Клизма романтизма. Путеводитель по постсоветской архитектуре Петербурга - Александр Владимирович Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В отличие от ситуации с «Охта-центром», мало кто пытался оспорить композиционную закономерность появления высотного акцента на площади Конституции. Удаленность от исторического центра и градостроительная незавершенность этой огромной площади, безусловно крупнейшей в Петербурге по габаритам визуального бассейна, позволили компании «Лидер групп» возвести здесь бизнес-центр высотой в полтораста метров относительно быстро и бесконфликтно. Конечно, совсем без критики не обошлось и на этот раз: выяснилось, что если очень постараться, то в ясную погоду прямоугольный силуэт башни можно различить в створе Лиговского проспекта. Всемирный клуб петербуржцев даже поспешил внести здание в свою «Черную книгу».
Но реплики неодобрения в адрес этого объекта звучали скорее ради приличия и впрок; в целом же архитектурная общественность сочла его вполне уместным. Ландшафтная доминанта была задумана на этом месте несколько десятилетий назад, когда город отказался от планов по продлению Новоизмайловского проспекта на юг от Ленинского. Башня, в каких бы архитектурных формах она ни воплотилась, должна была стать предсказуемой кульминацией одной из ключевых градостроительных осей Петербурга, которая конкурирует с самим Московским проспектом. Коридор Вознесенского, Измайловского и Новоизмайловского проспектов начинается от башни Адмиралтейства – umbilicus urbis Петербурга, – в то время как луч Московского дотягивается лишь до Сенной площади, разбиваясь о сложную сетку исторических кварталов. Однако красивая в своей обезоруживающей простоте идея сквозной перспективы, что начинается с золоченого шпиля Адмиралтейства и уходит в бесконечность, пронзая все годовые кольца городского будущего, уже никогда не будет осуществлена в полной мере. В середине XIX века этот луч петербургского трезубца было решено остановить сразу за Обводным каналом, где он с тех пор упирается в здание Варшавского вокзала. Романтика промышленной революции, воплощением которой служили железнодорожные вокзалы, одержала верх над незамысловатой геометрической эстетикой.
А что теперь? Рельсы разобраны. Коридор несостоявшегося проспекта понемногу материализуется в корпусах новых жилых комплексов. Да, вокзал давно не работает по своему прямому назначению, но его псевдоренессансный экзувий никуда не денется, и уже в 1960-е стало понятно, что Новоизмайловскому проспекту не суждено реализовать ту градообразующую миссию, которую на него возлагали прежде. В 1978 году Градсовет утвердил проект ансамбля площади Конституции, согласно которому Новоизмайловский проспект получал наконец свое завершение в виде протяженного корпуса научно-исследовательского института с башней по центральной оси. Фланги этого НИИ были достроены в срок, а вот с высотной частью вышло сложнее. Ее строительство остановили на стадии фундамента в 1986 году, когда в конструкциях была зафиксирована избыточная осадка.
Недострой простоял в таком виде до середины нулевых. После серии перепродаж он достался холдингу «Лидер групп». Авторы нового проекта – компания, входящая в холдинг, – решили осуществить замысел советских градостроителей, значительно увеличив масштаб башни и изменив фасадные решения. Для высочайшего здания города была выбрана форма лаконичного стеклянного параллелепипеда со слегка выгнутым лицевым фасадом – решение, призванное старательно игнорировать его композиционную и символическую связь с Адмиралтейством. Строительству не смог помешать даже глобальный экономический кризис, хоть он и существенно отразился на сроках работ.
Высота небоскреба – не главный его вау-эффект. Необъятный простор площади Конституции заметно скрадывает высоту башни, придает ей не то чтобы скромный, но неподавляющий характер. Основная фишка проекта – колоссальный медиафасад, покрывающий все вертикальные поверхности башни. По вечерам Лидер-тауэр превращается в один огромный светильник: на фасадах разыгрываются такие световые шоу, что жителям окрестных домов приходится спасаться от него за плотными шторами. В перерывах между роликами разной степени художественности на главном фасаде появляется логотип компании «Лидер групп», делая небоскреб крупнейшим в городе рекламным баннером.
Башня состоит из 42 этажей общей площадью 52 тыс. кв. м, большую часть которых занимают офисные пространства бизнес-центра класса А. На предпоследнем этаже расположен традиционный для небоскребов панорамный ресторан. Боковые 7–8-этажные корпуса, построенные еще в 1980-е годы и прошедшие реконструкцию, также заняты административно-деловыми помещениями; в западном крыле разместился главный офис ОАО «Ленэнерго».
Говорят, Петербургу не идут небоскребы. И дело даже не в том, что меряться длинами чего бы то ни было – развлечение скорее для аутсайдеров мирового капитализма и не пристало самодостаточному Петербургу ввязываться в эту примитивную гонку увеличений. У нашего города не ладится с высотками далеко не только по композиционно-эстетическим причинам. Зачем призывать к ответу гений места – плоского чухонского болота и широких невских разливов, – когда для объяснения вполне достаточно экономических соображений? Все послекризисные годы «Лидер-тауэр» не мог найти для себя резидентов, простояв полупустым. Симптоматично, но если вертикали Манхэттена – это материальное воплощение стоимости и востребованности городского пространства, то попытки стран глобального Востока создать у себя что-то похожее в большинстве случаев остаются где-то между разрядами косплея и карго-культа.
Согласно известной сентенции Владимира Высоцкого, купола в России кроют чистым золотом с той единственной целью, чтобы чаще замечал господь. Очевидно, страсть к строительству высоток отчасти обязана своим существованием тем же самым причинам. Действительно, если нет резона опасаться повторения сюжета о Вавилонской башне, к чему отказывать себе в удовольствии так громко, ярко и заметно заявить о себе?
9. Жилой комплекс «Подкова»
Ленинский пр., д. 149
Архитекторы: В.Г. Шишков, А.И. Дорофеев
2000–2003 гг.
Одни дома эпохи капиталистического романтизма можно привязать к мировому постмодерну лишь по формальным внешним признакам. Другие созвучны его философии, но не пытаются зафиксировать свою идейную приверженность теоретической рамке постмодернизма какими-либо формальными приемами из американской классики семидесятых. Третьи соответствуют ему и по духу, и по букве.
Дом 149 по Ленинскому проспекту – яркий представитель третьей группы. В его формах читается та почти первобытная ясность и простота, в которой сами собой угадываются образы не то из Майкла Грейвса, не то из Роберта Стерна. И хотя все то стильное, о чем имеет смысл говорить, сосредоточено в завершении здания, этого вполне достаточно, чтобы выделить его на фоне окружающей застройки. Нижние пятнадцать этажей дома ничем не цепляют глаз: если не поднимать взгляд выше, может показаться, что это вполне ординарная краснокирпичная многоэтажка, и даже полукруглые балкончики не сильно оживляют ситуацию. Весь характер здания, вся его сила – в выразительном силуэте, образованном двускатным фронтоном по центральной оси и двумя бельведерами над боковыми ризалитами.
Декоративный фронтон над декоративным трехколонным портиком (четное количество колонн, традиционное
