Маршал 2 - Михаил Ланцов

— Товарищ Тухачевский, — с легкой улыбкой произнес Сталин. — Иногда мне кажется, что вы здесь, знаете больше, чем наши представители на местах. Так поезжайте и примите командование. Раз уж так печетесь о решительной победе.

— Товарищ Сталин, но ведь мы должны учить новых командармов.

— Вот и возьмете их под свое крыло. Посмотрят на вас, послушают, сделают выводы. В конце концов я с вами полностью согласен – нам нужна решительная победа в Монголии, чтобы вывести японцев из игры на какое-то время.

"Очередная проверка? — подумал маршал. — Странно… вроде бы уже особо и не нужно". Такая постановка вопроса Тухачевского несколько смутила. Ведь его место было в Москве, где он, буквально не разгибаясь, занимался вопросами чисто штабного характера. А теперь все снова бросать и ехать в Монголию. Ведь только-только смог разобрать завал дел, образовавшийся после командировки в Чехословакию. В этот момент Сталин кивнул Берии.

— Товарищ Тухачевский. Дело не только в том, что нам некого поставить на руководство операцией. Есть. Но наши контрразведчики смогли выявить за вами плотное и профессиональное наблюдение. А разведка подкрепила это сведениями о том, что ваша персона заинтересовала лично Гитлера. Видимо, вам не простили Чехословакии. Поэтому мы хотим отправить вас в Монголию, где вряд ли у немцев много своей агентуры, и посмотреть за тем, как зашевелятся их шпионы в Москве. Наверняка их заинтересует ваш отъезд на Дальний Восток, и они попытаются последовать за вами. Раз уж вами самим предложена такая любопытная провокация, то мы предлагаем вам поучаствовать в еще одной.

— Меня хотят устранить? — слегка опешил маршал.

— Вряд ли, — покачал головой Берия. — Просто очень плотное наблюдение.

— Кроме того, — произнес Сталин, — вы предложили эту идею. В Чехословакии вы показали себя блестяще. Поэтому, мы считаем, что вы и должны возглавить реализацию этой авантюры. Или вы хотите переложить ответственность за нее на кого-то другого?

— Никак нет, не хочу. Просто это назначение несколько необычно. Впрочем, если нужно, то я готов вылететь туда незамедлительно.

— Вот и отлично. Сдавайте дела и через три дня вылетайте.

— Я хотел бы взять с собой Рычагова. Раз уж складывается такая ситуация, то, я думаю, его нужно опробовать в деле. Тем более, что на штабных играх он стал проявлять себя очень недурно.

— Конечно, берите, — чуть заметно улыбнулся Сталин. — Что-нибудь еще?

— Никак нет.

— Вот и замечательно. А теперь, товарищи, давайте перейдем к другим, не менее важным вопросам…

Когда все разошлись, Берия задержался.

— Товарищ Сталин, — Лаврентий Павлович слегка замялся.

— Что?

— Василий вместе со мной навещал Светлану, дочь "Лазаря". И это не прошло бесследно.

Сталин лишь поиграл желваками, но промолчал, ожидая продолжения рассказа.

— Он несколько увлекся утешением. Уже который день проводит у нее дома. Со слов товарища Власика, она Василия зацепила.

— И как реагирует на это Светлана?

— Она растеряна, испугана и подавлена. Отец пропадает на работе, мать погибла. В квартире пусто и одиноко. Само собой, она очень тепло отреагировала на поддержку Василия. Не знаю, насколько далеко у них зайдет, но… — пожал плечами Берия.

— Василий себя как ведет?

— Очень хорошо. На удивление, не пьет. Посещали картинную галерею, гуляли по набережной, в Сокольниках, да и вообще много где. И все под ручку.

— Вот и пускай. Пока. Посмотрим, что будет дальше.

— Товарищ Сталин, вы же знаете Василия. Он парень увлекающийся, порывистый. Может не стоит допускать? Кто знает, чем это обернется. Вдруг Светлана от него понесет?

— Так даже лучше будет. Если он под ее влиянием стал себя контролировать, то и ладно. Дети родятся. Остепенится. В конце концов ее отец может "погибнуть от рук наймитов мирового империализма" если что-то пойдет не так. Будет дочерью геройского маршала. Главное – Василия в руки взять. А то товарищ Власик мне не раз уже докладывал совершенно непристойные вещи про него. Мальчик рос без пригляда…

— А если снова взбрыкнет? Очень неудобно будет. Особенно если "Лазарь" пройдет проверку.

