У каждого свой путь - Любовь Рябикина

— А вы разве ничего не боитесь?

Маринка широко улыбнулась:

— Я же не бессмертная! Но я боюсь другого — когда вокруг море лжи, честному человеку жить в таком отстойнике трудно. Трудно сделать что-либо, натыкаясь на глухую стену равнодушия. Я боюсь не выдержать!

Через сутки в Марину снова стреляли. Это случилось, когда она выходила из подъезда. День был пасмурный и серый. Полностью облетевшая с деревьев листва уже начала чернеть и покрывала газоны ровным грязно-желтым ковром. Ярко выделялись на сером фоне гроздья рябины с прозрачными капельками воды на каждой ягодке. Моросил мелкий противный дождь. Холодный ветер проникал под пятнистую куртку и Марина, выходя из подъезда, запахнула ее поплотнее.

Молодой парень с пустыми глазами стоял возле ступенек, повернувшись спиной ко входу. Ссутулившаяся спина и вжатая в плечи голова были повернуты в сторону выезда со двора. Казалось, что он кого-то ожидает. Но едва женщина появилась, парень резко развернулся. В его руках тускло блеснул ствол пистолета. Володя Бутримов успел закрыть Степанову собой. Игорь Оленин и Леонтий Швец бросились за убегавшим убийцей. Младший сержант прыгнул вперед и сбил незнакомца с ног. Леон легко закрутил ему руки.

Дежурившие милиционеры вызвали «скорую» помощь и позвонили в отделение. Игорь и Леон дождались милицию и сдали преступника. Затем отправились в отделение, чтобы дать показания. Раненого Бутримова, еще до прибытия «скорой», на депутатской «Волге» увезли в Бурденко. Марина плюнула на намеченное утреннее заседание в Думе и повезла друга в госпиталь. Старший лейтенант Демин предупредил ближайшее отделение ГАИ, а те оповестили коллег по трассе. Их никто не остановил за все время движения. Голова Володи лежала на ее коленях. Она зажимала раны носовым платком и сереньким шарфом с шеи. Поминутно торопила сидевшего за рулем Сабиева:

— Быстрее, Клим, быстрее!!! Он кровью истекает!

Сабиев выжимал из автомобиля все, что мог. Тормоза скрипели на резких поворотах. Степанова по дороге связалась с госпиталем и предупредила о пациенте. Затем позвонила Бредину и рассказала о покушении. Их ждали в хирургическом отделении. Беспрепятственно пропустили на КПП, распахнув заранее ворота. Едва машина подлетела к подъезду, трое дюжих санитаров переложили тело раненого на каталку и бегом повезли в операционную, раздевая на ходу.

Врачи долгих три часа боролись за жизнь Бутримова. Марина во время операции сидела в коридоре хирургического отделения, опираясь локтями в колени и низко опустив голову. Нет, она не плакала, только резко постарела за эти несколько часов. Прибывший генерал сразу отметил сведенные на переносице брови и понял, что разговор будет не из легких. Степанова подняла голову при его шагах и начала решительно отказываться от охраны:

— Володя из-за меня под пули попал! Не могу я, товарищ генерал, жизнями парней рисковать! Не могу! Давайте так, вы выдаете мне разрешение на право ношения оружия, даете бронежилет и я отвечаю за себя сама. Так, как в Афгане было. Как мне в глаза его родителей смотреть, если Володька умрет? Как Марии объяснить, почему он погиб? Ведь он жениться собирался! Заберите парней! Я сама себя беречь буду…

Генерал встал напротив. Встряхнул ее за плечи так, что голова Маринки мотнулась из стороны в сторону:

— Прекрати пороть ерунду! Прекрати истерику! Ты же сильная! Парни за честь считают охранять тебя. Меня спецназовцы никогда не простят, если я сделаю так, как ты говоришь… — Сел рядом. Опустив руки между колен, чуть повернул голову и поглядел женщине в хмурое усталое лицо: — Тяжело его?

Она выдохнула, отвернувшись:

— Тяжело. Печень пробита и селезенка задета.

В коридор вышла молодая медсестра. Сдвинула повязку с лица на шею. Огляделась и решительно подошла к сидевшим на кушетке:

— Здравствуйте! Доктора просили передать — парень будет жить. Вы его вовремя доставили.

Маринка как-то беспомощно посмотрела на нее, уронила голову на скрещенные на коленях руки и разревелась. Медсестра удивленно глядела на нее, а генерал молча развел руками в ответ на вопросительный взгляд женщины.

Глава 9

Шла середина ноября. У Марины был выходной и она спокойно занималась домашними делами. Продукты закупили накануне и впервые не надо было никуда идти. Ребята пытались ей помочь в домашних хлопотах. В этот день с ней в квартире находились двое: Клим Сабиев и Леонтий Швец. После всех попыток устранения «неугодного» депутата, в квартире теперь дежурили по двое.

