Захолустье (ноябрь 2007) - журнал Русская жизнь

Этого исторического казуса, однако, недостаточно для того, чтобы Виталий Иванович Воротников мог заслужить хотя бы строчку в учебнике истории. Он не был даже последним главой РСФСР - последним был все-таки Ельцин. Он не был и членом «золотого состава» брежневского Политбюро: в высший партийный орган его избрали уже при Андропове, во времена почти смутные. Какими-то интересными историями он тоже не прославился - совсем. Был послом на Кубе, но быстро вернулся в Россию, не выдержав умеренно-тропического климата Острова Свободы. Брежнев просьбы о возвращении игнорировал, Андропов услышал, и Воротникова бросили на, казалось бы, важный участок партийной работы: в Краснодарский крайком на место скандального Сергея Медунова, которого было принято считать коррупционером узбекского масштаба. Но на Кубани своего Гдляна не нашлось, и Медунов отделался тихой московской ссылкой, а Воротников уехал из Краснодара менее чем через год, стал председателем правительства РСФСР (в Верховный Совет его перевел уже Горбачев) и широким массам запомнился только как элемент заунывно-рифмованного бубнежа телевизионных дикторов: «товарищи Зайков, Слюньков, Воротников».

Нынешней осенью в этом ряду неожиданно появилась еще одна фамилия - Зубков. Новый премьер, помимо прочих своих положительных и нейтральных качеств, оказался внешне безумно похож на Воротникова. Я постеснялся сказать Виталию Ивановичу, что пришел к нему, чтобы своими глазами увидеть двойника Зубкова, поэтому мы заговорили о России.

II.

«Заговорили о России» - выражение исключительно устойчивое. По умолчанию подразумевает долгую и безрезультатную беседу о судьбах родины или о чем-то еще подобном. История той России, которую возглавлял Воротников, к таким разговорам не располагает совсем. Это была не родина, а одна из провинций Советского Союза - самая большая и по многим критериям уникальная. Единственная республика без собственных компартии, телевидения, академии наук и даже КГБ. Республика, которая совсем не ассоциировалась с «великой Русью», сплотившей союз нерушимый. В этой республике Воротников был вначале первым вице-премьером (при столь же неярком премьере Михаиле Соломенцеве), потом - премьером, потом - председателем президиума Верховного Совета.

- Совершенно нормальная была республика, не хуже других, - возражает Воротников, и я вздрагиваю. Не хуже? «Не хуже Таджикистана, не хуже Молдавии» - абсурд какой-то. Конечно, не хуже, как же иначе. Воротников не обращает внимания:

- Республиканский бюджет был доходным, как у Украины и Казахстана. Россия никогда не была дотационной республикой. Не было компартии? Но Центральный комитет КПСС относился к РСФСР с особенным вниманием. Не было академии наук? Но были ее отделения в Новосибирске и других городах. Не нужно обращать внимание на формальности. Каждый год на карте РСФСР появлялись новые города, строились школы, строилось жилье, заводы строились. Правительство Российской Федерации обеспечивало повышение благосостояния людей, цифр я сейчас, наверное, не вспомню, но факты говорят сами за себя.

До 1978 года правительство РСФСР занимало два особнячка на улице Делегатской. Полноценное правительственное здание - собственно Белый дом, - у РСФСР появилось только при позднем Брежневе.

Спрашиваю, не скучает ли Воротников по Белому дому, не тянет ли туда - хотя бы посмотреть. - Что значит «тянет»? Я регулярно там бываю. Последний раз был накануне 9 мая на приеме у Михаила Ефимовича Фрадкова в честь Дня Победы. Не забывают, нет.

В январе 2001 года по случаю 75-летия со дня рождения президент России Владимир Путин наградил Виталия Воротникова орденом Почета.

III.

На фронте Воротников не был. В пятнадцать лет, в сорок первом году, пошел работать на паровозостроительный завод в родном Воронеже, через год вместе с заводом эвакуировался из оккупированного Воронежа в Куйбышев, там и остался - уже на авиазаводе, где и началась его партийная карьера. В 1955 году Воротников стал парторгом предприятия и практически сразу столкнулся с большой политикой: город Куйбышев выбрал для своей первой рабочей поездки по стране Вячеслав Молотов, который побывал на авиазаводе, разговаривал с рабочими и даже пожал одной работнице вымазанную в масле руку, чем привел всех в восторг. Парторг Воротников водил Молотова по цехам, а через два года ему же пришлось выступать перед рабочими на митинге, посвященном разгрому «антипартийной группы». Рабочие кричали: «Мы не верим, Молотов был на нашем заводе, он не враг!», и неизвестно, чем кончилось бы дело, если бы Воротников не предложил закончить рассмотрение решения ЦК в следующий раз (которого, разумеется, так и не случилось), выключил микрофон и закрыл митинг.

IV.

