Научи меня любить (СИ) - Светлая Есения

— Вы сможете Лешика ко мне в больницу еще раз привезти, Саш?

— Мы приедем, конечно. Да, Алешка? Маму навестить обязательно нужно.

— Приедем, мам, — уверенно и деловито, совсем как взрослый, подтвердил Лешка, одновременно уплетая за обе щеки наваристый борщ.

Потом была прогулка к Шумихе, разведка места для охоты на щучек, жаркая баня со свежим молоденьким березовым веничком и дружное чаепитие с ватрушками и душистым липовым медом.

Лешка обвыкся, льнул по очереди то к отцу, то к матери. Вера тихо млела от радости, смотря на довольного сына. Казалось, что вот оно, то, чего так не хватало — каждому по маленькому кусочку счастья.

Тянуло душу лишь одно, Сашка очень скучал по своей маленькой Янке.

32

Яна прокрутилась всю ночь, то просыпаясь, то снова проваливаясь в глубокий лихорадочный сон. Знобило. Днем она старалась привести квартиру в порядок, в тысячный раз протирая до блеска поверхности и расставляя все по своим местам, ровно до миллиметра.

Порой ее саму бесила эта черта, но так легче было успокоиться. Ушел, ушел, ничего не сказал. Что это значит: " Меня не будет два дня"? Ведь сейчас он не на вахте, с работы навряд ли звонили ночью. Пьянка эта, так не похоже на Сашку, никогда не позволял себе таких выходок. И еще кольцо. Почему он его снял? И что он хотел этим сказать?

Позвонили насчёт работы, сказали, что детский сад откроют только через месяц, попросили приехать, написать заявление на отпуск без содержания. А к концу июня и срок договора окончится. Противиться? Ведь это, по сути своей, незаконно. Но где еще в этом захолустье Яна найдет работу? И что она, кроме того, что играть, смогла бы делать еще? И честно признавалась себе — ничего. Их в специализированной гимназии готовили совершенно к другой жизни. И то, что она сейчас умеет варить и вести хозяйство в их маленькой квартире, это уже подвиг. Ведь все, что от Яны требовали раньше — это безупречно играть, порой по десять часов в день, изнуряя и навсегда привязывая к своему таланту.

Порой она так завидовала простым девчонкам, школьницам, что бежали в обед после уроков домой, звонко голосили во дворе, смеялись, катались на качелях, играли в классики. Да что говорить, Яна, в свои двадцать пять, до сих пор не умела кататься на простом велосипеде. Зато могла опрелелить по нескольким нотам, какому композитору принадлежит мелодия, разобрать любое симфоническое произведение на составляющие и тут же наиграть любую мелодию на слух. Но кому это нужно здесь, в простой обыденной жизни? И кому нужна она с такими умениями?

Вечер за книгой доконал ее окончательно, и она, незаметно для себя уснула.

Проснулась в очередной раз от ласковых Сашкиных прикосновений, протянула руку, но, ощутив холод соседней подушки, поняла, что это всего лишь сон.

Да к черту все! Нужно жить. Пусть так, сейчас больно и трудно дышать, но сдаваться нельзя. Яна, вновь, по привычке, продефилировала до ванной. Контрастный душ, массаж колючей мочалкой, массаж на лицо, легкий макияж, любимый спортивный костюм, а потом — на пробежку.

Уже завершая четвертый круг, Яна сбавила темп, а затем и вовсе пошла шагом. Идти домой не хотелось, хоть убей. Пусто там как-то. Присела на лавочку, достала телефон из рюкзака и бутылку с водой. Пропущенных нет. Так, теперь нужно осилить вот этот литр воды, потихоньку, маленькими глоточками.

— Простите, я не помешаю? Можно присесть?

— Что? Ах, да, пожалуйста, — Яна подвинулась, даже не посмотрев на собеседника, — здесь достаточно места, вы мне не помешаете.

— Вы ведь Янина Георгиевна? Учитель музыки?

Яна удивленно распахнула глаза и наконец повернулась к мужчине. Перед ней сидел мужичонка, тот, что из простых работяг, в потрепанном пиджаке, явно оставшемся со дня свадьбы, в затертых, но отглаженных брюках, совсем не в тон к верху. Сквозь толстые линзы очков он, прищуриваясь, пытался угадать настроение Яны. И это ее вдруг отрезвило, вернуло на землю.

