Тремориада (сборник) - Валерий Еремеев

– А если просто выйти через дверь и пойти ко мне в гости? У меня замечательно.

– Чего у тебя замечательно?

– Всё! А если вдруг что и не замечательно, то великолепно по-любому.

– Во здорово! – хлопнула дамочка в ладоши. – А какой этаж?

– Этаж – седьмой. И окна заклеены.

– Н у, от тебя прыгать не буду.

– А тут от кого?

– Муж запер в комнате.

Андрей прошёл по газону и, оказавшись у дома, протянул руки, сказав:

– Прыгай, я тебя ловлю.

Дамочка, не раздумывая, прыгнула и повалила Андрея, чувствительно впечатав его в землю своим телом. Он закашлялся, не в силах вздохнуть. Дамочка же, словно запутавшись в руках-ногах, заёрзала на нём. Светило солнце. Наконец наступила тёплая пора. И прохожих, выбравшихся прогуляться, было полно. Они косились на валяющуюся парочку. Как ни как – бесплатный цирк.

– Задавила принца! – хохотала дамочка.

Наконец ей удалось подняться на ноги. Андрей тоже встал, отряхиваясь. Дамочка тут же потянула его прочь.

– Пошли, пока мой не очухался.

По дороге они заглянули в магазин. Андрей купил на последние деньги литр водки и сигареты.

– А вот и моё замечательное жилище, – сказал Андрей, вставляя ключ в замок.

– Кто у тебя? – спросила дамочка. Из-за двери слышалась тяжёлая музыка.

– Сейчас спросим. Меня дома два дня не было.

– Клёво.

Табачный дым в квартире стоял коромыслом. За письменным столом, вытащенным на середину комнаты, сидел Золотник, знакомый Семён и незнакомый тип лет тридцати. Ещё были две девчушки. Андрей прежде их где-то видел. Может, на улице…

Золотник, заметив вернувшегося хозяина, встал, убавил звук магнитофона и воскликнул Шариковым:

– О, профессор, твою мать!

– Признаться, я несколько обескуражен, – проходя в комнату, сказал Андрей.

– Здорова, Басуха! – махнул рукой Андрею Семён и кивнул на усатого. – Ко мне брат приехал. Из Оренбурга.

– К тебе? – спросил Андрей, обводя взглядом свою прокуренную квартиру.

– Да, – кивнул Семён. – А тут нас Золотник вызвонил. Говорит: сижу один у Басухи, где он – не знаю, квартиру не оставить, дверь не захлопывается. Вот мы вчера и подтянулись, чтоб братуха один не скис.

– Андрей, можно просто – Басуха, – протянул руку усатому Андрей. Тот тоже как-то представился.

Тем временем, Золотник принес с кухни две табуретки для прибывших.

– А это… – Андрей кивнул на дамочку.

– Марина, – продолжила та.

Семён представил девчушек, но имена Басуха тут же забыл. Думая: а есть ли им восемнадцать?

Андрей с Мариной присоединились к компании, и гулянка продолжилась. Золотник рассказал, что проснулся за спинкой дивана, вдавленным в стену.

– Закатился что ли? – спросил Андрей.

– Мал Золотник, да дорог, – ответил тот.

Проснувшись после попойки, Басуха, барабанщик и Саша, не обнаружив Золотника, решили, что он свалил домой. Как ещё подумаешь, коль и вещей сотрапезничка не было. Ну, и ушли без задней мысли, втроём. Это уж хмелки, обнаружил свои ботинки в холодильнике. А к вечеру и куртку нашёл. Почему-то замоченную в стиральной машине.

– Машка твоя вчера заходила, – сказал Золотник Басухе, чтоб не слышала Марина. – Я ещё один был. Попросил её сходить, пивка мне купить. Иль подождать тут, пока я сам сбегаю. Не согласилась. Сказала, что я алкаш, как и ты.

– Ой, можно подумать, можно подумать! – отмахнулся Андрей. – Давай, наливай.

Золотник потянулся за бутылкой, а Андрей щипнул Марину под коленку.

– Ой! – пискнула та.

– Кто здесь? – придвинулся к ней Басуха.

Дальнейший кутёж сохранился в памяти Басухи калейдоскопом обрывков картинок и фраз, беспорядочно перемешанных. Усатый брат раздевается по пояс, демонстрируя синюю от наколок руку. Семён сознаётся, что он жадный, и его душит жаба купить электрогитару. Марина пытается читать стихи, потому что тут собрались творческие люди. Девчушки забираются на стол и начинают танцевать стриптиз. Глядя на грудь блондинки, Андрей понимает, что ей давно за восемнадцать. И начинает строить витиеватый план насчёт неё и Марины. Стол под стриптизёршами разваливается. Откуда-то возникает сердитое лицо Машки, а он раздет по пояс и вокруг кавардак. Сосед грозит ему пальцем, а он в ответ двумя. Золотник показывает, как умеет ходить на руках и, падая, переворачивает телевизор. «Ты уважаешь Антонова?» – спрашивает усатый брат. Грудастая блондинка блюёт мимо унитаза…

2

«Ой! – Андрей, придерживая голову руками, встал с постели. Ещё раз глянул на Марину. – А была ль она вчера обута, когда прыгала в окно?»

