Адаптер - Борис Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этот донор отработает свое. Два цикла он выдержит, а больше нам не надо. Папаша мой не доделал, а я сделаю, и наш род будет главным. У него не хватило духа выгнать этих Юмашевых, а я заберу себе все! Понял, ты? Можешь так и передать наверх в своих отчетах. Я получил на это благословение Пророка! — Эмир гордо посмотрел на него и мать. Схватив кубок отца, он с жадностью стал пить вино, булькая и чавкая.
— А ты не думал, что у рода Юмашевых есть такое же благословение? — Беджан склонил голову и улыбнулся. — Ресурсы их донора велики.
— Но у них нет смены! А эти ублюдки скоро подрастут, пару лет мы продержимся до того момента, как я их введу, — Эмир запнулся, нечетко понимая свою мысль.
— Они слишком малы, чтобы стать адаптерами. Напомню тебе, что адаптером может быть только женщина.
— Или модифицированный мужчина. У нас будет два адаптера сразу и никаких больше доноров! Скоро им будут давать гормоны. Я их хозяин. Ты до сих пор не понял, что все уже согласовано наверху? У меня есть благословение от Пророка!
— Можешь так не орать, здесь нет никого, кто бы с тобой спорил, — заметил Беджан. — Но я тебе напомню, что у рода Юмашевых тоже есть такое благословение.
— Ты врешь! Ты не можешь этого знать! У тебя не тот уровень!
— Запроси сам, — Беджан принялся за еду, украдкой следя за женщиной. Все это время она не сводила глаз со своего сына.
— Посмотрим, кто окажется прав, — буркнул Эмир и допил вино. — Еще налить!
Ему налили полный кубок, и он с жадностью набросился на него. В глазах Эмира заблестел злой пьяный огонек. Он ухмылялся, с торжеством глядя на Беджана.
— А знаешь что еще, а? — он хихикнул и ткнул в его сторону вилкой. — Я не мой папаша, который заигрался с биоинженерией. Я буду действовать по-старинке, понимаешь, о чем я?
— Нет, не могу знать твои мысли, — ответил Беджан и вытер рот салфеткой. Еда была прекрасная, и даже вид брызжущего слюной Эмира не смог испортить блаженного спокойствия.
— Я запросил медкарту Мары. Знаешь, что она еще способна иметь детей? Но ты тут ни причем, ты никто! — Эмир загоготал, захлебываясь от хохота. — Я бы хотел, чтобы ты видел это, как я буду трахать твою жену. Я имею право — во мне течет кровь Пророка, я ношу в себе семя Пророка!
Беджан внимательно смотрел на Эмира. То, что он говорил, было правдой, и он имел право в целях продолжения рода потомков Пророка оплодотворять Мару. В его случае оплодотворение становилось грязным и уродливым действом. Старый глава рода отдавал свой материал в лабораторию, где его скрещивали с яйцеклетками Мары в поисках здорового потомства и сохранения генов потомков Пророка. Получилось один раз, и то с яйцеклетками матери Мары. Вырождение рода было слишком сильным, и все завязавшиеся организмы утилизировались, как дефектные. Ни Эмир, ни Беджан не заметили, как женщина взяла нож и до белизны в костяшках сжала его рукоять.
— А когда ее дочь подрастет, то я быстро ее осеменю. Старик был бесплоден, он был способен создать только уродов!
Эмир не успел договорить. Когда он победно облокотился о высокую спинку кресла, подбирая слова, давалась ему это тяжело, он был сильно пьян, женщина встала и одним движением воткнула нож ему в левый глаз до половины рукояти, пригвоздив его голову к спинке. Эмир застыл, потом тело дернулось, а правый глаз так и остался таращиться мертвым взглядом на всех. Он был мертв, так просто и так быстро. В столовой стало невыносимо тихо, слуги боялись дышать, но никто не посмел сдвинуться с места.
Женщина грациозно села. Вытерев руки салфеткой, она протянула руку к Беджану, и он отдал ей нож. Женщина принялась за остывшую отбивную. Когда она все съела, Беджан сам подлил ей вина. Она пила медленно, смотря прямо в глаза, не мигая, заставляя Беджана не отводить взгляда.
— Ты должен увезти их, — хрипло проговорила она. Беджан закрыл ненадолго глаза и открыл, без слов соглашаясь с ней. Она улыбнулась, в ее наряженной улыбке, уже несущей в себе признаки надвигающегося приступа, он увидел искреннюю радость и немного счастья. — Я в тебе не ошиблась. Мара выживет, я знаю. А теперь уходи, я больше не смогу вернуться.
Лицо женщины исказилось от внутренней борьбы. Она замахала на него руками, и Беджан поклонился ей и вышел. Стоя за дверью и проверяя свой статус, система разрешала ему покинуть место преступления, записи камер было достаточно, он слышал, как мечутся слуги, и как утробно кричит она, переходя от плача в хохот, теряя последние частицы разума. Он перестал слышать ее крики, хотя они и не прекращались. Беджан видел ее глаза, счастливую улыбку. Здесь все было кончено.
14. Прощание
Ночное небо осветилось сигнальными огнями, ударили с трех точек лучи прожекторов, выхватив медленных патрульных дронов. Все погасло также резко, как и вспыхнуло, глаза с трудом привыкали к темноте. Беджан зажмурился, отгоняя от себя назойливые вспышки и яркий свет прожекторов в небе. Смысла в прочесывании неба прожекторами не было, они остались как память, отголоски далекой войны, указание для спящих, что враг не спит. Беджан никак не мог отделаться от детской привычки следить за лучом прожектора. Перед глазами больше не вставали картины героических воздушных боев между роботами за столицу, налепленные из кадров псевдоисторических фильмов и роликов, которые запоем смотрели все мальчишки в школе, представляя себя героическим оператором робота или командиром целой эскадрильи роботов-истребителей.
Зашелестел гравий, послышался тихий гул электродвигателя. Беджан встал со скамьи и пошел навстречу одинокой инвалидной коляске. Она была старая, скрипела колесами, застревая в гравии, часто пробуксовывая. Новые были и удобнее, и мощнее, позволявшие пассажиру не задумываться о дороге и скорости, робот сам вез по нужному маршруту. В этой части небольшого парка не было видно корпусов пансиона. Здесь доживали свой век важные лица первого круга, которых выгнали из дома, чтобы не мешались, и содержались доноры адаптеров. Жильцы редко пересекались друг с другом, большинство не хотело никаких контактов, находясь в глубоком маразме или под действием сильных препаратов.
Коляску сопровождал медработник,
