крики. Снова треск в воздухе, резкий, неожиданный.

«Они выбирают себе наездника, сынок. Мы зациклены на Осколках, но любой человек – храбрец или трус – может привязать Клинок. С ними же все по-другому. Здесь выигрывают только достойные...»

Двигаться.

Время горевать наступит позже.

Двигаться!

Зарычав, Адолин вскочил на ноги и бросился мимо двух мостовиков, которые стояли на страже с тревожным видом, держа копья наготове. Он призвал Клинок и побежал к сражающимся впереди. Прошло всего несколько мгновений, но ряды алети уже проседали. Тяжелые пехотинцы сбились в несколько плотных групп, остальные оказались повержены, оглушены или сбиты с толку.

Сверкнула очередная вспышка, за которой последовал треск. Молния. Красная молния. Она отделилась от группы паршенди, вспыхнула и в мгновение ока исчезла, оставив после себя светящийся, ветвистый послеобраз, который на короткое время затмил зрение Адолина.

Впереди упал мужчина, поджарившийся в своей броне. Приближаясь, Адолин проревел, чтобы люди держали строй.

Треск послышался еще несколько раз, но, похоже, удары были плохо нацелены. Иногда молнии вспыхивали за спинами алети или странным образом ветвились, не попадая в них напрямую. На бегу Адолин заметил вырвавшийся от пары паршенди разряд, который ударил аркой и немедленно ушел в землю.

Паршенди уставились вниз, сбитые с толку. Казалось, что ударила молния... молния с неба, только с непредсказуемой траекторией.

– Нападайте на них, вы, крэмлинги! – прокричал Адолин, пробегая сквозь солдат. – Назад в строй! Это все равно что обстрел лучников! Прикрывайте головы. Сомкнуть ряды! Если мы дрогнем – умрем!

Он сомневался, услышали ли его слова, но кричащая, бросающаяся на линии паршенди фигура принца что-то изменила. Раздались крики офицеров, шеренги стали выравниваться.