— Думаю, Лаврентий, мы сможем ему объяснить, что нужно быть ответственным мальчиком. Главное, чтобы образумился… — покачал головой слегка задумчивый Сталин. — Пьянство и кутежи его до добра не доведут

Глава 4

4 июля 1939 года. Монголия. Сражение на реке Халхин-Гол

В ночь на третье июля 1939 года войска генерал-майора Кобаяси начали наступление на предварительно разведанные позиции советских пограничников, перейдя от беспокоящих к решительным действиям. Однако никакого героического сопротивления "до последнего патрона" японцам не оказывали, что вызывало у них раздражение и удивление. Ведь в прошлом 1938 году РККА действовала очень прямолинейно и предсказуемо. А потому совершенно непривычная тактика пограничников давала неплохой "урожай".

Советские пограничники использовали доработанную практику партизан, смысл которой сводился к спорадическим обстрелам с заранее подготовленных позиций и оперативному отступлению, дабы не оказаться под ударом. Когда на позиции, откуда десять-пятнадцать минут назад работало несколько минометов и пулеметов, врывались японские солдаты, их ждали только обычные, противопехотные мины. Не помогали даже попытки навести на позиции пограничников артиллерию, которая просто не успевала отреагировать. Причем на всех запасных позициях имелись небольшие запасы продовольствия, боеприпасы, вода и медикаменты для того, чтобы отошедшие на них советские пограничники могли немного отдохнуть и продолжить свое нелегкое дело. Например, те же мины для новейшего шестидесятимиллиметрового миномета, который еще проходил испытания в войсках, находились в укладках на позициях, а потому бойцам необходимо было перетаскивать во время отступления только сам миномет.

Сорок восемь часов непрерывно продолжался этот ужас, доводящий японцев до исступления. И днем и ночью им не давали покоя легкие, но от того не менее злые мины, которые подкреплялись кратковременными обстрелами из пулемета. Из-за чего войска генерал-майора Кобаяси продвигались очень медленно, неся постоянные и немалые потери, а также находясь в постоянном напряжении, которое чрезвычайно изматывало и утомляло. Доходило до того, что японские солдаты время от времени открывали ураганную стрельбу по любым подозрительным кустикам. Но надежда их не покидала, так как японцы были убеждены – череда запасных позиций не может длиться вечно и уж тогда-то они доберутся до этих ненавистных гайдзинов…

Михаил Николаевич находился на одном из самых удачно расположенных командных пунктов, откуда можно было прекрасно просматривать практически всю зону готовящейся артиллерийской засады. Для этих целей специально принесли не штатные оптические приборы для наблюдения, а морские, позволяющие в полной мере контролировать ситуацию.

Но вот, уставшие и измотанные японские бойцы окончательно заняли заранее намеченную территорию перед хорошо замаскированным заслоном, и маршал дал отмашку начинать концерт. Заработали новейшие полевые пушки, которые переплетались с тяжелыми басами полевых гаубиц, а на "back-вокале" задавали тон композиции тяжелые минометы. Японцы бросились врассыпную, стараясь найти укрытие хоть где-нибудь – пусть даже в канаве или за камнем. Но там их ждали заранее установленные противопехотные мины. Дивизия генерал-майора Кобаяси оказалась в натуральном огненном мешке, когда постоянно что-то взрывалось, а осколков в воздухе было больше, чем капель воды во время дождя.

Впрочем, не все шло настолько гладко, как хотелось бы и часть японских солдат, испуганные обстрелом рванули вперед – прямо на заслон, который оказался слишком слаб, чтобы сдержать всех.

Именно в этот момент шальная пуля, пробила Михаилу Николаевичу левое плечо. Маршала тут же перевязали и оттащили в эрзац-блиндаж, в котором заранее развернули полевой медпункт. Специфический, правда, блиндаж, который соорудили из специальных готовых гофрированных металлических листов-перекрытий, многократно упрощающих сооружение укрытий в местностях с нехваткой деревьев.

Ранение оказалось не страшным, но Тухачевский, впрочем, довольно быстро потерял сознание и отключился, как показалось врачам. Но на самом деле он просто расслабился и заснул, ибо сказалось переутомление последних дней.

Ему снился странный сон – будто он в сильно потрепанной одежде стоит на холме с огромным дубом на его вершине. А вся земля вокруг завалена трупами воинов в старинных доспехах или без них. Отрубленные руки, ноги, головы, кишки, раскиданные по траве, кровь… и много оружия, что совершенно ржавого, что относительного приличного на вид. Небо было пасмурным и серым. И летающие на его фоне большие черные вороны создавали тяжелую гнетущую атмосферу с эффектом сказки. Мистики.