Привет, грабли! Да, снова я (СИ) - Лабрус Елена

— Ну говори, — сунул Сава в карман телефон и опёрся о косяк двери плечом.

— Ты голый, — кивком показала она на его пресс.

— Я у себя дома, — равнодушно пожал он плечами и не думая ничего надевать ей в угоду. — Как хочу, так и хожу.

— Ты не имел права говорить отцу, что у нас договор, — упёрла она руки в бока.

— То есть я должен был сорвать, глядя ему в глаза? Так надо было поступить?

— Мог бы что-нибудь придумать.

— Что? Ты собралась и уехала, ничего не сказав: куда, зачем. И вообще вела себя, словно я пустое место. Не удивительно, что он заподозрил, что никакая мы не пара.

— Я вела себя, словно ты пустое место? Я?! Это ты никого, кроме моего отца не замечал, и вообще не отходил от него не на шаг, словно хотел стать его новой мартышкой.

— Чу̀дно, — развёл руками Сава.

— Чу̀дно! — передразнила она. — А нормальные слова ты знаешь? Или думаешь, что тебе идёт эта старомодность?

— Хочешь сказать, что я старомодный?

— Ну не я же ношу в бумажнике фото любимой девушки, не имею семейного герба и не сражаюсь на дуэлях. Да, ты старомодный, — отступала она, потому что Сава наступал.

— И это говорит девушка, которая ругается «етишкин дрын»? Даже моя бабушка выражается современнее.

— А ещё ты зануда, — она упёрлась спиной в комод. Дальше отступать было некуда.

— А ты… постоянно жрёшь конфеты, — навис над ней Сава.

— А ты… — отклонилась она, не зная, что сказать, тяжело дыша от переполнявших её эмоций. Задрала голову. Приоткрыла рот, чтобы набрать в грудь воздуха.

И может быть где-то что-то щёлкнуло, сгорел предохранитель или вырубило тумблер и разомкнуло цель, соединяющую его мозг с телом, этого Сава не слышал. Он слышал её взволнованное дыхание, видел её губы… и пропустил момент, когда его рука подхватила её за шею, и его губы накрыли её.

Пропустил он и тот момент, как остро, почти невыносимо прокатилась по телу волна желания. Как летела на пол срываемая в четыре руки одежда. Как жадно, неистово, словно веками тосковали друг по другу, сплелись их тела.

А потом безумный танец под скрип матраса, литавры кровати и грохот чего-то, что упало, закончился фейерверком, что унёс Саву куда-то высоко-высоко к звёздам, и в наступившей блаженной тишине вернул на кровать. К ней.

— Твою мать, — тяжело дыша, уткнулась Эвита в его мокрое от пота плечо.

— Етишкин дрын, — выдохнул Сава, прижав её к себе.

И дрожь, что финальный раз прокатилась по их телам сказала всё за них.

Слова были лишни. И даже неуместны. Их губы встретились в нежной пронзительной благодарности и не хотели расставаться.

И всё же Сава отстранился, Чувствуя, что, если сейчас этого не сделает, она зайдут на второй круг. Закрыв глаза, потёрся о её висок.

— М-м-м, — приглушённо замычал он, заставляя себя молчать, когда хотелось шептать ей: «Люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю…»

— Согласна, — улыбнулась она, не открывая глаз.

— Кис-Кис, — позвал он. И когда она открыла глаза, показал вниз. — Если ты ничего не пьёшь, давай я сбегаю в аптеку и что-нибудь куплю. Я кончил в тебя.

— Негодяй, — покачала она головой, улыбнулась, а потом шепнула на ухо: — Я пью.

Глава 55

Когда Сава вышел из душа, Кис-Кис уже повесила на балкон своё мокрое полотенце, соорудила на двоих бутерброды и сидела на кровати в его рубашке, уставившись в его ноутбук.

— А это что за четыре пика? — подав ему кружку чая, ткнула Эвита мизинцем в график на экране.

— Думаю, я не должен тебе рассказывать, — покачал он головой.

Смотреть на неё было как смотреть на восходящее солнце. Он был по уши в неё влюблён. И не помнил, когда в своей жизни чувствовал это так же сильно. То, что он испытывал к Кире теперь выглядело жалким подобием. За неимением опыта он звал ту тоску любовью, и тот лобковый зуд — страстью. Но это… это было другое.

Вздымая грудь, это новое незнакомое ему чувство рвалось наружу.

