Стройотряд уходит в небо - Алэн Акоб

вышел из машины поскользнулся, чуть не упал не обращая внимания на дождь и холод, налегке одетый, быстро взбежал по ступенькам к ней в дом. Дверь была не закрыта, он зашёл, оказавшись в импровизированной приёмной со старыми стульями у стенки. К своему великому изумлению заметил, одного единственного посетителя, это был его непосредственный начальник, главврач больницы. Он сидел с убитым видом и смотрел в одну точку, место от сучка в деревянном полу, который провалился со временем, оставив после себя чёрную дырку.

— Здравствуйте Вячеслав Константинович — стараясь вложить как можно больше сарказма в свои слова — какой добрый ветер вас занёс в наши края? — продолжил ехидничать Валентин. Оторвав взгляд от пола, главврач посмотрел пустыми глазами обречённого человека, который уже смирился со своей участью, и даже не удивляясь встрече, пробормотал:

— Всё кончено Валя, мне пришёл конец.

Странное поведение Вячеслава было вполне объяснимо, в больнице где все знали о всех, ходили слухи, что главврач неизлечимо болен и скрывает это, чтобы не потерять свою хорошо оплачиваемую должность. Тем временем из-за соседней двери, откуда раздавались голоса, особенно один, визгливый женский, временами переходивший на фальцет. Открылась дверь, из комнаты вышла негодующая жена главврача, не поздоровавшись, бросила колючий взгляд на мужа, скомандовала:

— Вставай, чего расселся — на что тот словно послушный ребёнок, покорно поднялся и пошёл за ней, в дверях она обернулась и прошипела как змея напоследок:

— Шоб ты сдохла старая ведьма и чтоб цветы не росли на твоей могиле!

— Так и будет, не беспокойтесь! — уверяла улыбаясь знахарка.

Ошеломленный Валентин стоял перед ней и не знал, что сказать, она первая прервала молчание

— Я знала, что ты придёшь, заходи — приглашая его к себе в комнату, он молча пошёл за ней — я знаю что ты хочешь, но это невозможно!

— Я извиняюсь за коллегу, точнее за его жену, я хочу сказать, что прежде чем приехать к вам я был у моего друга детства, он работает в паспортном столе, мы нашли ваше настоящее имя, вас зовут Бронислава Бояновна и вы язычница, родом из цыган.

— Я же сказала, что это невозможно!

— Мне надо возвратится туда, поймите же наконец, я слышал голос отца, мне надо ему кое что передать очень важное, сообщить матери одну семейную тайну, увидеть друзей и наконец я узнал тебя, это ты танцевала со мной, я благодарен тебе, ты подарила мне немного счастья, которого я больше никогда в этой реальной жизни не испытаю, я хочу туда где светло и тепло, а главное там хорошо. В его голосе была тоска, лицо искривилось печалью, чувствовалось, что он сильно страдает.

— Я могу только ещё раз повторить тебе, туда нельзя, если ещё раз там окажешься то больше не вернёшься, а ты молодой тебе ещё жить да жить

— А в той, следующей, жизни я могу тебя встретить? Ты будешь по прежнему красивой и стройной, поклянись, что будешь ждать меня, поклянись!

— Не знаю, не знаю может буду, а может и нет-озорно сверкнула глазами старуха. Валентин собрав остатки своей пришибленной гордости доктора, уехал к себе, перестал боятся смерти и ждал её как избавление.

Говорят, что в один прекрасный день бабулька пришла к местному столяру и попросила снять с неё мерки для гроба

— Зажилась я тут с вами, пора и честь знать в воскресенье уйду

— Да Бог с тобой — взмолился плотник — куда же ты уйдёшь, на кого нас бросаешь, кто лечить теперь будет?

Посмотрела на плотника она, своим жгучим взглядом, вздохнула и пошла к двери, напоследок повернулась к нему лицом молодой девушки и попросила ласково

— Не забудь тектон, хорошо? Договорились!

Сказка про Коляна и бесполезную жизнь

Жил-был однажды, поживал паренёк, звали его Коля, друзья величали Колян. Был он от роду видным, стройным, светловолосым с правильными чертами лица и серыми глазами. У женщин пользовался успехом неимоверным. Часто плакали девушки, по ночам его вспоминая, тайком от родителей в подушечку всхлипывали, просыпались по утрам с вспухшими глазами. Он их тоже любил, но по своему, не задерживался долго ни у кого. Много женщин он поменял на своём веку, сердце его было холодное, бесстрастное, не любил он по-настоящему никого, разве что, самого себя. Слабость была одна у Коляна, любил он подшутить над стариками. Сидит какой нибудь дедушка на скамеечке, курит папироску, а Коля с друзьями идёт, обязательно подойдёт да спросит:

— Послушай мальчик, а твой папа знает, что ты куришь? Друзья Колины ржут как жеребцы и он закатывается от смеха, бывало и дед смеётся, а бывало и пошлёт его куда подальше, или подойдёт к старичкам, что в парке на лавочке сидят, дни коротают спросит у бабушки:

— Это ваш младший братик, очень похож на вас и смеётся.

Но вот пришла она и к нему, вовремя да в срок, не пожалела Колину ни красивую головушку, ни прямую осанку, она такая эта старость, безжалостная, неумолимая. Стал он старичком с многочисленными морщинками и мешками под глазами, сутулым, больным, одиноким. Не успел он разбивая женские сердца, обзавестись семьей, детей тоже не оказалось. Да и какая женщина захочет детей заиметь от повесы ветреного. Ради справедливости отметим, что и он не очень любил детей; от них шума много, за ними уход нужен, лечи, пои, корми — ужас просто.

Сидел как то Николай в парке, на скамеечке, грея на солнышке косточки старые, смотрит куда-то в даль своими выцветавшими, поблекшими от старости глазами, вспоминал наверное что-то. Проходила рядом веселая компания, может даже студенты были, а может и нет. Из всей этой группы выделялся один паренёк высокий красивый. Все у него, что-то спрашивают, советуются, с вопросами обращаются часто, ну вылитый Коля в молодости. Увидел парень старичка нашего, подошёл к нему и спрашивает:

— Послушай дед ты где гуглишь, на Андроиде или Виндовс предпочитаешь? Все стали смеяться над Колей. Разозлило это его и послал он парня того, а это ещё больше развесило молодёжь, они ещё сильнее стали смеяться над ним.

И понял тогда Коля, каким дураком он был в молодости, просмеял всю свою жизнь попусту, прогулял, даже семьёй обзавестись не сумел. А толку то от того, что понял никакого, поздно уже, время то ушло, безвозвратно. Стало жалко ему самого себя, выскочила из глаза скупая слезинка, упала на старческий румянец на щеке и высохла, испарилась.

Вот вам сказка, мне бубликов связка, а кто не верит, пусть сам проверит.

Он, она и интернет

— Извини,