Володя Бутримов неделю назад выписался из госпиталя. Ему предоставили месячный отпуск после тяжелого ранения. Он появился в квартире Марины бледный и похудевший. Когда Марина спросила, куда брать билет, пояснил:

— До Мантурово. Мы с Марией еще во время похорон Николая Горева заявление подали. Да вот рана помешала вовремя расписаться. Светланка меня «папой» зовет. Я к ним еду. Поженимся и на пару недель к моим родителям рванем. Так что приеду женатым человеком.

Степанова проводила его на вокзал, передав с ним пакет с гостинцами для детей и родителей.

Марина, с утра, не спеша перестирала и развесила белье. Потом встала к плите и принялась готовить. На сердце было странное предчувствие. Она сварила большую кастрюлю щей и приготовила азу с гречкой, уверенная, что приготовленного ей хватит на всю следующую неделю. Принялась резать свежую капусту для салата. Перетерла ее с морковью, уксусом, сахаром и солью. Собралась помыть руки. Раздался звонок телефона и тут же из коридора до нее донесся приглушенный оживленный говор. Она выглянула:

— Леон, кто там?

Швец махнул рукой как-то неопределенно, но так и не повернулся лицом. Марина не обратила внимания на странность в поведении парня и вернулась на кухню, решив, что парень разговаривает с очередной знакомой. В последнее время их у него было несколько. Даже ребята посмеивались над мужиком и дразнили «Казановой». В дверь позвонили и Швец попросил:

— Марин, открой сама! Соседка хотела заглянуть. Клим в комнате читает, а я тут болтаю…

Голос звучал слишком весело, но Маринка снова не обратила внимания. Леон не повернулся, продолжая стоять с трубкой возле уха. Она спокойно распахнула дверь и… села на тумбочку, прямо на телефон. На пороге стояли три полковника: Огарев, Андриевич и Силаев. Все трое широко улыбались и все были со спортивными сумками на плечах. В грязноватом камуфляже, не бритые, похожие на бомжей. Огарев смотрел на застывшее лицо пару секунд, а затем спросил:

— Пустишь на пару ночей?

Она подскочила и кинулась к ним. Втащила в прихожую, захлопнув дверь. Обхватила всех троих за шеи, беспорядочно целовала колючие щеки и подбородки, нервно смеялась, а по щекам катились слезы:

— Мужики, родненькие мои, да как же я по вам соскучилась! Какие вы молодцы, что приехали! Я так рада! Почему не сообщили? Я бы за вами на Чкаловский приехала. Да хоть на месяц! Оставайтесь!

Все трое обнимали ее. Когда немного поуспокоились, женщина отстранилась, давая возможность раздеться. Сабиев и Швец вытянулись, приветствуя офицеров. Пожали руки друг другу. Степанова показала Леону кулак и он широко улыбнулся — сюрприз удался! Андриевич повесил бушлат первым, быстро окинул взглядом похудевшую фигурку в простеньком халатике. Покачал головой:

— Ты в Чечне справнее выглядела, чем сейчас. Костя, придется тебе жену на откорм сажать. Смотри, что политика с человеком сделала?

Силаев повернулся к Марине. Серые глаза странно смотрели на нее и она шагнула к нему, уткнувшись головой в грудь. Прошептала, пряча горевшее лицо:

— Живой… — На мгновение прижалась, тяжело вздохнув. Отстранилась и предложила: — Мужики, давайте-ка в ванную с дороги! Белье чистое есть? А то у меня тут кое-что имеется от прежней жизни.

Огарев усмехнулся, оглядываясь в чистеньком коридоре:

— Марин, ты погляди на нас, а затем на себя. Твое белье нам на руку не налезет!

Она хитро усмехнулась:

— Дудки! Налезет! Мне в последний раз форму пятьдесят четвертого размера выдали! Два простых и одно теплое. Косте я спортивные брюки приобрела по случаю. Как раз три штуки. И нижнее белье купила. Тоже можно одевать. Ну, так что, оденете?

Андриевич смутился:

— Да вроде неудобно в нательной рубахе перед депутатом ходить…

Женщина расхохоталась. Бросилась в свою комнату. Они вошли следом, разглядывая уютную комнату. Марина достала из шкафа спортивные штаны:

— Господи! Да я что, вас не видывала в таком виде? Так что переодевайтесь в чистое, а я вашу форму постираю. Или сначала поедите?

Марина переводила взгляд с лица на лицо, стоя со стопкой одежды в руках. Огарев покачал головой, поглядев на друзей:

— Помыться надо, а то на чертей похожи. Милиция внизу документы чуть ли не обнюхивала. Марина, мы форму сами постираем. Костину стирай…