Да ну, он бы обратил внимание на босую. Выходя из комнаты, отметил – побитую да перевёрнутую посуду они всё ж убрали. Обломки стола громоздились в углу. Телик стоял на месте. В коридоре Басуха увидел-таки женские тапочки. Кухонный стол завален грязной, битой посудой. Андрей обнаружил бутылку с остатками водки на самом дне. Вылил все в стопку и залпом выпил, закусив подсохшей колбасой. Он сел на табуретку, закурил и вспомнил сердитое лицо Маши.

«Блин, когда она зашла? Видела, интересно, стриптиз?»

Андрей играл в рок-группе на бас-гитаре. Собственно, Басухой его и прозвали за увлечение этим инструментом с седьмого класса. В группе парни подобрались как музыканты толковые. Не то, что иные, так сказать, соратники, которые как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь. Группа ж Андрея, проиграв два года, всё набирала обороты, входя в раж. Но чисто человеческие отношения были натянуты. Басухе приходилось периодически заминать склоки да уводить от трений солиста с барабанщиком. Последнего часто поддерживал гитарист Золотник. А уж ритм-гитарист ругался вообще со всеми. В жизни не особо ладили. Но каждый был хорошим музыкантом. Солист писал толковые песни. Композитором, по большей мере, был Басуха. Хотя все привносили что-то своё. И споры вокруг музыки-то были на пользу. Но вот когда начинало просачиваться житейское…

Поэтому парни предпочитали не собираться все вместе вне репетиций и концертов.

В этот раз, после выступления в мурманской «Первомайке», по дороге домой, в Североморск, они допивали вторую бутылку на пятерых в салоне микроавтобуса. За рулём ехал Саша. Саша был настолько Сашей, что у него и кликуха была – Саша. То есть Саня, Шура, Александр – это всё не про него. А, вот, коль в кругу многочисленных знакомых упоминался Саша – все понимали, о ком речь.

– Алкаши, – завидовал давящий на газ Саша. – Сегодняшним вечером не отделаетесь за извоз. Три дня поить будете, за издевательства.

– Три дня, и после этого алкаши – мы! – сказал Золотник, разливая водку в протянутые пластиковые стаканчики.

– Вы уже после восьмого класса алкаши, – ответил Саша.

В Североморске солист и ритм-гитарист разошлись по своим делам. А барабанщик, Золотник и Саша пошли к Басухе – злоупотреблять. Спать завалились ночью. А утром, не обнаружив Золотника, пошли на улицу подлечится пивком на свежем воздухе. Выпили по бутылке, и барабанщик откланялся – домой, приходить в вид божеский перед работой. Свободные же от работы Саша с Басухой решили, что им вид божеский ни к чему. И, дабы стало на душе легко и светло, купили светлого лёгкого пива. Уселись на лавочку у подъезда. Саша ловко, зажигалкой, проделал с крышками «п-с-с, п-с-с». И вырвавшиеся пивные газы из горлышек устремились в небо, моментально разогнав тучи над головами сотрапезничков. Солнце улыбнулось ослепительно, посылая к ним самые тёплые майские лучи. В тощих кронах деревьев с набухшими почками защебетали птицы, как только сотрапезнички сделали первые глотки.

– А ведь солнца не было, пока с нами был барабанщик, – заметил Саша. – И птицы не решались петь. Чего-то мрачен он был.

– У него вообще характер мрачный. Глядя на солнце, он видит не благодать блистательную, а хромосферную вспышку, равную взрыву сотни миллиардов ядерных бомб. Станешь тут мрачным!

Вдруг неожиданно сзади кто-то воскликнул:

– О, Саша, здорово! А я к тебе иду.

Это оказался Перегар, мало знакомый Андрею. Они поздоровались. Саша протянул пришедшему своё пиво, усмехнувшись:

– Ты шёл ко мне на лавочку? Живём-то, вроде как, в одном подъезде.

– Открывая пиво, следовало помнить о твоей чуйке.

– Шестой глаз! – кивнул Перегар.

– Его слушаешь – умножай на два, – пояснил Саша.

Перегар, отпивая пиво, моргнул, соглашаясь. А, вернув бутылку, сказал:

– Я, на самом деле, вот по какому поводу… – Он достал из кармана смятый клочок бумаги. – Это адресок Одессы.

– Иди ты! – вскочил Саша.

– Ну, ты как-то говорил – я давеча услышал.

– Блин, молодчик! – хлопнул высокого Перегара по плечу низенький Саша. – Тебя расцеловать иль пивка купить?

– Не… – побитым ботинком закатал туда-сюда камушек по асфальту Перегар. – Я пить бросил.

– Целоваться напрашиваешься? – захохотал Саша. – Ты ж только что из моей бутылки пил.

– То хватательный рефлекс, – вздохнул Перегар. – Ты протянул, я схватил.