Эксодус (Книга 1 и 2) - Леон Урис

- Ну, тогда с богом! Ни пуху вам, ни пера!

Глава 17

Ветер со свистом гнал туман вокруг древней и заброшенной гавани Кесарии с ее руинами, развалившимся молом и заросшей мхом пристанью, служившей портом еще на четыре века до нашей эры.

Пять долгих столетий Кесария, - построенная Иродом в честь Цезаря, - была столицей римской Палестины. От нее остались одни развалины. Ветер свистел над водой, вздымал ее смерчом и обрушивая на скалы, выступающие далеко в море.

На этом месте восстание евреев против римских притеснителей завершилось резней двадцати тысяч евреев, и здесь же был казнен их духовный вождь, рабби Акива, поднимавший свой народ на борьбу за свободу под знаменами Бар-Кохбы. Все так же лениво текла в море речушка, на берегу которой римляне заживо содрали с Акивы кожу.

Несколько метров к югу от развалин стояли первые дома еврейского рыболовецкого кооператива Сдот Ям (Морские нивы). Этой ночью никто из рыбаков и их жен не спал.

Они сидели на развалинах и, затаив дыхание, напряженно вглядывались в море. Их было человек двести, и столько же было с ними пальмахников.

На древней башне Друза, выходящей далеко в море, мигнул сигнальный фонарь, и все насторожились.

На борту "Давидова Щита" Биль Фрай зажал в зубах окурок сигары и его руки застыли на штурвале ветхого судна. Он медленно подплывал зигзагами, обходя коварные рифы и течения. На палубе беженцы прильнули к перилам и готовились к высадке.

"Давидов Щит" содрогнулся и затрещал, ударившись деревянными боками о подводную скалу. В воздух поднялась единственная сигнальная ракета. Началось!

Все полезли через борт в воду, доходившую до плеч, борясь с волнами, начали добираться дюйм за дюймом до берега, находящегося на расстоянии всего нескольких сот метров.

Когда вспыхнула ракета, рыбаки и пальмахники, ожидавшие на берегу, выскочили из-за прикрытий и бросились вброд навстречу беженцам. Многие спотыкались, попадали в глубокие ямы, их опрокидывало волной, бросало об скалы, но ничто не могло остановить людей. Наконец оба потока людей встретились. Сильные руки людей с берега схватили беженцев и потащили их на берег.

- Скорее, скорее! - кричали они. - Снимите свое барахло и наденьте вот это.

- Выбросьте все документы!

- Кто оделся, давайте за нами... давай, давай, давай!

- Тише! Не шумите!

- Никакого огня!

Беженцы сбросили с себя мокрую одежду и надели синие рыбацкие комбинезоны.

- Не собирайтесь кучками! Разойдись!

Карен стояла на палубе "Давидова Щита" и одного за другим передавала детей пальмахникам, переносившим их на берег и тут же возвращавшимся. Нужно было быть на редкость крепким и выносливым, чтобы переносить детей по такой волне.

- Скорее, скорее!

Некоторые припадали к священной земле, целовали ее и душераздирающе рыдали.

- Потом, потом! Еще нацелуетесь! Давайте скорее!

Биль Фрай стоял на мостике и орал приказы в мегафон. Всего за час почти все покинули судно; осталось только несколько десятков детей и группорги.

Тридцать километров к северу подразделение Пальмаха инсценировало ложную атаку на английские склады, расположенные к югу от Хайфы, чтобы отвлечь внимание британского гарнизона от высадки в Кесарии.

На берегу рыбаки и пальмахники действовали быстро. Некоторых беженцев направили в деревню, остальных погрузили на машины, которые должны были увезти их вглубь страны.

Когда последний ребенок был передан с борта корабля, Биль Фрай спустился по лестнице на палубу и приказал группоргам покинуть судно.

Карен почувствовала, как ледяная вода сомкнулась над ее головой. Глотнув немного воды, она встала на цыпочки и, быстро сориентировавшись, поплыла, пока не нащупала дна. С берега до нее доносились неясные восклицания на иврите и по-немецки. Она добралась до огромной глыбы и на четвереньках перелезла. Волна унесла ее обратно в море. Но теперь у нее было дно под ногами, и дюйм за дюймом, преодолевая волну, она пробиралась все ближе к берегу. Ее опрокинуло волной еще раз, тогда она поползла на четвереньках.

Вдруг - пронзительный вой сирен!

Оглушительный треск выстрелов!

На берегу все разбежались!

Карен встала на ноги - вода доходила теперь только до колен - и жадно глотала воздух. Прямо перед ней стояло несколько английских солдат в защитной форме и с резиновыми дубинками в руках.

- Нет! - отчаянно закричала она. - Нет, нет, нет! Она бросилась на солдат, визжа, царапаясь и вырываясь. Какая-то сильная рука схватила ее сзади и прижала к воде. Ее зубы вонзились в руку солдата. Он вскрикнул от боли и отпустил ее. Она бросилась вперед, бешено размахивая руками. Другой солдат поднял дубинку и ударил ее по голове. Карен застонала, упала без сознания и покатилась в воду.

