Карманный атлас женщин - Сильвия Хутник

О, уже его видно. Сидит в кресле, откладывает рукоделие в корзинку и трет усталые глаза. Неудивительно, сегодня он снова провозился с шитвом больше часа. А зрение уже не то, что в молодости. Встает и подходит к шкафу. Достает из него подвенечное платье и прикладывает к себе. Расправляет шлейф, гладит искусно расшитый корсет. Ну вот… расстегивает его и надевает.

Вот мы и пришпилили его, как бабочку. Когда становится темно, пан Мариан одевается в женские тряпки, которые сам для себя шьет.

Но нет. Платье он надел лишь для того, чтобы что-то в нем поправить. Какую-то невидимую пылинку стряхнуть, разгладить складочку, появившуюся от висения в тесноте шкафа. Такой родительский жест, как у Родителя, заботящегося о тряпичных своих детках. Удобно ли им в комнатках, хорошо ли выглядят. Они для пана Мариана единственное утешение, единственные спутники спокойной жизни. Старшая его дочь, Подвенечное Платье, скоро выходит замуж. Это очень волнительно, особенно для любящего отца. В приданое дочурка получит много расшитых салфеток, чтобы хватило для украшения всех уголков кухонной стены. Рядом в шкафу живет сынок — Смокинг. Очень достойный для своих двух лет. Темный материал с едва заметным отливом отражает свет лампочки в прихожей. Очень красивый сынок и послушный. Сколько же надо было всего понашить, чтобы выглядел так солидно и элегантно.

Хуже всего было с пуговицами, за которыми пришлось ехать аж на Брудно. Целая история. Ортопедический корсет сдавливал пана Мариана до потери дыхания. В трамвае он весь сделался мокрый, странным образом скованный, как бы не на своей территории, в состоянии стресса. Возвращался оттуда чуть ли не бегом, только бы побыстрее к себе. Зашел на минуту на могилу родителей, лишь успел шепнуть: «Мамочка, я спешу, у меня покупки», перекрестился торопливо и в трамвай. А в кармане у него были настоящие серебряные, чуть ли не с вицмундира, пуговицы. Каждый может подумать, что это скорее к военной форме, чем к выходному костюму. Однако пан Мариан отличался тонким чувством стиля. Он умел экспериментировать, и смелость никогда не подводила его.

Не мануальные способности, а именно оно, умение делать смелый выбор при наличии художественного чутья. Уже в училище кондитеров он заметил, что совсем иначе, чем остальные в классе, умеет подбирать добавки. Он смешивал, казалось бы, не подходящие друг к другу вкусы, что-то с чем-то скрещивал и всегда на этом выигрывал. Разумеется, пока он это делал, ему приходилось выслушивать замечания и ворчанье учителей: «Увидишь, что из этого получится. Выплюнешь быстрее, чем проглотишь». Со временем комментарии прекратились, а руководство с интересом ожидало результатов работы невзрачного и замкнутого в себе паренька. Экспериментатор, понимаешь, ну да ладно, ведь получается. И здорово получается.

А однажды с ним произошло нечто удивительное. Пан Мариан шел утром в магазин, когда из подворотни выскочили какие-то сорванцы. Быстро подбежали к нему и крикнули: «Гони деньги и мобильник, гад…» — «Простите, в чем дело, ведь я…» — «Сука, пидор, хочешь жить, выворачивай карманы».

И нож приставили к шее, короче, нехорошо все обернулось. Их трое, а он один, причем в корсете, в котором каждое резкое движение отдается болью во всем теле. Внезапно не пойми откуда появился человек и заорал: «Полиция, грабят, спасите» — и двинулся на подростков. С палкой, которую поднял с газона. Засранцы ноги в руки, а ошарашенный пан Мариан с виноватой улыбкой:

— Я… вы же сами видели, они приставали ко мне, угрожали.

— Ничего, ничего, главное, что все хорошо закончилось. Сопляки, таких легко припугнуть. Родителей боятся, боятся, что участковый в школу придет и опознает. А если нигде не учатся, то ничего не боятся и им все едино, в колонию или в тюрьму. Ну да бог с ними. Вы-то как себя чувствуете, не задели ли ножом, ведь перед самым носом махали? Я еще раньше за вами из окна наблюдал, мы живем практически напротив. И подумал, как же вы не боитесь тут ходить в одиночку? Знаете, я ведь тоже одинокий, жена умерла, я вас понимаю. Тяжело, ой как тяжело мужчине одному жить. Может, заглянете ко мне на минутку? Поболтаем, как два бобыля, а? Хе-хе.

— Конечно, пожалуйста, спасибо, извините.

И пан Мариан вошел к соседу в квартиру, которая ничем не напоминала его тесных комнатушек. Ни даже намека на порядок, настоящая нора немолодого мужика. Незастланная кровать, окурки в тарелке на столе, серые окна, через которые едва пробивался свет. Да оно и к лучшему: нечего освещать бардак, сюда только с мусоровозом приехать. И вывезти все это, сжечь, всю эту старую мебель, стулья колченогие и гору тряпок. А тут сосед на «ты» собрался переходить.