Через три года Воротников перешел на работу в обком. Отвечал за оборонную промышленность. - Я, строго говоря, никогда не был политиком. Я технарь, технократ. Куйбышевская область - это и авиастроение, и космическая промышленность. Неоднократно встречался с Сергеем Павловичем Королевым, деятельность которого была неразрывно связана с Куйбышевской областью.

Однажды Воротников с Королевым чуть не погибли - на заводском аэродроме секретарь обкома встречал главного конструктора, приехавшего на Волгу отдохнуть вместе с женой Ниной Ивановной. Обкомовская машина ехала вдоль стоянки самолетов, неожиданно один из «Ли-2» стал выруливать навстречу, и Воротников закричал водителю: «Стой, впереди самолет!» Свернуть было некуда, водитель затормозил, машину стало крутить на обледеневшей полосе. Королев с заднего сиденья спокойно сказал: «Давайте задним ходом. Переключите передачу и назад к нашему самолету». Успели. Нина Ивановна за все время не сказала ни слова. Шофера потом отпаивали валерьянкой.

V.

В Куйбышевском обкоме Воротников курировал и строительство Волжского автозавода. О том, почему для стратегического партнерства советская сторона выбрала именно «Фиат», говорит неохотно: - Масса факторов была. И ценовой вопрос, и политический. С Италией тогда у нас хорошие отношения складывались. Решение принималось на самом высоком уровне, и оно было, я считаю, правильным.

Воротников уехал из Куйбышева, когда завод еще не был достроен, но «Жигули» уже выпускал. Брежнев очень интересовался, сможет ли советский народный автомобиль составить конкуренцию западным брендам на мировом рынке, и Воротников заверял его, что обязательно сможет, потому что у «Жигулей» эксплуатационные показатели высокие. О «Жигулях» Воротников и Брежнев разговаривали 3 февраля 1971 года - в тот день, когда ЦК рекомендовал Виталия Ивановича на должность первого секретаря обкома в родной Воронеж. Брежнев спросил, много ли у Воротникова в Воронеже родственников, и когда услышал, что много, но все дальние, посоветовал: «Вот, смотри, не поддавайся, а то сядут на шею», а потом рассказал историю: когда Брежнева избрали первым секретарем ЦК КПСС, на прием в Кремль пришла женщина. «Пришла и с порога - дядя Леня! А я эту племянницу первый раз вижу».

Разумеется, с воронежскими родственниками Воротников после такого напутствия общаться не стал.

VI.

Особенно близких отношений ни с кем из членов Политбюро у Воротникова не было никогда. С министром обороны Дмитрием Устиновым часто общались по военно-промышленной линии, когда Воротников работал в Куйбышеве и Воронеже, а уже в последний год жизни Устинова даже перестали разговаривать. После того, как Воротников на заседании Политбюро выступил против перевода начальника Генштаба маршала Огаркова на декоративную должность Главкома западного стратегического направления. С Огарковым Воротников дружил, а Устинов считал, что начальник Генштаба его подсиживает, и специально, чтобы от него избавиться, создал новое стратегическое направление.

Впрочем, конфликт с Устиновым - единственный сколько-нибудь заметный политический инцидент с участием Воротникова. У него не было в Политбюро друзей, но не было и врагов - со всеми, как говорит, отношения были ровными. Об Андропове сказал, что общаться с ним было интересно, но напрягало то, что Андропов смотрел на собеседника так, будто все о нем знает. С Черненко, без которого на протяжении всех брежневских 18 лет нельзя было решить в ЦК ни одну проблему, Воротников встречался достаточно часто еще в обкомовские времена, но и об этих встречах рассказать нечего. Черненко молча выслушивал Воротникова, курил одну сигарету за другой, а через день-два бумага, которую Воротников приносил, возвращалась к нему с одобрительной резолюцией Брежнева.

VII.

Когда в 1983 году Андропов рекомендовал Воротникова в Политбюро, к Виталию Ивановичу пришел Горбачев и по секрету рассказал, что все члены Политбюро, кроме самого Горбачева, были против этого назначения. «Вот так, Виталий, не хотят двигать молодых, не хотят». Сейчас Воротников говорит, что с самого начала не поверил Горбачеву, разглядев в нем мелкого интригана, но проверить, правда ли это, уже, вероятно, невозможно. В марте 85-го Воротников Горбачева поддержал. Теперь утверждает, что Горбачев накануне голосования по кандидатуре генсека обошел всех членов Политбюро, сообщив каждому, что все остальные уже пообещали проголосовать за него - то есть, по сути, всех обманул. Так или иначе, отношения у них испортились уже потом. Воротникову не понравилось, что Горбачев на октябрьском пленуме ЦК в 1987 году в ответ на скандальное выступление Бориса Ельцина не сразу отправил того в отставку, а поручил Политбюро «разобраться», то есть проработать Ельцина, сделав из него жертву несправедливых партийных репрессий. Воротников считает, что именно этот эпизод превратил Ельцина в лидера оппозиции и, может быть, Горбачев этого и хотел добиться.