Старик в углу - Эмма Орци

близких друзей Грэмов, был решительно расстроен. В любом случае его жизнь, по моему мнению, была очень печальной: он потерял мать в младенчестве, а отец, как ни странно, испытывал к сыну почти непреодолимую неприязнь.

Вскоре каждому стало известно о печальном положении Дэвида Грэма в родном доме, а также о большой любви, которую к нему питала его крёстная мать, леди Дональдсон, сестра мистера Грэма.

Вдова сэра Джорджа Дональдсона, знаменитого винодела, была очень богатой, но явно эксцентричной. Не так давно она потрясла всю семью – твёрдых пресвитериан – объявив о намерении принять римско-католическую веру, а затем уединиться в монастыре Святого Августина, находящемся в девонширском Ньютонском аббатстве.

Она обладала единоличным и абсолютным контролем над огромным состоянием, завещанным ей любящим мужем. Безусловно, никто не воспрепятствовал бы ей подарить это состояние девонширскому монастырю, если б вдруг у неё возникло такое желание. Но, очевидно, у леди Дональдсон были другие намерения.

Я ведь говорил вам, как она любила своего уродливого крестника, помните? Будучи воплощением эксцентричности, она завела себе множество увлечений. Одной из её навязчивых мыслей стала непоколебимая решимость увидеть – до того, как отрешиться от этого мира – счастливо женатого Дэвида Грэма.

Так вот, Дэвид Грэм, безобразный, уродливый, полусумасшедший, отчаянно влюбился в мисс Эдит Кроуфорд, дочь покойного доктора Кроуфорда из Принс-Гарденс. Однако юная леди, вероятно – скорее, почти наверняка – боялась Дэвида Грэма, на которого примерно в это время напала угрюмость, но леди Дональдсон с характерной для неё твёрдостью, похоже, решила растопить сердце мисс Кроуфорд по отношению к несчастному племяннику.

2 октября прошлого года на семейной вечеринке, устроенной мистером Грэмом в собственном прекрасном особняке на Шарлотт-сквер, леди Дональдсон открыто объявила о желании передать своему племяннику Дэвиду Грэму определённое имущество, деньги и акции общей стоимостью 100 000 фунтов, а также великолепные бриллианты стоимостью 50 000 фунтов как подарок для жены упомянутого Дэвида. Кейт Мак-Финли, адвокат с Принс-стрит, получил на следующий день инструкции для составления необходимой дарственной, которую леди Дональдсон обязалась подписать в день свадьбы крестника.

Неделей позже в газете «Скотсмен» появилась следующая заметка:

«Вскоре состоится бракосочетание между Дэвидом, младшим сыном Эндрю Грэма, эсквайра, Шарлотт-сквер, Эдинбург, и Донакирк, Пертшир, и Эдит Лиллиан, единственной дочерью покойного доктора Кеннета Кроуфорда из Принс-гарденс».

В эдинбургском обществе раздавались громкие и разнообразные комментарии по поводу предстоящего брака, и в целом – далеко не дружелюбные по отношению к упомянутым семьям. Шотландцы – не особенно сентиментальная раса, но такая очевидность покупки, продажи и торговли, составлявших сущность этого брака, возмущала шотландское рыцарство до глубины души.

Напротив, три человека, более всего заинтересованные в происходившем, казались совершенно удовлетворёнными. Дэвид Грэм изменился в лучшую сторону; угрюмость исчезла, он забыл о своих странных привычках и диких манерах и стал нежным и ласковым от свалившегося на него великого и неожиданного счастья. Мисс Эдит Кроуфорд заказала себе приданое и беседовала о бриллиантах с друзьями, а леди Дональдсон только и ждала завершения брака – осуществления заветного желания её сердца – прежде чем окончательно уйти из мира, примирившись с ним и с собой.

Дарственный акт был готов к подписанию в день свадьбы, назначенной на 7 ноября, и леди Дональдсон временно поселилась в доме своего брата на Шарлотт-сквер.

23 октября мистер Грэм устроил большой бал, вызвавший особый интерес, поскольку по этому случаю леди Дональдсон настояла на том, чтобы будущая жена Дэвида надела чудесные бриллианты, которым вскоре предстояло перейти в её собственность.

Они были воистину великолепны и придали величавой красоте мисс Кроуфорд совершенство. Бал имел блестящий успех, последний гость ушёл в четыре утра. На следующий день все только и говорили о бале. А 25 октября Эдинбург, развернув последние выпуски утренних газет, содрогнулся, узнав, что леди Дональдсон найдена убитой в своей комнате, а знаменитые бриллианты украдены.

Едва очаровательный маленький город оправился от этого кошмарного потрясения, как газеты приготовили для своих читателей очередную бросавшую в дрожь новость.

Все шотландские и английские газеты загадочно намекали на «поразительные сведения», полученные фискальным прокурором[55], и на «предстоящий сенсационный арест».

И наконец, ошеломлённые и ужаснувшиеся жители Эдинбурга узнали, что «сенсационный арест» – не что иное, как арест мисс Эдит Кроуфорд за убийство и грабёж, настолько дерзкие и гнусные, что невозможно было поверить, будто молодая леди, рождённая и воспитанная в лучших слоях общества, могла быть виновна в столь ужасном преступлении – а тем более казнена за его совершение. Её арестовали в Лондоне в отеле «Мидланд» и доставили в Эдинбург, где допросили в суде и отказались освободить под залог.

ГЛАВА XV.

БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

– Спустя немногим более двух недель Эдит Кроуфорд должным образом предстала перед Высшим уголовным судом. На предварительном следствии она объявила себя невиновной, и её защиту поручили сэру Джеймсу Фенвику, одному из самых выдающихся адвокатов в коллегии по уголовным делам.

– Как ни странно, – продолжил Старик в углу, немного помолчав, – общественное мнение с самого начала категорически настроилось против обвиняемой. Публика вела себя по-детски, совершенно безответственно и нелогично. Она утверждала: коль скоро мисс Кроуфорд была готова вступить в брак с полусумасшедшим, уродливым существом ради 100 000 фунтов, она должна быть в равной степени готова убить и ограбить старуху ради драгоценностей стоимостью 50 000 фунтов, избавляясь от бремени столь нежелательного мужа.

Возможно, общее сочувствие, которое испытывали в обществе к Дэвиду Грэму, было во многом связано с недоброжелательным отношением к обвиняемой. Дэвид Грэм из-за жестокого и подлого убийства потерял своего лучшего – если не единственного – друга. И одновременно – большое состояние, которое леди Дональдсон намеревалась передать ему.

Дарственная так и не была подписана, и огромное богатство старушки вместо того, чтобы обогатить любимого племянника, распределили – поскольку леди Дональдсон не оставила завещания – среди её законных наследников. И в качестве кульминации этого длинного печального повествования Дэвиду Грэму пришлось наблюдать, как девушку, которую он любил, обвинили в ужасном преступлении, которое лишило самого Дэвида и друга, и состояния.

Поэтому эдинбургское общество с явным трепетом праведного удовлетворения увидело эту «корыстную девушку» в столь ужасном положении.

Я был безмерно заинтересован в этом деле и поехал в Эдинбург, чтобы хорошо разглядеть главных действующих лиц захватывающей драмы, которой предстояло там развернуться.

Мне удалось – как и почти всегда – занять место в одном из первых рядов. Не успел я удобно устроиться, как узница в тёмной траурной одежде появилась в