Истории мёртвой зимы - Дмитрий Алексеевич Игнатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бойцы занимают позиции в рекреации. Фагот прикрывает командира. Третий боец, долговязый Санёк, беглыми короткими очередями садит вглубь коридора. В стороны летят, сколотые вместе со штукатуркой, куски масляной краски и щепки от дверных косяков. Один из боевиков неудачно высовывается из класса и ловит плечом пулю Фагота. Санёк добивает его, продвигаясь вперёд. Они умудряется вальнуть ещё одного, после чего снова наступает тишина.
Командир жестом показывает, что надо проверить классы. Оно и понятно, кто-то мог затаиться внутри. А если мог, значит, затаился. Это уж как пить дать. Двое бойцов осторожно заглядывают за перекошенные и разбитые двери. Одна за другой. Чисто. Чисто. Чисто. Неужели конец? Пока Санёк чуть мешкает за его спиной, Фагот раскрывает дверь кабинета и замирает.
За партами сидят дети, лет по девять-десять. Какой это класс? Третий? Маленькие кучерявые с круглыми, как бусины чёрными глазюками, испуганно смотрящими на спецназовца. Всё это время, пока в коридоре гремели выстрелы, а с улицы на улицу летели пули, они молча сидели, сложив ручонки, как говорит им строгая учительница. Обычно школьникам велят сидеть так. Сейчас им тоже велели. Но только у доски стояла другая женщина. В чёрной парандже и обмотанная взрывчаткой.
Шахидки далеко не всегда подрывают себя сами. Срабатывает женская природа, метущаяся натура. И на этот случай неподалёку в качестве подстраховки всегда есть мужчина с крепкими нервами, готовый привести адское устройство в действие дистанционно. Но сейчас таких уверенных в себе мужчин точно не осталось, а значит, решение остаётся за этой женщиной. Что она почувствует в этот момент? Что она решит? Что повлияет на это? Страх? Фанатичная вера? Какой будет её выбор? Задача Фагота просто не оставить ей вариантов, поступить правильно, чтобы не позволить ей ошибиться, поэтому он нажимает на спусковой крючок. Сразу несколько пуль ложатся в закрытое платком лицо, и вся фигура падает, как нелепый чёрный мешок.
Спецназовец орёт что-то отрывистое, и повскакивавшая с мест ребятня устремляется к выходу. Санёк торопит их по коридору. Командир за шиворот тащит Фагота из класса. Он всё ещё боится, что будет детонация, но её не будет. Всё закончилось.
Потом Фагот узнает, что боевики заранее собрали детей из нескольких прилегающих к школе домов. Преимущественно в тех семьях, которые поддерживают федеральное правительство. Планировали прикрываться ими как живым щитом. А ещё в том классе, были и дети застреленной террористки. Зачем она привела своих детей? Считала, что мученическая смерть — это лучшая судьба для них? Или её заставили? А это заставило бы её передумать в последний момент?
Спецназовец не знал ответов на эти вопросы. Как бы то ни было, но убил мать на глазах её же детей. И теперь они, возможно, будут его ненавидеть. А, возможно, будут ему благодарны. Но в любом случае, они будут жить. С этим…
Фагот поднял глаза и долго, мучительно пристально, посмотрел на Зинаиду. Тоже мать… За стенкой сопел Виталька. Он каждый день ждёт «папку». «Папка у него крутой». А она… Чего она ждала, прежде чем задать тот вопрос, который мучил её с тех самых пор, как Фагот вошёл в дверь? Но она задала другой:
— Что там творится, Миш?
— Какое-то безумие… Очень много жертв.
— Беспорядки? Какие-то протесты снова? — попыталась уточнить Зина.
— Нет. На этот раз всё серьёзнее. Намного… — Фагот поднялся с места. — Мне надо идти, Зин. Я предупредить зашёл… На улицу не выходите. И в подъезд лучше никого постороннего не пускать. И соседям передай, кому сможешь. Если есть крепкие мужики, может, охотник кто и ружьишко есть, то скажи, чтобы готовились. Они могут понадобиться… Вам сообщат. А ты… Береги пацана.
Росгвардеец легко повернул знакомый замок и уже осторожно открыл дверь, но злосчастный вопрос всё-таки догнал его.
— А Витька-то мой, как там? Жив? — чтобы отогнать от себя плохие мысли, Зина постаралась сделать интонацию максимально непринуждённой, словно спрашивала о приятельской пьянке на даче. Но по молчаливому взгляду обернувшегося Фагота сразу всё поняла. Её румяное округлое лицо как-то необычно быстро побелело и осунулось.
— Нет.
— Господи… — Зина потянулась рукой ко рту, силясь не сорваться на истерику, хотя её глаза уже наполнились слезами, и с трудом выдавила из себя. — Как же это?…
— Я его застрелил, — ответил Фагот и навсегда вышел из квартиры своего друга.
Глава 17. Вексель
в которой Антон и Олег Александрович отдыхают в лесу, сочетая шашлыки и физический труд на свежем воздухе
Светало. Бордовая «девятка» остановилась на опушке леса и погасила фары. Из-за руля вылез невысокий худощавый парень в спортивной куртке, зауженных джинсах-дудочках и массивных ядовито-зелёных кроссовках. Следом показался крепкий мужчина в кожанке и со стриженной под ноль головой, но, тем не менее, с округлыми очками в тонкой золотой оправе на носу. Явно специально «по моде» отращенная небритость с заметной пепельно-серебристой сединой, выдавала, что её обладатель давно перевалил за свои пятьдесят, но при этом держался очень прямо и бодро. Пока его молодой спутник копался в багажнике, мужчина повесил на плечо небольшую дерматиновую сумку, извлёк с пассажирских сидений пару автомобильных покрышек, аккуратно закрыл дверь и твёрдой походкой направился в сторону сосен, подёрнутых серой предрассветной дымкой. Наконец вытащив из-под массивного свёртка лопату и канистру, парень захлопнул багажник и заторопился следом.
— Если бы не знал я твоего батю, Антоша, никогда бы не стал тебе помогать, — проговорил мужчина, осторожно пробираясь между тонких ощетинившихся голыми сучками стволов.
— Да, понятно…
— И про пистолет твой. Ещё когда сказал, что до добра не доведёт. Ты хоть бы мушку спилил с него сразу, как купил…
— Зачем? — не понял парень.
— Чтобы не мешала, когда его тебе будут в жопу засовывать.
— Да, ну, Вексель, в натуре… С волыной-то спокойнее.
Мужчина остановился и внимательно посмотрел на своего молодого спутника.
— Ты перед кем тут блатуешь-то, щусёнок? Не сидел ведь ни разу. Те, кто меня Векселем звал, давно в земле лежат. Упокой, Господи, их души грешные. А я для тебя Олег Александрович.
— Простите… — замялся парень, отводя глаза от осуждающего взгляда Векселя.
— Дурак ты ещё, молодой…, — смилостивившись, грустно вздохнул мужчина. — Ладно, Антошка, пойдём… копать картошку.
Пройдя ещё какое-то время, они вышли к небольшой полянке. Олег Александрович жестом показал Антону подходящее