Он и хотел бы, не смог скрыть его в своём взгляде.

И она заметила.

— Ты так смотришь, — Эвита склонила голову набок, словно сомневаясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Так и есть, как смотрю, — улыбнулся Сава.

Она коснулась его лица, погладила пальцем, и он потёрся щекой об её руку, прижал к плечу. Прижался к её руке губами, не сводя с глаз.

— Это скрин рабочей программы, Кис-Кис. И, может, там не секретная информация, но всё же работа есть работа.

— Просто эти четыре пика. Это же четыре особняка, что купил отец, да? Все четыре в разных местах. Один в Англии, один в Италии, один во Франции. И четвёртый, последний, в Америке.

Она не могла этого видеть на экране. Там была просто статичная картинка, что Сава поставил на заставку рабочего стола. Он всегда делал так, когда думал над какой-то сложной задачей. И под «пиками» стояли просто номера. Но она была права. Особняков было шестнадцать, но пики давали только эти. Пики продаж, пики прибыльности, пики самого удачного вложения денег.

— Я не могу тебе сказать ни «нет», ни «да», — покачал он головой.

— А я тебе могу. Их должно быть пять, — закрыла она ноут.

Сава взял бутерброд, последовав её примеру, но не донёс до рта.

— Пять? Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, — поёжилась она и покрылась мурашками.

— Замёрзла? — подскочил Сава.

Стоя откусил, положил бутерброд на тарелку. Вытер пальцы.

К вечеру и правда похолодало.

Но, закрывая балкон, подумал: какой чай? Он же купил две бутылки вина.

Нашёл волшебный пульт, что задёрнул все шторы.

В сгустившемся полумраке вспыхнул горящими поленьями электрический камин.

Повеяло теплом.

— Держи, — подал он Эвите свой самый мягкий свитер. И переставил тарелку с бутербродами вниз на ковёр, поближе к огню. — Вина?

— Да, — опустилась она на пол и закутала ноги пледом.

Он открыл вино, налил, подал. И вдруг вспомнил. Когда она обвиняла его в старомодности, сказала про дуэли. Но откуда она?..

— Я думаю, ты предложишь выпить за нас, — подняла она бокал, — но я хочу за тебя.

— За старомодного дуэлянта? — улыбнулся Сава.

Она сделала глоток и показала на него бокалом:

— Кстати, да. Хотела тебя спросить. Что это была за история с дуэльным клубом?

Сава приподнял одну бровь. Эвита невинно пожала плечами.

— Прости, да. Я искала о тебе информацию.

— Да кто бы сомневался. Разве сейчас кто-то делает иначе?

— Ага, — прищурила она один глаз и прицелилась в него пальцем. — Значит, ты про меня тоже искал?

Он развёл руками.

— Но обо мне потом, — согласилась она. — Сначала про тебя.

— Это долгая история. И та самая.

Эвита замерла. А потом выпила вино до дна.

— Я готова слушать. Ничего не упускай, — протянула пустой бокал. — И я останусь до утра.

Сава улыбнулся. Можно подумать я бы тебя отпустил.

Но вслух этого не сказал.

Глава 56

— Итак, дуэльный клуб… — подсказала Эвита.

— На самом деле он назывался «Клуб дуэлянтов», — наполнил Сава её бокал. — Уже не помню кто меня в него пригласил. Это было на первом курсе универа. Впрочем, это не важно. Главными условиями вступления в клуб были: мужской пол, дворянское происхождение и возможность заплатить взнос. И я по всем параметрам подходил.

— Вот как, — хмыкнула она. — Значит, клуб был для избранных?

— Исключительно. Но эти правила вроде как были не блажь, а исходили из регламента дуэлей, что установили ещё в те времена, когда дрались на шпагах. По замыслу европейских моралистов поединок не только позволял достойно ответить на оскорбление, но и улучшал нравы общества. Неловкие шутки, неуместные каламбуры могли закончиться фатально. Ну и драться на дуэли могли, конечно, только мужчины и только дворяне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И в «Клубе дуэлянтов» вы дрались?

— Конечно. И на шпагах. То есть изучали фехтовальное искусство. И на пистолетах. Именно из желания больше узнать о дуэльном оружии и возможности подержать его в руках, я, наверное, в клуб и вступил. Миссия у него была всё же историческая. Изучение правил поединков, а таких было не одно. Реконструкция знаменитых дуэлей.