— Извините, я после пробежки. Немного устала. Здравствуйте, да, это я. Мы, кажется, не знакомы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Здравствуйте, вы меня тоже простите. Петров. Константин Иванович. Но вы меня не знаете. У меня к вам просьба личная. Может быть вы сможете помочь?

— Не знаю, вы объясните для начала.

— У меня Маша, дочка моя, во второй класс пойдет. А мы из другого поселка сюда переехали жить. Работу нашел, квартиру снимаем, все как у людей, хорошо живем. А Машу там, в прошлой школе, учитель музыки тренировала. Ну, репитировали они. А сюда мы приехали, в музыкальной школе говорят, что мест нет. А дочь у меня дюже какая талантливая — и поет, и танцует. А мы с женой только диву даемся, в кого она такая? Не могли бы вы и дальше ей этот талант развивать?

Яна смутилась. Мало что можно было понять из речи этого мужика, но ясно одно, что от неё снова хотят подвига.

— Хорошо, я согласна. А какой-то инструмент у вашей дочери есть? На чем ее учили играть?

— Ну, там у Инны Феодосовны была пианина, баян был, они на всем пробовали, и ноты учили, и петь она ее учила, чтобы не только громко, но и впопад. Но она, Машка, такая талантливая, все на лету схватывала!

— Я понимаю, а дома у девочки что есть из музыкальных инструментов?

— Ну как это, ничего у нас нет. А у вас нет что ли? Своих нет? Даже пианины?

Яна прикусила щеку, досчитала до десяти, стараясь успокоиться и старательно делая вид, что обдумывает, и затем произнесла, глядя на этого удивительного заботливого папашу:

— Вы знаете, к сожалению, у меня тоже нет дома музыкальных инструментов. Но я могу вам подсказать, у кого есть.

— Правда? — обрадовался мужичок, уже начиная скептически поглядывать на Яну.

— В третьем микрорайоне есть кружок, "До-ми-солька" называется. Там дети и играют, и поют, и танцуют. Вы попробуйте обратиться к ним.

— Все сразу? Невероятно! Спасибо, нам как раз туда и надо! Поклон вам, от всей души.

Казалось, что Петров сейчас кинется обниматься и целовать руки, но Яна решила увернуться, бысто соскочила со скамьи и ретировалась, бросив на ходу:

— Рада была помочь, до свидания!

Через несколько метров, убедившись, что мужчина ушел давольно-таки далеко, Яна захохотала. Напряжение двух дней выходило истерическим смехом. Может быть, она слишком высокого о себе мнения? И ей действительно стоит поити учить вот таких Маш, Даш и Наташ? И засунуть этот свой талант и высокую самооценку поглубже и подальше? По сути своей, там, у Янковского, ей тоже нужно было просто наплевать на свою гордость. Но не смогла…

Яна оглянулась. Петрова уже не было видно на горизонте, но выход из парка был только один. Она сорвалась с места, переходя сразу на быстрый бег, надеясь, что успеет перехватить его у ворот. Неказистый мужичок, хоть и был небольшого росточка, передвигался уверенно и быстро. Яна, практически догнав его, крикнула:

— Петров! Товарищ Петров! Подождите!

Мужчина остановился, обернулся и недоуменно посмотрел на запыхавшуюся Яну.

— Простите, я предложить хотела. Если вдруг не будет денег на кружок, пусть Маша придет ко мне домой. Я посмотрю, какие у нее данные, и что-нибудь придумаю.

— О, я сразу понял, что вы хороший человек, Янина Георгиевна! Спасибо.

— Зеленая 5 квартира 24. Пусть приходит на следующей неделе. Во вторник, к пяти. Нет, во вторник у меня репетиторство, тогда в четверг. В пять. Приведёте Машу?

— О, так мы свами почти соседи. Мы на Зелёной 12 живем, это где-то через несколько домов. Она прибежит сама, она смышленая у нас. Спасибо вам.

— Приходите, я вас запишу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мужчина все же пожал ей руку, кротко улыбнулся, поклонился и ушел. А Яна долго смотрела ему вслед, не до конца понимая своего поступка. Но наверное, лучше довериться сердцу. Как с Сашкой. Она знала, что он ее любит, а значит никогда не предаст и не обманет. Нужно только дождаться любимого.

33

Сашка осмотрел сумку, брошенную на пол Лешиком. И как он ее допер? Прибежал к дядьке, крикнул, что вернется, скинул свою ношу, да тут же его и след простыл.