«Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса - Ежи Климковский

Вообще, таким образом довольно часто избавлялись от неугодных людей. Это была процедура, широко применявшаяся в условиях этой взаимной грызни и взаимного поедания друг друга.

Пашкевич, возмущенный некоторыми неудачными мероприятиями Сикорского, обратил его внимание на деятельность генералов Бурхард-Букацкого и Домб-Бернацкого, подчеркивая их враждебное отношение к Верховному главнокомандующему, против которого они позволяли себе выпады как в самом Лондоне, так и в польских военных лагерях в Шотландии. Он разоблачил их подлинную роль в попытке устранить Сикорского с поста Верховного Главнокомандующего, не останавливаясь перед организацией в армии бунта. Этот бурный разговор между генералами вызвал определенное охлаждение в их взаимоотношениях. Пашкевич, видя, что не встречает необходимого понимания со стороны Сикорского, решил отказаться от поста вице-министра по делам Польши и отойти от активного участия в политической жизни. Сикорский удовлетворил просьбу Пашкевича и назначил его командиром танковой бригады в Шотландии.

В отношении Сикорского эмиграция использовала все доступные средства, стремясь изолировать его от преданных ему офицеров, чему, как это ни удивительно, способствовал, пожалуй, и сам генерал, проявлявший поразительное неумение разбираться в людях.

Наконец, решено было предпринять генеральное наступление против самого премьера и Верховного Главнокомандующего: в июле 1940 года президент Рачкевич под нажимом санационных кругов дал премьеру Сикорскому отставку, выдвинув на этот пост министра Августа Залесского. Одновременно такую же деятельность, направленную против Сикорского как Верховного Главнокомандующего, вели в армии генералы Бурхард-Букацкий и Домб-Бернацкий. Однако в отношении того, кто должен был стать верховным главнокомандующим, согласованного решения не было. Обсуждались кандидатуры Соснковского, Бурхард-Букацкого и Домб-Бернацкого. Такое отсутствие единодушия в отношении поста Верховного Главнокомандующего несколько задержало атаку на Сикорского. Соснковский сохранял спокойствие и определенную сдержанность, несмотря на то что ранее принимал во всем этом деле довольно активное участие. Это немного озадачило других генералов. Бурхард-Букацкий решительно, но без шума выступил против Сикорского, а Домб-Бернацкий открыто агитировал против Верховного Главнокомандующего, стремясь вызвать в лагерях бунт.

В то время как в армии ситуация представлялась еще неопределенной, министр Залесский, не теряя времени, приступил к формированию нового правительства. Тогда Бурхард-Букацкий, из-за нерешительности Соснковского, сам стал готовиться к принятию поста Верховного Главнокомандующего.

Поскольку споры и переговоры затягивались вследствие недостатка решимости как у одних, так и у других, исход событий, как всегда в подобных случаях, предрешила энергичность Сикорского. Пораженный наглостью предпринятых против него выступлений, он решил молниеносно покончить со смутами и бунтами в армии, считая всю эту кампанию позорящей Польшу.

Несколько офицеров из ближайшего окружения Сикорского (начальник штаба Верховного Главнокомандующего полковник Климецкий, подполковник Крупский и еще некоторые) пошли к министру Залесскому и принудили его отказаться от миссии формирования кабинета. Залесский вынужден был заявить, что он не берется за образование нового правительства. Одновременно и президенту Рачкевичу пришлось отменить решение об отставке Сикорского и официально подтвердить сохранение за ним поста премьера.

Весьма характерным во всей этой афере было поведение двух человек — Соснковского и Кота.

Первый из них, прояви он решительность, довольно легко мог бы стать верховным главнокомандующим. Если этого не произошло, то только в результате типичной для Соснковского пассивности в решительные моменты. Перед этим он принимал активное участие во всей этой аморальной заговорщической афере. Когда же наступил решающий момент, он вдруг устранился, чем невольно очень ослабил заговор, ибо никто не знал действительных намерений генерала и его позиции в случае, если бы в самом деле потребовалось применить силу.

Соснковский до последнего момента приглядывался ко всему издали, как бы выжидая, кто победит. Разумеется, если бы Домб-Бернацкий добился успеха и предложил ему пост Верховного Главнокомандующего или премьера, он принял бы такое предложение без промедления. Больше того, он наверняка считал бы, что на этот пост нет никого более достойного, чем он, и что этот пост только ему и подходит. Вместе с тем он полагал, что ему выгоднее будет официально не ввязываться в это дело. Поэтому, когда министр Залесский под нажимом отказался от поста премьера, а президент Рачкевич взял обратно согласие на отставку Сикорского, Соснковский продолжал держаться так, будто ни о чем не ведал.

Другим лицом, которое вообще могло не допустить этой неразумной и очень вредной акции, являлся профессор Кот. Своим вмешательством в поддержку Сикорского он мог с самого начала предотвратить какие бы то ни было выпады и действия против премьера и Верховного Главнокомандующего. К сожалению, располагая всеми возможностями, он не только не сделал этого, но, наоборот, вел себя выжидательно, а это придавало смелости противникам Сикорского. Не следует забывать, что Кот сам стремился занять пост премьера и ждал только удобного момента для осуществления своего плана.

После того как Сикорский удержался на посту Верховного Главнокомандующего и премьера, Кот начал играть роль его преданного и верного друга, что отнюдь не помешало ему открыто поддерживать офицеров старого режима, устраивая их на ответственные должности в штабе Сикорского. В результате этого санация стала настойчиво «протискиваться» в штаб, захватывая в свои руки один важнейший пост за другим. В штаб попали такие люди, как бывший офицер для поручений у Рыдз-Смиглы, полковник Глябиш, получивший должность начальника 1-го отдела (организационного), генерал Глуховский, который до 1939 года являлся вице-министром по военным делам, и ряд других. Приобрел большой вес также полковник Климецкий, получивший звание генерала за свое выступление перед президентом в защиту Сикорского. Такое повышение вызвало недовольство в армии. Впрочем, все участники событий, выступавшие перед президентом против министра Залесского, были повышены в званиях.

В результате всей этой истории, как это обычно бывает, одни пострадали, а другие получили высокие назначения.

Епископ Гавлина, который слишком демонстративно защищал санацию, оказался в состоянии конфликта с Сикорским, в результате чего его удалили из новой Рады Народовой. Однако он сумел при поддержке Кукеля и министра Кота сохранить за собой должность епископа полевых польских войск. Все же он был вынужден как верховный пастырь изменить тон и суждения, ибо ему начали напоминать о том периоде деятельности в Польше, когда он провел среди ксендзов генеральную чистку. Епископ немного притих. В то же время Богуш-Шишко, которого должны были судить за служебные злоупотребления и подделку приказов, не только вышел сухим из воды, но и добился расположения самого Сикорского, которому в этот период оказал большую услугу. Верховный Главнокомандующий, желая поддержать свой авторитет и престиж в армии, а также наказать тех, кто наиболее резко выступал против него, отдал под суд военного трибунала генерала Домб-Бернацкого за попытку вызвать мятеж в армии. Но чтобы иметь возможность разжаловать и осудить Домб-Бернацкого, Сикорскому предстояло подобрать преданных судей и заседателей.