Она открыла глаза. Нестерпимо болела голова. Однако, увидев щетинистую рожу и добрые глаза Биля Фрая, она улыбнулась.

- Дети! - вскричала она, рывком поднявшись.

Биль схватил ее за плечи.

- Успокойся! Большинство детей успели увезти. Некоторые здесь с нами.

Карен закрыла глаза, глубоко вздохнула и опустилась обратно на подушку.

- А где мы?

- В английском лагере... Атлит. Все получилось чудесно. Более половины людей успело смыться. Англичане до того взбесились от злости, что хватали всех без разбора и привезли вот сюда матросов, рыбаков, беженцев..., всех замешанных в этой истории. Как ты себя чувствуешь?

- Ужасно. Что, собственно, было со мной?

- Ничего. Ты просто затеяла поединок с британскими вооруженными силами.

Она сбросила с себя одеяло, села и ощупала шишку на голове. Ее одежда была все еще мокрая. Она спустилась с кровати и прошлась, чуть пошатываясь, к выходу из палатки. Здесь стояло несколько сот таких палаток, а вокруг палаток - колючая проволока. По ту сторону забора стояли английские солдаты.

- Я не знаю, что на меня нашло, - сказала Карен. - Я еще никогда в жизни никого не ударила. Когда я увидела этих солдат, пытавшихся остановить меня, со мной произошло что-то очень важное; пожалуй, самое важное во всей моей жизни. Я почувствовала, что во что бы то ни стало должна ступить ногой на палестинскую землю... просто умру, если не ступлю. Я не знаю, что на меня вдруг нашло. - Она села с ним рядом.

- Кушать хочешь?

- Я не голодна. Что они теперь собираются делать с нами?

Биль пожал плечами.

- Через пару часов рассветет. Они вызовут нас и учинят глупейший допрос. Ты ведь знаешь, что ты им должна ответить.

- Да... Что бы они ни спрашивали, я ничего не знаю. Это моя страна и все.

- Да, так вот. Они тебя продержат здесь пару, тройку месяцев, а там отпустят. Наконец-то ты в Палестине!

- А вы?

- Что ж я? Выгонят, конечно, как и в тот раз выгнали. Мне дадут еще одно мосадовское судно... снова попытаемся прорваться.

Голова у нее прямо разрывалась на части. Она опять прилегла, но не могла закрыть глаза. Она долго всматривалась в посеревшее от усталости лицо Биля.

- Биль... зачем вам все это?

- То есть как это зачем?

- Вы ведь американец. Американский еврей - это ведь другое дело.

- Всем почему-то хочется сделать из меня героя. - Он порылся в кармане и вытащил пару сигар. Они все промокли. - Пришли ребята из Алия Бет, сказали, что им нужны моряки. Я - моряк... всегда был моряком. Начал с юнги и вот капитан. Вот и все. Мне за это хорошо платят.

- Биль.

-Ну?

- Я вам не верю.

Биль и сам не очень верил в то, что говорил. Он встал.

- Это трудно объяснить, Карен. Я люблю Америку. Я не променяю ее на полсотни Палестин.

Карен приподнялась на локоть. Биль начал ходить по палатке взад и вперед, пытаясь разобраться в своих мыслях.

- Мы - американцы, но все-таки - мы американцы особого рода. Может, мы сами в этом виноваты, может быть, виноваты другие... У меня не хватает мозгов, чтобы разобраться во всем этом.

Всю жизнь меня принимают за труса, потому что я еврей. И вот что я тебе скажу, дитя мое. Каждый раз, когда Пальмах взрывает какой-нибудь английский склад оружия или дает жару арабам, у меня прибавляется чувство собственного достоинства. Они доказывают, что лгут все те, кто утверждает, будто евреи трусы. Эти ребята здесь дерутся за мое достоинство... понимаешь?

- Кажется, понимаю.

- А я - будь я проклят, если что-нибудь понимаю! Он присел рядом с Карен и внимательно осмотрел шишку на ее голове.

- Пустяк! Скоро заживет. Я сказал этим негодяям, чтобы они положили тебя в больницу.

- Ничего, заживет и так, - ответила она.

Этой же ночью Пальмах совершил нападение на лагерь в Атлите, прорвал колючую проволоку, и еще человек двести беженцев скрылось. Карен и Билю Фраю бежать не удалось.

Когда Уайтхолл получил подробный доклад обо всем, что произошло с "Давидовым Щитом", англичане поняли, что им нужно внести изменения в свою иммиграционную политику. До сих пор нелегальным путем удавалось пробраться в Палестину только отдельным сотням смельчаков. Это же судно доставило без малого две тысячи, и большая часть успешно высадилась в Кесарии, или сбежала из Атлита. Англичане стояли перед фактом открытой поддержки евреев французским правительством. Каждый шестой еврей в Палестине попал туда нелегальным путем.