— В брудершафте, надеюсь, мне не откажете, рюмашечкой не побрезгуете, дорогой вы мой, а то обижусь. — И уже льет в щербатые стаканы какую-то сивуху из банки, хранившейся в сортире. — Меня Стефаном зовут, будем знакомы. Я рад, что вы пришли, то есть что ты, Марианек, пришел, и… это… может, перекусим под выпивку, закуска у меня есть, сейчас, куда я ее дел? Видишь, я по части порядка не мастак, тут женская рука нужна, ихняя склонность к чистоте. Нет, чего это я, дом, он ведь для жилья, а не для уборки. Это не упрек, Марианек, дорогой, ты другой. Я знаю, я чувствую, я наблюдаю за тобой уже какое-то время. Ты такой чистый, такой ухоженный, в общем, другой. Знаешь, мне-то ты можешь сказать, в конце концов ведь мы с тобой приятели. А то тут всякие слухи по округе ходят. Что ты дескать, такой… предпочитаешь, чтобы тебе вставляли, а не чтоб ты сам вставлял. Ну, типа Тетка. Короче, не мужик. Я вот, например, посмотрю на человека, как он движется, как ходит, и сразу просекаю, кто с кем и когда, такая у меня смекалка в смысле психологии человеческих характеров. Это у меня с малых лет. И видится мне, что ты по собственному выбору не женат. А, как там у тебя с этими делами, Марианек?

Что можно ответить на так поставленный вопрос? Как выйти из положения, чтобы, боже упаси, не обидеть собеседника?

— Я… хм… просто у меня нет жены. Так вышло.

— Че ты мне, Марианчик, залечиваешь, вышло у него так. Скорее всего, никогда и не вошло, хе-хе. Ты у нас че, целка? Никогда с бабой не того, а? А может, тебе помочь? Я сам уже пять лет как один, а на еблю скорый, так что лично для меня — не вопрос. Ну, скажи мне, нравятся тебе мужчины, нравится, когда тебя…

Пану Мариану хотелось убежать, хотелось встать и сказать, что ему пора, что он благодарит за приглашение, что тем не менее… Одним ударом он был повален на пол.

— Я тебе, сука, жизнь спасаю, жопу твою защищаю, а ты не хочешь даже поблагодарить меня, тетка?

Но «тетка» вскочила, быстро схватила бутылку и хрястнула ею по башке Стефана. Впервые нечто такое, даже не знаю, плебейское, что ли, некрасивое. Хлопнула дверь, и все закончилось.

Дома он зажег все лампы и сел на диван-кровать. Да-а. Прискорбное событие, малоприятное. Что ж, и так бывает.

Взял недоконченную салфетку и набросал на ней девиз, над которым думал уже три дня. «Не бойся». Очень хорошо — придает силы. Достаточно повесить вышивку и каждое утро говорить себе, что ты смелый мужчина, которого никто никогда не посмел обидеть.

Что было потом?

Пан Мариан долго не выходил из квартиры. Несколько дней спустя он собрал в пластиковые пакеты все свои выкройки, салфетки, вышивки, вязанье и вынес все в подвал. С той поры он никогда больше не появлялся в «Фантазии» и много смотрел телевизор. Врач выписал ему специальное средство от дрожания рук, чтобы так не летали. Но спустя несколько недель наборы для шитья снова оказались в корзинке рядом с креслом. И все вернулось в норму. Пан Мариан снова вышивал коврики, салфетки, большие розы на накидке к подвенечному платью. Даже отважился надеть его и подойти к зеркалу. Хорошая работа, тонкая. Да он и сам прекрасно выглядит в таком произведении искусства. Просто прелесть.

Глава 4

ПРИНЦЕССЫ

Оставьте вы, наконец, в покое этих Маленьких Девочек. Прекратите донимать их расспросами, почему они такие непослушные. Не возражайте, если доченька хочет стать не учительницей, а солисткой гаражно-вокального ансамбля. И черт бы вас побрал, не заставляйте ее худеть.

Марысе Козак было одиннадцать лет, и она чувствовала, что этот мир ужасен. Она одевалась во все, что ей покупали взрослые. Не возражала и не канючила, что ей хотелось бы больше розового. Ее занимали более важные проблемы. Проблемы Маленькой Девочки.

Когда родители хотели, чтобы дочка хорошо выглядела, они наряжали ее в красивое платьице, когда посылали за хлебом — в брюки. Марыся наклонялась у бордюра и слюнявила палец. Собирала на него песок и уличную грязь. Потом сильно терла рукой изнанку одежды. Вроде выглядит чисто, а с изнанки — кошмар: грязные разводы и пятна, которые невозможно отстирать. Ни одно, вы слышите, ни одно из рекламируемых средств не могло с этим справиться.